– Не считаете ли вы вероятным, мистер Лессинхэм, что вы переутомились… слишком сильно напрягали свой мозг… и в результате пали жертвой зрительных галлюцинаций?
– Я тоже думал об этом; скажу больше, я почти надеялся, что это так. Но подождите, дайте мне закончить. Тогда вы убедитесь, что такая возможность исключается.
Кажется, он вспоминал все по порядку, намеренно сохраняя холодность. Он словно пытался, вопреки необычайности событий, удивить меня точностью и непредвзятостью каждого слова, произносимого им.
– Позавчера, вернувшись в свой кабинет, я обнаружил там постороннего.
– Постороннего?
– Да… Иначе говоря, вора.
– Вора?.. Понимаю… Продолжайте.
Он помедлил. Его поведение становилось все более странным.
– Когда я вошел, он пытался взломать мое бюро. Вряд ли надо упоминать, что я попытался схватить его. Но… не мог.
– Не могли?.. Вы хотите сказать, не смогли?
– Я хотел сказать то, что сказал. Вы должны понять: передо мной стоял необычный преступник. Не знаю, какой он был национальности. Он произнес всего одно слово, и оно, без сомнения, было английским, но больше я ничего от него не услышал. На нем не было ни шляпы, ни обуви. Единственным его одеянием был длинный темный широкий плащ – и, когда плащ распахивался, мелькали голые руки и ноги.
– Любопытный наряд для грабителя.
– Стоило мне его увидеть, как я понял, что он некоторым образом связан с происшествием на рю де Рабагас. Все, что он говорил и делал, служило тому подтверждением.
– Что он делал и говорил?
– Когда я подошел поближе, намереваясь его скрутить, он громко произнес то самое слово, и оно вызвало в памяти жуткую сцену, от мыслей о которой, хотя я гоню их прочь, мне не избавиться. Одно лишь его звучание повергло меня в дрожь.
– Что это было за слово?
Мистер Лессинхэм открыл рот – и тут же захлопнул его. Выражение его лица резко изменилось. Взгляд застыл и остекленел, подобно пустому взгляду сомнамбулы. На секунду я испугался, решив, что мой гость собрался показать мне, как происходят «видения», о которых я уже был наслышан. Я поднялся, собираясь предложить помощь. Он отстранил меня.
– Благодарю… Сейчас это пройдет.
Голос его был сухим и надтреснутым – утерявшим привычную мелодичность. После напряженного молчания мистер Лессинхэм сумел продолжить:
– Сами видите, мистер Чэмпнелл, какой разнесчастной тряпкой я становлюсь при малейшем упоминании о предмете. Я не могу повторить слово, произнесенное незнакомцем, не могу даже его написать. По некой непостижимой причине оно воздействует на меня совсем как ведьмовские чары или заклинания в сказках.
– Полагаю, мистер Лессинхэм, что ваш таинственный вор, конечно, не был оптическим обманом?
– Наверняка. Его присутствие подтвердили слуги.
– Они его видели?
– Некоторые – да. Еще одним доказательством было бюро. Тот тип расколол его крышку надвое. Когда я решил проверить, все ли там на месте, обнаружилось, что пропала связка писем. Это были письма от мисс Линдон, от леди, которую я мечтаю видеть своей женой. Это, безусловно, тоже должно храниться в тайне.
– Зачем они могли ему понадобиться?
– Если все обстоит так, как я опасаюсь, с помощью этих писем он способен очень сильно навредить. Будь причиной всех этих событий по прошествии стольких лет слепая месть, то из них станет ясно, что значит для меня эта девушка, и мисс Линдон могут причинить зло – или, по меньшей мере, отравить ее разум.
– Понимаю… Каким образом исчез вор… не растворился ли он в воздухе, как те «подобия»?
– Его бегство было более прозаичным: он предпочел выскочить из окна гостиной и спуститься на улицу по решетке веранды, а внизу он угодил в руки некоего человека.
– В чьи – неужели полицейского?
– Нет, в руки мистера Атертона… Сиднея Атертона.
– Изобретателя?
– Точно… Вы с ним знакомы?
– Да. Мы с Сиднеем Атертоном давнишние друзья… Но Атертон, должно быть, видел, откуда взялся тот тип; если ваш незнакомец, как вы описали, выскочил практически без одежды, почему он не остановил вора?
– У мистера Атертона, должно быть, имелись свои соображения. Он не остановил его, впрочем, насколько я понял, он и не собирался его задерживать. Он поступил иначе: постучался ко мне в дом и доложил, что видел, как из моего окна вылез человек.
– Я, конечно, знаю, что временами Атертон склонен к чудачествам, однако ваш рассказ все равно выходит из ряда вон.
– Честно говоря, мистер Чэмпнелл, если бы не мистер Атертон, вряд ли я бы к вам обратился даже сейчас. То, что вы, оказывается, с ним знакомы, облегчает дело.
С проворством, которого я ранее в нем не замечал, он подвинул свой стул поближе к моему. По какой-то непостижимой для меня причине упоминание имени Атертона заставило его оживиться. Однако мне не пришлось долго теряться в догадках. Полдюжины фраз, последовавших далее, пролили больше света на причины его визита ко мне, чем весь предыдущий рассказ. Да и вел он себя теперь как человек деловой и не тратящий слов даром. Передо мной впервые за нашу встречу предстал политик – внимательный, умный, готовый к действию, такой, каким его знал весь мир.
– Мистер Атертон, как и я, претендует на руку мисс Линдон. Из-за того, что я преуспел там, где он потерпел поражение, он предпочитает злиться. Кажется, ему довелось переговорить с моим ночным гостем или каким-то его знакомым, и сейчас он желает использовать то, что тогда разузнал, против меня лично. Я только что виделся с мистером Атертоном. Из тех намеков, которые он обронил при нашей встрече, я понял, что буквально несколько часов назад он говорил с кем-то, кто был неким образом связан с той неизгладимой полосой моей жизни, и этот некто поделился с ним так называемыми откровениями, но они есть не что иное, как наглая ложь; итак, мистер Атертон пространно грозился передать мисс Линдон эти самые откровения. Мне бы хотелось избежать подобной неприятности. Я более не сомневаюсь, что в данный момент в Лондоне находится лазутчик из притона с канувшей в забвение рю де Рабагас; могу даже предположить, что здесь действует Певица. Пока я не стану утверждать, затеян ли этот приезд с одной-единственной целью – навредить мне; тем не менее совершенно ясно, что, так или иначе, мне хотят зла. По-моему, мистер Атертон гораздо полнее, чем хочет показать, осведомлен о личности моего недоброжелателя и его намерениях. Таким образом, я поручаю вам убедиться, правда ли это, выяснить, кто меня преследует и где она – или он – находится, а также вывести ее или его на чистую воду. Буду краток: я хочу вашей полной защиты от врага, угрожающего вновь умственно и физически поработить меня… разрушить мой разум, мою карьеру, мою жизнь, все, что у меня есть.
– Что заставило вас подозревать, будто мистер Атертон знаком с вашим недругом… он сам вам рассказал?
– Да… практически.
– Я отлично знаю Атертона. Нередко, в припадке возбуждения, он бывает несдержан на язык, но обычно дальше слов он не заходит. Я считаю, что он совсем не тот человек, чтобы преднамеренно клеветать на кого-то при любых обстоятельствах. Если я отправлюсь к нему, вооруженный вашим разрешением действовать, и объясню серьезность положения – а я приложу к этому все усилия, – то он сам, без всякого принуждения, наверняка расскажет все, что ему известно о вашем таинственном враге.
– Тогда поспешите к нему.
– Хорошо. Я готов. О результатах сообщу позже.
Не успел я встать, как в приемную перед моим кабинетом с криком и топотом вбежал человек. Я отчетливо услышал два голоса – его и Эндрю; мой помощник разразился чередой увещеваний. Однако все уговоры не входить остались втуне; мгновение спустя дверь в мои личные владения с грохотом распахнулась. В комнату влетел мистер Сидней Атертон собственной персоной, и стало ясно, что он пребывает в том нередком «припадке возбуждения», о каких я недавно упоминал.
Глава 35. Гонец с дурной вестью
Атертон не стал разбираться, кто находится в кабинете: даже не удосужившись перевести дыхание, он по своему обыкновению мгновенно поднял крик:
– Чэмпнелл!.. Слава Богу, ты на месте!.. Ты мне нужен!.. Срочно!.. Не надо слов, хватай шляпу и понеслись со всех ног – подробности расскажу в кэбе.
Я попытался обратить его внимание на присутствие мистера Лессинхэма – напрасно.
– Дружище…
Только я это сказал, как он меня перебил:
– Отставить «дружищ»!.. Рот на замок! И никаких уверток! Мне плевать, даже если у тебя здесь сама королева: вернется потом. Да где эта распроклятая шляпа… или ты поедешь без нее? Разве я тебе не сказал, что каждая секунда промедления смерти подобна?.. Мне тебя что, на улицу за волосы тащить?
– Такие крутые меры применять не заставлю, все равно я сейчас собирался к тебе. Мне просто хотелось указать, что я здесь не один… У меня мистер Лессинхэм.
В этой бестолковой суматохе мистер Лессинхэм остался незамеченным. Но теперь, когда мне наконец удалось привлечь внимание к моему клиенту, Атертон вздрогнул, повернулся и бросил на Лессинхэма убийственный взгляд.
– Ага!.. Так и вы тут, да?.. Какого черта сюда заявились?
Не успел Лессинхэм раскрыть рот в ответ на столь бесцеремонное приветствие, как Атертон подскочил к нему и схватил за руку.
– Вы ее видели?
Лессинхэм, пришедший от такого поразительного поведения в понятное замешательство, с откровенным изумлением воззрился на него.
– Кого видел?
– Марджори Линдон!
– Марджори Линдон?
Лессинхэм помолчал, пытаясь понять, что означает сей вопрос.
– Я не видел Марджори Линдон со вчерашнего вечера. Почему вы спрашиваете?
– Господи, помоги нам!.. Клянусь жизнью, я боюсь, что он, она или оно ее заполучили!
Высказывание прозвучало достаточно невнятно, и я заметил, что мистер Лессинхэм решил потребовать более пространного объяснения:
– Что вы имеете в виду, сэр?
– То, что говорю: не исключено, что эта ваша подружка – если, конечно, не друг – с Востока заполучила ее в свои когти; черт его знает, какого пола это ведьмовское отродье.