Мистер Холт побагровел: вряд ли Сиднею удалось бы менее откровенно выразить свое отношение к его рассказу.
– Не забывайте, сэр, ночь была темная, местность – совершенно мне незнакомая, да и сам я пребывал в таком состоянии, что по сторонам особо не смотрел.
– Все это я учитываю, однако… как далеко вы ушли от работного дома в Хаммерсмите?
– Едва ли я прошел больше полумили.
– Тогда вы, вероятно, помните, куда свернули, отойдя от ночлежки: не думаю, что там много поворотов.
– Пожалуй, если увижу, вспомню.
– Значит, у вас будет возможность попытаться. Отсюда до Хаммерсмита не так далеко. Как думаете, вы сейчас способны выдержать поездку в кэбе; нас в нем будет двое, вы и я?
– Наверное, смогу. Я хотел встать уже сегодня утром. В постели я только потому, что так велел врач.
– Иногда стоит позабыть про указания докторов: я прописываю вам свежий воздух. – Сидней повернулся ко мне:
– Так вышло, что с гардеробом у мистера Холта туго, посему не думаете ли вы, что один из костюмов ваших лакеев мог бы прийтись ему впору – если, конечно, мистер Холт не станет возражать примерить его на себя на некоторое время?.. Мистер Холт, я жду, пока вы закончите переодеваться.
Оставив Холта разбираться, что ему больше подходит из одежды, мы с Сиднеем поднялись ко мне. Закрыв дверь, я сразу дала понять, что шутить в таком деле не намерена:
– Сидней, вы, конечно, понимаете, что я еду с вами. Он сделал вид, что удивился:
– Со мной?.. Рад это слышать… но куда?
– В дом, о котором говорил мистер Холт.
– Ничто не могло бы доставить мне большего удовольствия, но – дозволите мне напомнить? – мистеру Холту для начала надо этот дом найти.
– Я поеду с вами искать этот дом.
Сидней засмеялся, но я видела, что он совершенно не оценил мое предложение.
– Втроем в двухколесном экипаже?
– Экипажи бывают и на четырех колесах, а если пожелаете, я и карету могу заказать.
Сидней покосился на меня, а потом принялся ходить туда-сюда по комнате, засунув руки в карманы брюк. Вскоре он понес какую-то чепуху:
– Стоит ли упоминать, с какой радостью я предвкушаю восторги поездки с вами – даже в четырехколесном кэбе; однако, будь я на вашем месте, я бы наверняка позволил Холту и вашему покорному слуге отправиться на поиски того дома вдвоем. Все это дело может оказаться более утомительным, чем вы воображаете. Обещаю, что как только мы этот дом разыщем, я опишу вам всю процедуру поиска дотошнейшим образом.
– А теперь моя очередь говорить… Думаете, я не знаю, что вы все это время обманывали меня?
– Обманывал?.. Я!
– Да – вы! Думаете, я дура набитая?
– Марджори, голубушка!
– Думаете, я не заметила, что вам все было известно еще до того, как мистер Холт открыл рот; а может, и больше, чем он сам об этом знает?
– Господи!.. Какое лестное мнение о моем всеведении!
– О, да, но это скорее плохо. Случись мне на вас положиться, вы, если вам захочется, будете постоянно что-то недоговаривать – да все от меня скроете. Я еду с вами – хватит разговоров.
– Отлично… Вы случайно не знаете, имеются ли в доме револьверы?
– Револьверы?.. Почему вы спрашиваете?
– Потому что я бы один прихватил. Не стану от вас скрывать – раз вы так на меня надавили, – что в нашем случае револьвер может очень даже пригодиться.
– Вы пытаетесь меня запугать.
– Ничего подобного, только, в сложившихся обстоятельствах, я обязан предупредить вас о том, что может произойти.
– Ах, значит, предупредить обязаны, что ж – долг выполнен. А что касается револьверов, то папá держит дома целый арсенал; вы возьмете его полностью?
– Спасибо. Осмелюсь предположить, что одного будет достаточно, хотя, возможно, вы тоже вооружитесь. Не исключаю, что револьвер и вам понадобится.
– Сердечно вам благодарна, но, пожалуй, усомнюсь, что это так опасно. Поэтому рискну… Ох, Сидней, ну вы и лицемер!
– Если так, то все ради вас. А теперь серьезно: я категорически настаиваю, чтобы вы отпустили нас с мистером Холтом одних. Я даже не побоюсь сказать, что не пройдет и нескольких дней, как вы горько пожалеете, что позволили втянуть себя в это дело.
– Что вы имеете в виду? Вы осмеливаетесь гнусно намекать на… Пола?
– Ни на кого я не намекаю. Что думаю, то и говорю; итак, милая Марджори, я не шучу: если вы, несмотря на мои упорные просьбы, будете и дальше стоять на своем, то вылазку, насколько я понимаю, придется отложить.
– Вы ведь серьезно, да? Ладно, договорились. – Я позвонила в колокольчик. Вошел слуга. – Сейчас же найдите четырехместный кэб. И сообщите, когда мистер Холт оденется. – Слуга ушел. Я повернулась к Сиднею: – Простите, но я надеваю шляпку и ухожу. Конечно, вы сами вольны решать, поедете со мной или нет, но, если не поедете, я отправлюсь с мистером Холтом одна.
Я пошла к двери. Сидней остановил меня.
– Марджори, душенька, что ж вы ко мне так несправедливы? Поверьте, вы представления не имеете, что за приключение вас может ожидать; прислушайтесь к гласу здравого смысла. Уверяю, сейчас вы добровольно кидаетесь с головой в омут.
– Какой еще омут? Что вы все ходите вокруг да около – почему не можете сказать прямо?
– Не могу сказать прямо, потому что таковы обстоятельства – не дают они этого сделать, я не лгу, но от того опасность меньше не становится. Шутки в сторону – здесь все всерьез, поверьте мне на слово.
– Тут не только вопрос доверия – есть еще кое-что. Я помню, что было нынче ночью, к тому же рассказ мистера Холта загадочен сам по себе; скажу больше, за ним скрываются еще какие-то тайны – и они, судя по вашим речам, неким зловещим образом связаны с Полом. Мне ясно, что я должна сделать, и вы не сможете меня остановить. Вы прекрасно знаете, что у Пола предостаточно государственных обязанностей, они едва не погребают его под собой; вы хотите, чтобы я рассказала обо всем ему, после чего он поговорит с вами так, как умеет? Положение дел следующее: пусть я пока Полу не жена, я все равно хочу показать вам, что могу воспринимать его интересы как свои, как будто мы с ним уже повенчаны. Итак, мне остается лишь повторить: вам решать, что вы намерены делать, но, если вы предпочтете воздержаться от поездки, я отправлюсь туда вдвоем с мистером Холтом.
– Поймите, когда вы начнете обо всем сожалеть – а вы начнете! – не вините меня в том, что поступили так, как я советовал вам не делать.
– Мистер Атертон, голубчик, я приложу все усилия для защиты вашей незапятнанной репутации; мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь начал вас обвинять в том, что я сказала или сделала.
– Отлично!.. Ваша кровь будет на вашей совести!
– Кровь?
– Да, кровь. Не удивлюсь, если она прольется, прежде чем все разрешится… Может, вы все-таки позволите мне одолжить револьвер из арсенала, о котором вы говорили?
Я дала согласие, раз он так настаивал, разрешив ему взять один из новых револьверов папá, и Сидней спрятал оружие в карман брюк. После чего мы отправились в путь – в четырехколесном кэбе.
Глава 29. Дом по пути из ночлежки
Было видно, что костюм на мистере Холте с чужого плеча. На его тощем, изможденном и ослабевшем теле одежда, одолженная у одного из слуг, висела, как на пугале. Мне стало немного стыдно, что и я приложила руку, вытаскивая его из постели. Глядя на его немощь и бледность, я бы не удивилась, если бы он потерял сознание прямо на улице. Я проследила, чтобы он, в меру своих возможностей, хорошенько поел перед нашим выездом: один взгляд на беднягу наводил на страшные мысли о голоде! На всякий случай я прихватила с собой фляжку бренди, но, несмотря на все это, было ясно, что больному место в кровати, а не в тряской карете.
Поездка получилась невеселая. Сидней вел себя по отношению ко мне весьма покровительственно, вселяя подспудное негодование: по-моему, он смотрел на меня, как заботливая и встревоженная нянька смотрит на неразумное и непослушное дитя. Разговор откровенно не складывался. Раз Сидней возжелал меня опекать, то и мне захотелось задирать перед ним нос. Как результат, большинство реплик адресовалось мистеру Холту.
После, как мне показалось, бесконечного путешествия кэб остановился. Я возрадовалась, решив, что мы приехали. Сидней высунул голову в окно. Последовал короткий разговор с извозчиком.
– Вон он, Хаммерсмитский работный дом. Он, сэр, немаленький… куда вас тут подвезти?
Сидней передал вопрос мистеру Холту. Тот, в свою очередь, выглянул в окошко, однако, кажется, совсем не узнал округу.
– Мы приехали другой дорогой – не так, как я добирался сюда; я-то через Хаммерсмит пришел – к крыльцу ночлежки; не вижу его здесь.
Сидней опять заговорил с кучером:
– Извозчик, где тут ночлежный дом?
– На другом конце, сэр.
– Тогда везите нас к нему.
Извозчик подвез нас к ночлежке. Сидней вновь обратился к мистеру Холту:
– Может, стоит отпустить кэб… или же вы не в состоянии идти пешком?
– Благодарю, но ходить я могу – полагаю, упражнение сослужит мне пользу.
Мы отпустили экипаж, хотя впоследствии у нас, особенно у меня, появились причины сожалеть об этом. Мистер Холт осмотрелся и указал на дверь прямо перед нами.
– Это вход в ночлежку: вон там, над крыльцом, разбитое брошенным камнем окно. Отсюда я ушел направо, туда, откуда пришел. – Мы пошли направо. – Я дошел до угла. – Мы тоже дошли. Мистер Холт завертел головой, пытаясь вспомнить свои дальнейшие действия. От этого места разбегалось изрядное количество дорог, и он задумался, какую из них выбрать.
Вскоре он как будто определился:
– Думаю, я пошел сюда; я почти уверен в этом. Похоже, он немного колебался, однако мы последовали за ним. Кажется, указанный им путь ни к чему и никуда не вел. Не успели мы толком отойти от ворот работного дома, как натолкнулись на какую-то свалку. Впереди и вокруг нас простирались большие пустыри. В отдаленном или не столь отдаленном прошлом на них пытались что-то строить, о чем свидетельствов