Оба руководителя наркомата обороны вернулись в свои кабинеты в первом часу ночи, и только тогда была подписана директива. В ней сообщалось:
«1. В течение дня 22–23.6.41 г. возможно нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко, Жуков.94
21.6.41».
Этот важнейший документ поступил в штаб Западного особого военного округа в 1 час 45 минут 22 июня, но в армии и дивизии это распоряжение поступало уже под грохот вражеской артиллерии и огня атакующих немецких войск95.
А в начале второго часа ночи маршал С. Тимошенко, вызвав командующего войсками Западного особого военного округа генерала армии Д. Павлова на службу, говорил ему: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может что-нибудь и случится неприятное, но смотрите ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации – позвоните». Маршал не верил в возможность нападения фашистской Германии на Советский Союз и это неверие дорого стоило нашей стране.
В 03.30 22 июня, когда на востоке начинают пробиваться первые лучи рассвета, 153 германских дивизии, в том числе более 32 танковых и моторизованных, 4,5 миллиона солдат и офицеров, более 4000 танков и штурмовых орудий, около 4000 боевых самолетов и 600 000 различных автомобилей96 начали осуществлять план «Барбаросса», самой грандиозной сухопутной кампании всех времен. Кроме немецких соединений, у границ Советского Союза было сосредоточено 29 дивизий и 16 бригад союзников Германии – Финляндии, Венгрии и Румынии. Войска сателлитов составляли 20 процентов армии вторжения. А к концу июля 1941 года, когда к немецким войскам присоединились итальянские и словацкие контингенты, иностранные силы возросли до 30 процентов! Еще один союзник Гитлера – царская Болгария, непосредственного участия в боевых действиях на Восточном фронте не принимала, но, как говорилось в заявлении правительства СССР, «фактически вела войну против Советского Союза уже с 1941 года», подчинив свою экономику интересам Третьего рейха. Испания также официально не находилась в состоянии войны с Советским Союзом, тем не менее направила на Восточный фронт «добровольческую» «Голубую дивизию». В основном она вела боевые действия под осажденным Ленинградом, где пробыла с октября 1941 до конца 1943 года. Кроме пехоты, в России воевала и эскадрилья испанских летчиков.
В первый день войны проводная связь наркомата обороны и Генерального штаба со всеми фронтами была нарушена, а радиосвязь в начальный период войны в большинстве случаев не использовалась из-за плохой подготовленности штабных офицеров, которые не умели ее применять для управления войсками. Были и такие командующие, которые, опасаясь, что противник, запеленговав работающие радиостанции, может установить нахождение штаба и уничтожить его, вообще удаляли эти радиостанции на недопустимое расстояние и теряли всякую связь с центром. Кроме того, штабы в первые недели войны очень часто перемещались, а опыта поддержания связи в этих случаях просто не было. Короткими сигналами по радио передавать информацию штабы еще не умели, а для передачи, да еще шифрованной, радиограммы недоставало времени. Так и получилось, что, обладая техническими возможностями, общевойсковые командиры не смогли в первые недели войны использовать радиосвязь для управления войсками97. Всему этому пришлось учиться в ходе войны. Связаться с фронтами Генштабу не удавалось. Около восьми часов Г. Жуков попытался собрать хоть какую-то информацию об обстановке на фронтах, но ни с кем устойчивой связи не было, и в высших политических и военных кругах царила тревожная обстановка. В 13 часов Жукова вызвал Сталин, который сказал ему: «Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь»98.
Как же встретили войска приграничных округов войну? И в каком состоянии они находились?
Северный фронт
Для защиты государственной границы в полосе этого фронта планировалось выделить 7 полков, которые должны были прикрыть семь операционных направлений, и 4 стрелковые дивизии на Карельском перешейке от района Сортавала до Финского залива99. За несколько дней до войны командование Ленинградского военного округа все эти части и соединения выдвинуло к государственной границе, и когда немецко-фашистская армия «Норвегия» начала вторжение на Мурманском, Кандалакшском и Ухтинском направлениях – она встретила достойный отпор. Перешедшие 26 июня в наступление основные силы финской армии также успеха не имели.
Северо-Западный фронт
Большую часть своих сил враг развернул севернее реки Припять, где в составе наших двух фронтов, Северо-Западного и Западного, имелось 69 дивизий. Два фронта граничили с друг другом, но положение в них было совершенно разное. 18 июня, получив распоряжение из Москвы о прикрытии государственной границы общей протяженностью 300 км, Военный совет Северо-Западного фронта принял решение о приведении войск в полную боевую готовность, и к исходу 21 июня его 13 стрелковых и танковых дивизий заняли оборону у государственной границы на предназначенных для них рубежах100. 10‑я стрелковая дивизия, выполняя приказ командующего фронтом, к исходу 20 июня заняла оборону на границе с Восточной Пруссией от Балтийского моря (мыс Паланга) до Швекшны, протяженностью 80 км, и рано утром она была атакована 26‑м армейским корпусом вермахта. Целый день воины соединения вели неравный бой, и когда в полках осталось в живых по 40–60 человек, подразделения дивизии стали отступать на север и северо-восток. Эта дивизия отличилась в сентябре при защите Ленинграда, покрыв свои знамена неувядаемой славой и подвигом своих солдат
Танковая дивизия Черняховского (9300 чел., 250 танков Т-26 и БТ-7) выступила с зимних квартир в Риге и, пройдя двумя ночными переходами 400 км, к утру 20 июня сосредоточилась в районе Груджяй – Мешкуйчяй – Буйвони, находившегося в 120 км от государственной границы, и утром 22 июня вступила в бой. 125‑я стрелковая дивизия 11-го стрелкового корпуса 8‑й армии находилась в местечке Баганяй, прикрывая Шауляйское направление, а 19 июня она, совершив многокилометровый марш, прикрыла государственную границу на своем участке шириной 40 км – Пограмянтия, Тауреге, Бубишкяй, имея передний край по восточному и северо-восточному берегу реки Юра. Рано утром дивизия была атакована из района Тильзита всей 4‑й танковой группой немцев, имевшей в первом эшелоне три моторизованные дивизии. Весь день части дивизии успешно вели бой против многократно сильного врага, а один ее полк даже углубился на 8 км на территорию Восточной Пруссии. Удержать свой рубеж без поддержки дивизия не смогла и в конце первого дня войны начала медленный отход, ведя непрерывные бои и имея в полках по 200–250 солдат и офицеров. К 28 июня дивизия отошла к Шауляю, где впервые получила небольшое пополнение.
Из Сувалковского выступа против 126‑й и 128‑й стрелковых дивизий, оборонявшихся на левом фланге 11‑й армии Северо-Западного фронта, наступала 3‑я танковая группа с двумя армейскими корпусами 9‑й армии. Только в первом эшелоне враг имел десять дивизий, в том числе три танковые101. Весь первый день войны эти дивизии, неся огромные потери, удерживали назначенные им рубежи и ожидали от армии и фронта поддержки в силах и средствах, но не получив ее, вынуждены были отступать. В день кровопролитного сражения 22 июня, когда потери советских войск были больше, чем потери на Бородинском поле в 1812 году, и когда было необходимо армейскими и фронтовыми резервами оказать поддержку дивизиям, обороняющим государственную границу, наркомат обороны и Генштаб, не зная истинного положения на фронтах, направил в 21 час 15 мин. директиву № 3 за подписью народного комиссара обороны маршала С.К. Тимошенко, члена Совета секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова и начальника Генерального штаба Г.К. Жукова, которая требовала «организации решительных контрударов с целью разгрома вклинившихся группировок немецко-фашистских захватчиков»102. В этой обстановке единственно правильным решением могло быть приказание войскам фронта отходить к Западной Двине, этому естественному рубежу, чтобы закрепиться на нем и с подходом резервов фронта и из центра организовать контрудары по наиболее вклинившимися танковым силам врага. Вместо этого нарком обороны приказал овладеть районом Сувалки.
Командующие и штабы, выполняя эту директиву, совершенно запутавшую действия войск, вместо направления механизированных корпусов и фронтовых резервов на помощь обороняющимся войскам, вынуждены были оставить их на произвол судьбы и заняться организацией контрударов, нанесение которых было бессмысленным и ненужным делом. Для успеха встречного сражения требовалось предвидение и заблаговременная подготовка, которая в мирное время отрабатывалась небрежно и кое-как. Войска, осуществлявшие встречное сражение, должны были захватить инициативу и упреждать противника во всех его начинаниях. Ничего этого не было видно в первых встречных сражениях начального периода Великой Отечественной войны.