— Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!
Жуков взял горсть земли и бросил ее в могилу. Потом подошел к полковому знамени и поцеловал его край».
История знает: у победы много отцов, только поражение сирота. Взятие Берлина еще одно подтверждение давней истины. После войны то прямо, то намеком лавры взятия Берлина все пытался разделить с Жуковым Конев. Как быть? Процитировать приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 2 мая 1945 года по поводу взятия Берлина: «Войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова при содействии войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Конева после упорных уличных боев завершили разгром Берлинской группы немецких войск и сегодня, 1 мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлином — центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии». Ключевое слово при определении соответственного вклада фронтов во взятие Берлина — «при содействии». Что совершенно правильно.
Потери Красной Армии в Берлинской операции обоих фронтов превысили 102 тысячи человек только убитыми…
Героику сражения за Берлин, подвиги и жертвы наших войск, как водится в военном деле, в боевом донесении от 3 мая командование 1-го Белорусского фронта перевело на суховатый язык штабного документа: «Противник на правом крыле фронта продолжал отходить в западном направлении, оказывая слабое сопротивление наступлению наших войск. Окруженный гарнизон города Берлин во главе с комендантом города генералом артиллерии Вейдлингом и его штабом прекратил сопротивление и сдался в плен нашим войскам. Отдельные группы окруженного гарнизона, пытаясь прорваться в западном направлении, уничтожаются нашими войсками в районе Шпандау». К этой деловой констатации еще цифры и иные фактические данные. Красная Армия, оставив в тылу Берлин, продолжала наступление. На Запад, до встречи с союзниками, там, где еще не сошлись с англо-американскими наши войска.
Несколько времени спустя Жуков устроил пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. До этих пор, пишет журналист Я. И. Макаренко, Жуков «всячески избегал встреч с корреспондентами: был он всегда чрезвычайно занят. За время, когда он возглавил под Варшавой 1-й Белорусский фронт и до Берлина, Жуков не принял, насколько мне помнится, ни одного фронтового журналиста».
Теперь пришло время рассказать о прошлом. Прославленный полководец, отметили присутствовавшие, держался «просто и добродушно». Он кратко рассказал о взятии Берлина, закончив, что также отметили присутствовавшие, «в типично профессорском духе», а именно: «Это было поучительное и интересное сражение, особенно в отношении темпов и тактики ночного боя такого масштаба. Главное то, что немцы были разгромлены на Одере, в самом Берлине фактически происходила просто огромная операция по очистке».
Жуков доложил Сталину о пресс-конференции, выделив вопрос, заданный ему: «Сражение за Берлин было завершающим и решающим сражением войны. Могли бы вы сообщить о нем некоторые подробности, до сих пор не опубликованные».
Я кратко охарактеризовал Берлинскую операцию, подчеркнув, что мощное оснащение Красной Армии всеми видами военной техники, развертывание атаки ночью с применением прожекторов и большим сосредоточением наших сил позволило нанести противнику сокрушительный удар, который явился окончательным и решающим ударом войны».
Пришло время подумать и об устройстве на освобожденной от фашизма территории — по межсоюзническим соглашениям Германия подлежала оккупации. «Для расположения войск в новом районе, — гласил приказ, подписанный Г. К. Жуковым 11 мая 1945 года, — использовать казармы, лагеря и разного рода бараки. При недостатке таких помещений расположить войска в лесах бивуаком. При расположении войск и штабов выселения местного населения не производить».
В Европу пришли освободители, а не завоеватели.
МЕЖДУ ВОЙНОЙ И МИРОМ
7 мая Верховный позвонил Жукову в Берлин.
— Сегодня в городе Реймсе, — сказал Сталин, — немцы подписали акт безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны на своих плечах вынес советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск.
Я не согласен с тем, — продолжал Сталин, — что акт капитуляции подписан не в Берлине, в центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск.
Представителем Верховного Главнокомандования советских войск назначаетесь вы.
Последнее приказание из Москвы Г. К. Жукову за годы Великой Отечественной! Положив трубку, Георгий Константинович несколько минут посидел молча, крепко охватив голову руками. Стучало в висках, теснило в груди. Желанный миг долгожданной Победы. Сколько позади осталось трудов и подвигов, успехов и крови!
На размышления времени не оставалось, нужно подготовиться за сутки с небольшим к исторической церемонии. Быстро подыскали уцелевшее здание в восточной части Берлина в Карлсхорсте, где до войны размещалось немецкое военно-инженерное училище. В двухэтажной столовой училища порядочный зал. Здесь и решили провести церемонию. Обстановка в бывшем училище выглядела будничной. Провести бы подписание капитуляции в самом логове Гитлера — имперской канцелярии. Но там все разбито.
Начальник политотдела 5-й ударной армии генерал-майор Е. Е. Кощеев нашел выход:
— Но ведь хотя мы и разгромили ставку Гитлера, однако многое в ее комнатах и подземельях оставалось целехоньким. Там и ковры любых размеров, и кресла, и стулья, и столы. Можно все это вмиг доставить сюда. Пусть гитлеровские делегаты идут капитулировать по тому же ковру, по которому когда-то ходили докладывать фюреру о военных планах. В этом есть и политическое звучание.
Георгий Константинович одобрил. В несколько часов наш комендант подобрал и доставил нужную мебель. 15 красноармейцев с трудом подняли, скатали и погрузили 120-метровый темно-коричневый ковер из кабинета Гитлера. Тем временем расчистили улицы от развалин — от Темпельгофского аэродрома до Карлсхорста, по которому должен был проследовать кортеж западных союзников. Воздвигли арку с надписью: «Красной Армии слава!»
Днем 8 мая в Темпельгоф прилетели самолеты с представителями Верховного командования союзных войск. Г. К. Жуков послал своего заместителя В. Д. Соколовского с группой генералов встречать их.
Ближе к полуночи 9 мая союзные представители собрались в кабинете Г. К. Жукова, примыкавшем к залу, где предстояло подписание капитуляции. Просмотрели подготовленный текст акта о капитуляции, подтвердили, что руководить церемонией будет Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
В тот же день, 8 мая, ровно в 24 часа во главе с Г. К. Жуковым они вошли в зал и уселись за стол у стены, к которой были прикреплены государственные флаги СССР, США, Англии, Франции. За большими столами в зале советские генералы, командовавшие войсками, взявшими штурмом Берлин. Вокруг множество советских и иностранных журналистов.
Г. К. Жуков открыл заседание. Он приказал ввести уполномоченных германского главнокомандования. Фельдмаршал Кейтель, вошедший первым, делал какие-то движения своим фельдмаршальским жезлом. Выглядело жалко и неуместно со стороны военного преступника, каким он был. Немцев усадили за небольшой стол у входа в зал. Под пристальными взглядами присутствующих они старались выглядеть бесстрастно. Вдруг Кейтель, взглянув на ковер, помрачнел и что-то прошептал сидевшему рядом немцу. Тот насупился.
Советский комендант Берлина генерал Н. Э. Берзарин вполголоса заметил:
— Узнали, еще бы не узнать. Знакомая меблишка. Еще недавно они считали честью на ней восседать, а сегодня, пожалуй, чувствуют себя как на шипах.
Жуков объявил порядок подписания акта о капитуляции. Присутствовавшие ловили каждое слово маршала. Наконец Жуков спросил, имеют ли они нужные полномочия.
Растерянный Кейтель выдавил из себя: «Яволь».
«Немецкое «яволь» по смыслу означает наше «так точно», — писал член Военного совета 5-й ударной армии генерал Ф. Е. Боков, — этим словом обычно отвечали, вытянувшись в струну и щелкнув каблуками, немецкие солдаты своим командирам, офицеры генералу. «Яволь!» — отрапортовал фашистский генерал-фельдмаршал из прусско-юнкерской помещичьей семьи Вильгельм Кейтель советскому маршалу, крестьянскому сыну Георгию Жукову».
Помедлив, Жуков пригласил немецкую делегацию подписать акт капитуляции. Кейтель неуверенно подошел к столу и расписался на всех пяти экземплярах документа. От волнения его лицо покрылось красными пятнами. Выпавший из глазницы монокль болтался на шнурке.
В 0 часов 43 минуты церемония подписания акта о капитуляции закончилась. Жуков предложил немцам покинуть помещение.
Он встал, взволнованно осмотрел зал и от имени Советского Верховного Главнокомандования поздравил с Победой. Шум, овации.
Вокруг маршала собрались генералы, приведшие в Берлин части и соединения победоносной Красной Армии. Боевые товарищи полководца генералы В. Д. Соколовский, М. С. Малинин, К. Ф. Телегин, Н. А. Антипенко, В. Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов, С. И. Богданов, Н. Э. Берзарин, Ф. Е. Боков, П. А. Белов, А. В. Горбатов и другие.
Необычно мягким голосом, обращаясь к ним, Жуков сказал:
— Дорогие друзья! Нам с вами выпала великая честь. В заключительном сражении нам было оказано доверие народа, партии и правительства вести доблестные войска на штурм Берлина. Это доверие советские войска, в том числе и вы, возглавлявшие войска в сражениях за Берлин, с честью оправдали. Жаль, что многих нет среди нас. Как бы они порадовались долгожданной Победе, за которую, не дрогнув, отдали свою жизнь!..
Миг торжества и скорби Жуков запомнил до конца дней своих.