1 марта 1944 года командующие армиями, начальники родов войск и служб тыла фронта получили лаконичный приказ: «В связи с ранением Николаева сего числа на основании указания Ставки Верховного Главнокомандования я вступил во временное командование 1-м Украинским фронтом. Г. Жуков».
4 марта войска фронта развернули наступление в рамках утвержденной Ставкой стратегической операции. Противник снова Манштейн, которого в вермахте еще единодушно считали самым выдающимся стратегом. Он попытался было подтвердить свою репутацию, для начала правильно определив направление ударов войск 1-го Украинского фронта и приблизительно их силу. Открытие не могло не потрясти немецкого стратега — впервые в истории советско-германской войны совместно действовали три наших танковых армии!
Манштейн понял, что дело идет к окружению противостоявшей 1-му Украинскому фронту группировки. Завязавшееся с 7 марта «ожесточеннейшее сражение» достигло такого накала, «которого мы не видели со времен Курской дуги», — заключил Жуков. Оно шло более недели и закончилось глубоким прорывом наших танковых соединений. Это были исключительно тяжелые бои, в которых во всем блеске проявился полководческий талант Жукова.
Сражение это — в ряде отношений классическое применение Жуковских принципов руководства вооруженной борьбы. Он проявил большую выдержку, когда в начале его Манштейн, получив подкрепление — 15 дивизий, затеял контрнаступление. Немецкие войска были обескровлены в оголтелых атаках, а уже 21 марта, имея во главе 1-ю танковую армию, войска фронта стремительно рванулись на юг. 24 марта они достигли Днестра.
26 марта 1944 года под приказом Верховного Главнокомандующего Маршалу Советского Союза Жукову газета «Красная звезда» печатает передовицу «Славные победы войск 1-го Украинского фронта». В ней говорилось: «За последние дни войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала Жукова одержали ряд новых выдающихся побед над врагом. Они прорвали оборону немцев на участке Тернополь — Троекуров и вышли к Днестру… Не рискуя впасть в преувеличение, можно смело заявить, что по старым, шаблонным меркам наступающие взялись здесь за решение непосильной задачи. Все — от сил, которыми располагал противник, до условий местности и погоды, — все затрудняло наступление и благоприятствовало обороне…
Искусство советских командиров, стойкость советских бойцов еще раз опрокинули планы немцев. Измотав в ожесточенных боях контратакующие танковые и пехотные дивизии врага, наши войска внезапно для немцев сами перешли в наступление и богатырскими ударами разорвали в клочья вражеский фронт…
…Но движение наших войск при всей его стремительности не было огульным движением только вперед, по прямой. Одна из значительных особенностей этих наступательных операций 1-го Украинского фронта состоит в том, что, овладевая территорией, разрубая фронт врага, они вместе с тем последовательно, методично уничтожали его живую силу и технику…
Победы войск 1-го Украинского фронта — это победы нашей доблести и мастерства… Грозные раскаты битв, развернувшихся на просторах юга… звучат над всем миром, ввергая в трепет немецко-фашистских захватчиков и их вассалов. В Лондоне считают, передает лондонское радио, что события на Украине являются катастрофой для нацистской Германии».
Кампания, проведенная маршалом Жуковым в марте 1944 года, вошла в историю военного искусства как образец мастерства в руководстве войсками в сложной операции. Крупный английский военный теоретик Б. Лиддел Гарт, следовательно, союзник в годы войны, в труде «Вторая мировая война» (1970) пишет: «Левое крыло войск Жукова нанесло новый удар в южном направлении на Тернополь. Этот удар, хорошо рассчитанный во времени, был нанесен сразу же после отражения контратак немцев у Тернополя. Организовав оборону, русские отбили контратаку и двинулись следом за отходившим противником… Армии русских шли лавиной. Русские солдаты переносили такие трудности, которые оказались бы не под силу солдатам западных армий, и продолжали наступать тогда, когда другие остановились в ожидании восстановления коммуникаций».
Обширный труд «История второй мировой войны» (1954) написан врагом, германским генералом К. Типпельскирхом. Отметив, что войска под командованием Жукова двигались «подобно лавине», Типпельскирх признает: результатом этого «явилось тяжелое поражение… С того времени, когда немецкие армии шли тернистым путем от Волги и Кавказа, отступая к Днепру, это было их самое крупное поражение. Даже такие искусные полководцы, как Манштейн и Клейст, не могли спасти немецкие войска».
Менее чем за месяц 1-й Украинский фронт пришел в Карпаты — 29 марта советские войска освободили город Черновцы. В ходе операции покрыто до 350 километров, от Черновиц до Тернополя зияет огромная брешь. Германскому командованию пришлось взять войска с других участков фронта, даже из Франции, Югославии, Норвегии, Дании, чтобы закрыть ее.
Гитлер был вне себя: как могло все это произойти! Он уже видел Красную Армию, переваливавшую Карпаты, и еще 19 марта 1944 года приказал оккупировать Венгрию.
В Берлине вдруг решили — немецкие сателлиты, Венгрия и Румыния, помогут вермахту, спасая собственную шкуру, — война пришла к их границам. Манштейн потом эпически повествовал о весенних надеждах германского командования: «Для венгров наступил критический момент. Мы не могли обойтись без находившейся в самой Венгрии боеспособной венгерской армии для защиты Карпат и района севернее их вплоть до Днестра… После визита регента Хорти в Оберзальцберг нам была подчинена 23 марта 1-я венгерская армия в составе двух корпусов, каждый из которых насчитывал свыше, четырех пехотных дивизий и одной мотопехотной дивизии. Однако их предстояло еще только привести в мобилизационную готовность! Кроме того, вооружение венгров не было достаточным для того, чтобы отвечать требованиям, предъявляемым к соединениям, ведущим борьбу с советскими танковыми войсками. Во всяком случае, можно было надеяться, что эти силы будут в состоянии сдерживать натиск Советов в Карпатах. В горах ведь русские смогут применять свои танки только в очень ограниченных масштабах. Эта надежда подкреплялась воспоминаниями о том, как в первую мировую войну венгерский гонвед успешно оборонял от русских перевалы через Карпаты».
Надежды не оправдались, мадьяры бежали от наших танков, состязаясь в скорости, что было неожиданностью для генерал-фельдмаршала, с союзниками-немцами. И те, и другие, конечно, укрывались в горах, которые и придержали наши танковые соединения. О постыдном разгроме доложили фюреру.
Вызвав Манштейна, он обрушился на него с упреками. «По данным воздушной разведки, — говорил Гитлер, — были отмечены всего-навсего отдельные танки противника, от которых бежали целые войсковые части немцев, и непрерывно отводилась назад линия фронта». Манштейн энергично отругивался, но не мог не признать, например, что 200 советских танков разгромили и разогнали две вновь сформированные немецкие дивизии! Он еще добавил, что коль скоро сведения о бегстве немецких войск получены от разведки ВВС, то это значит «Геринг вновь дал волю своей ненависти к сухопутным войскам». Оправдания и объяснения были напрасны — Гитлер решил выгнать Манштейна в отставку. Жуков ставил точку на карьере крупнейшего стратега вермахта.
1-му Украинскому фронту оставалось добить немецкие группировки, окруженные и оставленные в тылу при стремительном марше с боями к Карпатам. У Каменец-Подольска в «котле» оказалось 23 немецких дивизии, из них 10 танковых, в основном входивших в 1-ю танковую армию врага. Они образовали «блуждающий» «котел», ибо, памятуя о Сталинграде, немцы больше всего боялись оставаться на месте. Среди них были как раз те дивизии, которые совсем недавно безуспешно пытались выручить германские войска у Корсунь-Шевченковского.
Жуков ожидал, что эта сильная группировка попытается уйти на юг, переправиться через Днестр и организует там оборону. Южное направление по приказу Жукова надежно прикрыли. Манштейн сообразил: «Отступление армии на южный берег Днестра привело бы ее там, по всей вероятности, к новому окружению и затем к уничтожению». Последнее указание ставки Гитлера, которого добился Манштейн перед увольнением в отставку: не идти на юг, как требовало командование немецкой 1-й танковой армии, а бежать прямо на запад. «Однако, — возмущался Манштейн в мемуарах, — он продолжал требовать, чтобы она удерживала в основном тот же участок фронта между Днепром и Тернополем. Непонятно было, откуда же в этом случае армия взяла бы силы для нанесения удара на запад с целью отбить у противника свои тыловые коммуникации. Обстановка складывалась точно такая же, как под Сталинградом в декабре 1942 года. И тогда Гитлер готов был бы согласиться с попыткой 6-й армии вырваться из окружения — навстречу 4-й танковой армии, приблизившейся с целью деблокады. Но также и в то время он требовал одновременного удержания Сталинграда. Что означало, что 6-я армия была не в состоянии высвободить силы для выхода из окружения».
На этот раз на пути отступавших немцев оказалась наша 4-я танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко. Армия, ослабленная в предшествующих боях, тем не менее прочно удерживала Каменец-Подольск и перекрывала дороги. Это были те «отдельные» советские танки, о которых доложили Гитлеру. На армию Лелюшепко и бросились окруженные немецкие войска. Пять дней они пытались пробить себе путь через Каменец-Подольск. Враг нажимал без оглядки, ибо, как заметил Лелюшенко, «после Сталинграда он стал бояться «котлов» как огня». Несколько раз обезумевшие немцы врывались в местечко, где стоял штаб армии. Дело доходило до рукопашной, в которой схватывались с гитлеровцами и офицеры штаба. Как-то Лелюшенко прерывал и прерывал доклад по радио Жукову: с командного пункта приходилось выбегать, бить немцев. Жуков слышал в трубке треск выстрелов, входил в положение, добродушно-шутливо напутствуя: «Иди руководи отражением атаки, надеюсь, что в плен не попадешь, а потом доложишь».
А с запада бился о внешнюю стенку «котла» танковый корпус СС и дивизии, срочно переброшенные навстречу окруженным, которым пришлось туго. Они и думать не смели о выполнени