Громада! А цель — освобождение Львовской области, восточной части Польши и выход на Вислу. Жуков быстро прикинул: сил и средств больше, чем требуется. Не лучше ли взять у Конева ряд соединений, по крайней мере одну из четырех танковых армий, перебродить их в группу франтов Василевского, усилить их и захватить с ходу Восточную Пруссию? Пока враг бежит, и едва ли он сможет поставить прочный заслон.
— Вы что, сговорились с Василевским? — спросил Сталин. — Он тоже просит усилить его.
— Нет, не сговорились. Но если он так думает, то думает правильно.
— Немцы будут до последнего драться за Восточную Пруссию. Мы можем там застрять, — категорическим, не допускавшим возражений тоном закончил обмен мнениями Сталин.
Вечером в тот же день Жуков вернулся к этому вопросу. Он повторил Сталину свои доводы о необходимости «нанести в ближайшее время более мощные удары на восточно-прусском направлении, с тем чтобы заранее выиграть фланг на западном стратегическом направлении… На этот раз И. В. Сталин ответил, что посоветуется с А. М. Василевским и Генштабом. Я чувствовал, что он по каким-то соображениям хочет быстрее выйти на Вислу, оставляя Восточную Пруссию для последующей операции. Думаю, что это было его ошибкой, что впоследствии подтвердилось: когда в 1945 году началась Висло-Одерская операция, Восточная Пруссия нависла над флангом нашей стратегической группировки, нацеленной на берлинское направление, причинив нам много хлопот.
Я неоднократно пытался связаться лично с А. М. Василевским, чтобы переговорить с ним по этому вопросу, но мои попытки не увенчались успехом, так как он находился где-то в войсках 3-го Белорусского фронта».
Надо думать, не стоит удивляться тому, что Василевский вдруг стал «неуловимым» при превосходной налаженной связи Москвы с фронтами. Объяснение, думается, очень простое — Василевский узнал о том, что Сталин против предложения Жукова.
Итак, Сталин и Василевский переиграли в споре, затеянном Жуковым. Что, он был фантазером, наш великий полководец? Нет и еще раз нет! В июле 1944 года дорога в Восточную Пруссию была открыта: Сталин, конечно, был прав, что гитлеровцы «будут до последнего драться» за нее, но чем? Да, были укрепления, построенные еще до и во время первой мировой войны, но не было войск, чтобы занять их.
Только 5 — июля Гитлер приказал немедленно сформировать главным образом для прикрытия Восточной Пруссии 15 «гренадерских дивизий». Первым из них предписывалось прибыть на фронт в конце июля, остальным к концу августа; 13 июля он выступил перед 160 командирами, назначенными в эти дивизии. То была последняя речь Гитлера перед относительно большой аудиторией. Текста ее не сохранилось.; Население Восточной Пруссии погнали к границе восстанавливать и строить новые укрепления. Какой эффект?
Тех, кто мог немедленно защищать Восточную Пруссию, уже не было. Прежде всего не было войск, которые могли бы отойти с Востока. Вот что происходило по ту сторону фронта, по описанию П. Карелла (как уже отмечалось, псевдоним начальника отдела печати МИД нацистской Германии П. Шмидта) в книге 1971 года. 25 июля из окруженного Витебска командующий 53-м корпусом генерал Гольвитцер сдал «героические» телеграммы, хотя, отмечает Карелл, «53-й корпус с его 35000 солдат и офицеров был обречен. В 19.30 командир корпуса передал свою последнюю радиограмму из города: «Даю личную клятву сражаться до конца. Гольвитцер». Это была сознательная ссылка на вошедшую в историю радиограмму, которую 23 августа 1914 года комендант немецкой крепости Циндао направил кайзеру Вильгельму. Тогда капитан Мейер Вельдек радировал из укрепленной немецкой базы в Китае: «Лично клянусь выполнять свой долг до конца». Капитан защищал Циндао со своими четырьмя тысячами солдат против 40000 японцев еще два с половиной месяца.
Гольвитцер не продержался со своим корпусом и двух дней. Утром 26 июня он готовился к прорыву на юго-запад. Отдельным немецким частям удалось к 27 июня достичь района в 20 километрах к юго-западу от Витебска. О том, что произошло дальше, повествует «История Великой Отечественной войны Советского Союза»: «Прорваться удалось лишь одной немецкой группе, насчитывавшей около 8 тыс. человек. Но она была вновь окружена и вскоре уничтожена. Утром 27 июня остатки вражеских дивизий приняли ультиматум советского командования о капитуляции и сдались в плен. Противник потерял под Витебском 20 тыс. убитыми, и более 10 тыс. пленными. В плен сдались командир 53-пт. армейского корпуса Генерал пехоты Гольвитцер и начальник штаба этого корпуса полковник Шмидт».
А что случилось с 206-й пехотной дивизией» которой надлежало удерживать Витебск? Несмотря на непрерывный поток радиограмм из ставки Гитлера, требовавших от 206-й дивизии «оборонять город до подхода подкреплений», ничто не могло остановить порыв наступавших советских войск. Немецкие части к северу от Витебска были разбиты. Город стал могилой для тысяч немецких солдат. Понимая это, генерал-лейтенант Гиттер днем 26 июня под свою ответственность отдал приказ прорываться из окружения. Раненых погрузили на повозки и на артиллерийские тягачи и в 22.00 немецкие части бежали из города.
Передовые отряды кое-как продвинулись на несколько километров. Затем они были остановлены и окружены соединениями 39-й армии русских. Отчаянная попытка прорвать линию советских войск штыковым ударом с криками «ура!» провалилась. Это было последнее сражение 301-го, 312-го и 413-го гренадерских полков, известных своими боевыми традициями в Восточной Пруссии. Уцелевших после боя взяли в плен в лесу. Лишь горстке солдат и офицеров удалось спастись. После долгих скитаний они добрались до немецких позиций, где и рассказали о трагической участи дивизии.
Коль скоро Восточная Пруссия находилась под угрозой вторжения, пункт по расформированию дивизии открылся в городе Рудольфштадте, Тюрингия. После кропотливой и трудоемкой работы — все документы и архивы погибли в витебской катастрофе — 12 тысяч похоронных извещений разослали родственникам погибших и пропавших без вести солдат и офицеров. 18 июля 1944 года было официально объявлено о гибели дивизии и отдан приказ о ее расформировании. Эту официальную дату гибели дивизии использовали для ее нового номера полевой почты — 18744 — как надпись о дне смерти, высеченную на надгробной плите». На том кончает свой скорбный рассказ Карелл.
18 июля ближайший подручный фюрера Мартин Борман записывает: «Русские у Августова, вплотную к границе Восточной Пруссии. Если их танковые соединения нажмут хоть немного, нам пока нечем остановить. Вновь формируемые дивизии все еще не имеют необходимых противотанковых средств!»
Теперь из сферы возможного к тому, что происходило в действительности. 11 июля Жуков прибыл на 1-й Украинский фронт и развернул свой командный пункт в районе Луцка. 13 июля фронт перешел в наступление и за пять дней продвинулся до 80 километров. Развернулась Львовско-Сандомирская операция, практическая подготовка которой прошла мимо Жукова. Сначала опа развивалась куда более медленнее, чем ожидали в штабе фронта и Ставке. Толчок операции был дан 18 июля, когда «в тот памятный день» рванулись на Люблин войска левого крыла 1-го Белорусского фронта. Впереди — Висла!
От успехов наших войск просто дух захватывало. Фронты катились на запад, прямо на запад. Хотя Жуков был с войсками 1-го Украинского фронта, мысль о том, что нужно сломить противника в Восточной Пруссии с ходу, не оставляла его. Он знал, что от этого зависело главное — эффективность нашего наступления на Берлин. Жуков, разумеется, не мог знать приведенное выше мнение Бормана. Но он видел обстановку. 19 июля он посылает внеочередное донесение «в собственные руки» Сталину. Документ Жуков не доверил телеграфу, а отправил с офицером. То было из ряда вон выходящее по важности донесение:
«Товарищу Сталину.
В связи с близким подходом наших войск к госгранице, докладываю свои соображения по построению операции Белорусских фронтов на ближайший период:
1. Главной стратегической целью 1-го, 2-го, 3-го Белорусских фронтов на ближайший этан должно являться: выход на Вислу до Данцигской бухты включительно и захват Восточной Пруссии или в крайнем случае одновременно с выходом на Вислу отсечение Восточной Пруссии от Центральной Германии…
Наиболее выгодные направления для наступления в Восточную Пруссию:
1- е направление — из района Тильзит вдоль побережья в общем направлении на Кенигсберг через Либоц.
2- е направление — из района Каунас — Алитус через Гумбинен на Кенигсберг, обходя обязательно с юга район затопления и Летценский укрепленный район.
3- е направление — из района Млава через Хохенштайн — Алленштайн на Браунсберг.
Кроме того, сильную группировку необходимо бросить восточнее Вислы в общем направлении на Мариенбург для отсечения Восточной Пруссии от Данцигского района».
Г. К. Жуков разрабатывал наметки замечательного плаца в горестную годовщину — за 30 лег до этого русские войска в августе 1914 года вступили в Восточную Пруссию. Они потерпели поражение, командующий одной из армий генерал, А. В. Самсонов застрелился. Он предпочел смерть позору плена. Немецкая пропаганда с тех пор превозносила эту победу над русскими «ордами». Теперь ровно через тридцать дот Жуков собирался послать могучие танки и устрашающие самоходные орудия (калибр некоторых 152 мм.) по тем же дорогам, по которым не дошли в 1914 году до Кенигсберга и побережья самсоновские солдаты. Унтер-офицер первой мировой войны и маршал второй Г. К. Жуков всей душой устремился смыть вражеской кровью пятно поражения русской армии. Он мыслил возвышенно, Георгий Константинович Жуков. Он не сомневался, что план, много улучшенный вариант невыполненного плана 1914 года, осуществим, ибо заканчивал свое послание Сталину так:…
«Для выполнения вышеизложенных задач 1-му Белорусскому фронту войск хватит. Ему нужно добавить 300 танков и 100 самоходных орудий.
2-му Белорусскому фронту потребуется одна армия в 9 дивизий, один стрелковый корпус — три дивизии., два-три танковых корпуса или танковая армия, четыре тяжелых танковых полка, четыре полка артиллерий-самоходных установок — 152 мм и усилить фронт авиацией…