ытянув руку, я едва смог достать предмет, привлекший мое внимание. Это оказалась длинная прядь женских волос, отрезанная у самых корней, настолько близко к голове, что оказался поврежденным даже скальп – об этом говорило то, что волосы были запятнаны кровью.
Лессингем и Атертон настолько увлеклись словесной перепалкой, что не сразу заметили мои попытки привлечь их внимание – я хотел продемонстрировать им мою очередную находку.
– Джентльмены, боюсь, я обнаружил нечто такое, что вас сильно расстроит. Скажите, это волосы мисс Линдон?
Оба мгновенно узнали отрезанную прядь. Лессингем, выхватив у меня, прижал ее к губам.
– Это мое, – сказал он. – По крайней мере, у меня останется хоть что-то в память о ней. – Он говорил и выглядел так мрачно, что меня это даже несколько напугало. Шелковистую прядь он держал перед собой на вытянутой руке. – Это указывает на убийство – подлое, жестокое, беспричинное убийство. Пока я жив, я посвящу все, что у меня есть – деньги, время, репутацию! – чтобы отомстить мерзавцу, который совершил это злодейство.
– На это я скажу – аминь! – отозвался Атертон и поднял руку. – Бог свидетель!
– Мне кажется, джентльмены, что мы слишком торопимся, – возразил я. – По моему мнению, наши находки вовсе не обязательно указывают на убийство. Наоборот, я сомневаюсь в том, что оно было совершено. У меня имеется собственная теория, которая указывает совсем на иное развитие событий.
Лессингем ухватил меня за рукав.
– Мистер Чэмпнелл, изложите мне вашу теорию.
– Я это сделаю, но немного позднее. Разумеется, она может оказаться ошибочной, но я полагаю, что это не так. Свои причины для того, чтобы придерживаться этой точки зрения, я объясню, когда мы займемся подробным обсуждением случившегося. Но сейчас есть другие вещи, которые необходимо сделать.
– Я за то, чтобы перевернуть в этом доме все вверх дном – и вскрыть все доски пола! – воскликнул Сидней. – И вообще, давайте разнесем это проклятое место в пух и прах. Это логово злого колдуна. Я не удивлюсь, если тот старый джентльмен, про которого толкует кебмен, и сейчас глазеет на нас – и все это время смотрел в какую-нибудь потайную дырку для подглядывания.
Мы тщательно, дюйм за дюймом, осмотрели все строение – насколько это было в наших силах. Никаких других незакрепленных досок в полу мы не обнаружили. Для того же, чтобы поднять все остальные, требовались инструменты, коих у нас не было. Мы простучали все стены – за исключением внешних, все они были облегченными, то есть из одной только дранки, покрытой штукатуркой, – но никаких тайников тоже не нашли. Потолки, судя по состоянию цемента, старого и давно засохшего, явно никто не трогал – вероятно, со времени возведения дома. Так что если там что-то и спрятали, то очень давно. Мы разобрали на части шкаф, обследовали дымовые трубы, заглянули в кухонную печь и котел. Словом, мы обшарили все, что могли, учитывая наши ограниченные возможности, – без какого-либо результата. Под конец наших поисков мы все были покрыты пылью и грязью и выглядели, мягко говоря, не слишком презентабельно. Таинственного «старого джентльмена», о присутствии которого в доме говорил кебмен, тоже найти не удалось – как и никаких новых следов мисс Линдон.
Атертон даже не пытался скрыть свое огорчение.
– Ну и что нам делать теперь? – риторически спросил он. – Во всем доме мы не нашли ровным счетом ничего, что могло бы нам пригодиться. А ведь что-то здесь все-таки есть, должно быть. И это что-то, готов биться об заклад, имеет ключевое значение для всего дела.
– В таком случае предлагаю вам остаться и продолжить поиски, – сказал я. – Кебмен может привезти вам инструменты, а то и рабочего в помощь, если захотите. Что же касается меня, то, на мой взгляд, сейчас необходимо добыть одно критически важное свидетельство. Поэтому я считаю, что продолжением моей работы над этим делом должен стать визит в дом напротив.
Еще когда мы только прибыли на место, я обратил внимание на то, что у дороги стояли всего два дома, строительство которых было более или менее закончено. Одним из них был тот, в котором мы находились. Другой располагался ярдах в пятидесяти-шестидесяти дальше – по другую сторону от дороги. Я собирался побывать именно в нем. Мои спутники тут же заявили о желании составить мне компанию.
– Я пойду с вами, – сказал мистер Лессингем.
– И я, – эхом отозвался Сидней. – А это милое гнездышко давайте оставим под присмотром кебмена. А потом я разнесу его ко всем чертям.
Атертон вышел на улицу и громко заговорил с нашим возницей.
– Вот что, кебмен, мы собираемся зайти вон в тот домишко. А вы не спускайте глаз с этого. Если обнаружите хоть какие-то признаки того, что в доме кто-то есть – живой, мертвый, какой угодно, – позовите меня. Просто крикните погромче. Я буду наготове и появлюсь здесь в мгновение ока.
– Крикнуть-то я могу, да так, что у вас волосы дыбом встанут, – ухмыльнулся кебмен. – Да только вы ведь не предупредили, что нанимаете меня на целый день. Мне надо сменить лошадь. Этот-то конек уже часа два как должен быть в стойле.
– За свою клячу не беспокойтесь. Дайте ей завтра лишних пару часов отдохнуть, и все будет в порядке. А уж я позабочусь о том, чтобы вы не пожалели, что взялись за эту работу, – и ваш коняга тоже. Кстати, взгляните-ка сюда. Вы можете использовать эту штуку. Воспользоваться этим будет получше, чем кричать.
Достав из кармана револьвер, Сидней вручил его кебмену, который снова ухмыльнулся.
– Если появится тот старый джентльмен, про которого вы рассказывали, пальните в него – выстрел мне будет легче услышать, чем ваш крик. Если хотите, можете всадить в него пулю – даю слово, это не будет расценено как убийство.
– Да даже если и будет, мне наплевать, – заявил кебмен, и по тому, как он взял в руку револьвер, стало ясно, что он умеет обращаться с огнестрельным оружием. – Мне нравилось стрелять из револьвера, когда я служил в армии. Так что если у меня будет шанс продырявить этого старого черта, я им воспользуюсь – хотя бы уже для того, чтобы доказать, что я вам не наврал и действительно его видел.
Насколько искренне говорил возница, я сказать не могу – как и того, насколько серьезным было обещание Атертона, который добавил:
– Если вы пристрелите этого типа, получите от меня пятьдесят фунтов.
– Идет! – рассмеялся кебмен. – Я уж постараюсь заработать полсотни!
Глава 39. Мисс Луиза Коулмен
То, что в доме напротив кто-то живет, было совершенно очевидно – по крайней мере один из обитателей строения, сидя в гостиной на первом этаже, глазел на нас в окно. Точнее, глазела – это была старая женщина в большом и старомодном чепце со шнурками, завязывающимися под подбородком. Такие часто носили старухи. Сидя у окна, женщина смотрела прямо на нас, так что наверняка успела хорошо разглядеть нас троих, пока мы подходили к ее жилищу. Она наблюдала за нами совершенно спокойно. Я постучал в дверь раз, потом другой, но по виду женщины никак нельзя было сказать, что она что-либо услышала.
Сидней тут же разразился раздраженным комментарием на этот счет.
– Похоже, в этих местах дверные молотки устанавливают просто в качестве украшения. Когда кто-то ими пользуется, хозяева не обращают на это никакого внимания. Эта старая леди у окна, должно быть, либо глухая, либо ненормальная. – Атертон снова вышел на дорогу и приблизился к окну, чтобы убедиться, что женщина по-прежнему сидит на том же самом месте. – Послушайте, она преспокойно смотрит на меня, но никак не реагирует на мое появление. Интересно, зачем, по ее мнению, мы сюда заявились – чтобы ее немного развлечь? Послушайте, мадам! – Атертон снял шляпу и помахал ею. – Мадам! Не могли бы вы снизойти до того, чтобы обратить на нас внимание? Нас трое, и мы собрались у входной двери вашего дома, которой могут быть нанесены серьезные повреждения, если вы по-прежнему будете нас игнорировать! Слушайте, она вообще никак на меня не реагирует, как будто я не человек, а пустое место! Воспользуйтесь еще раз этим чертовым дверным молотком! Может, она настолько глухая, что ничего не услышит, даже если разразится всемирный катаклизм?
Однако в этот момент женщина продемонстрировала, что она вовсе не потеряла слух. Как только я в очередной раз постучал в дверь, она подняла оконную раму, высунула голову в окно и обратилась ко мне со словами, которые, с учетом обстоятельств, оказались довольно неожиданными и неуместными:
– Вот что, молодой человек, не надо так торопиться!
– Простите меня, мадам, – пустился в объяснения Сидней, – дело не в нашей торопливости, а в том, что у нас очень мало времени, а речь идет о жизни и смерти.
Тут пожилая леди, переключив свое внимание на Атертона, заговорила предельно прямо и откровенно, к чему Атертон, как я понимаю, оказался не вполне готов.
– Не смейте мне дерзить, молодой человек. Я вас уже видела раньше – вы околачивались здесь целый день! И должна вам честно сказать, что ваш вид мне не нравится. Это мой дом, моя дверь и мой дверной молоток. Я открою, когда сочту нужным, но торопиться я не намерена. И если кто-нибудь еще раз дотронется до дверного молотка, я вообще вам не отопру.
С этими словам пожилая дама с треском опустила оконную раму. Сидней, как мне показалось, не знал, что ему делать – возмутиться или рассмеяться.
– Клянусь честью, она славная старушка, – пробормотал он себе под нос. – Таких, должно быть, не так много осталось на свете. Похоже, жизнь в этих местах закаляет характер. Но, к сожалению, я не могу позволить себе топтаться здесь, на дороге. – Атертон приветственным жестом приподнял шляпу и, до предела напрягая свои легкие, крикнул: – Мадам, десять тысяч извинений за беспокойство, но у меня есть дело, и каждая секунда имеет жизненно важное значение. Вы позволите мне задать вам пару вопросов?
Рама снова поднялась вверх. В окне показалась голова старухи.
– Знаете, молодой человек, вам совсем не обязательно так орать. Я не позволю, чтобы на меня кричали! Я спущусь и открою входную дверь ровно через пять минут по часам на моем камине – и ни секундой раньше.