143
5 сентября Гитлер заявил, что под Ленинградом цель достигнута и «отныне район Ленинграда будет второстепенным театром военных действий». На следующий день он подписал директиву № 35, в которой поставил задачу окружить советские войска в районе Ленинграда и не позднее 15 сентября подвижные соединения и 1‑й воздушный флот высвободить для группы армий «Центр». Берлинское радио сообщало: «Остаются лишь часы до падения Ленинграда, оплота Советского Союза на балтийском море».
Обороной города руководил маршал К. Ворошилов, но Сталин решил сменить его на более волевого и сильного военачальника, не боявшегося брать на себя ответственность и способного потребовать от войск решительных и смелых действий.
6 сентября немецкие самолеты впервые прорвались в центр города. Ночью налет повторился, а 8 сентября вражеской авиацией был подожжены Бадаевские склады, где хранилось основное продовольствие для армии и жителей города. Гитлеровцы захватили Шлиссельбург, и Ленинград оказался в блокаде.
Отозвав Г. Жукова после успешно проведенной операции под Ельней в Москву, Сталин жестко и решительно сказал ему: «Ставка решила направить вас для удержания Ленинграда. Не все понимают, какая опасность подстерегает нас, если фашисты завладеют этим городом. Немцы в своих обозах везут царя, и Гитлер, переименовав город на немецкий лад, Санкт-Петербург, намеревается посадить там его на престол, чтобы попытаться разжечь у нас гражданскую войну, в которую они захотят вовлечь все белогвардейское отребье, занявшее сейчас на западе выжидательную позицию. Повторяю, Ленинград мы должны удержать любой ценой, другого пути у нас просто нет. – Чуть помолчав, Сталин продолжил: – Судьбу Балтийского флота решайте на месте. Во всех случаях он не должен достаться врагу. Черчилль обещал нам восполнить его потерю. Но этого постарайтесь избегнуть».
Готовясь к овладению городом – колыбелью Октябрьской революции, Гитлер и его окружение носились с идеей посадить на русский престол одного из наследников дома Романовых – великого князя Владимира Кирилловича, вращавшегося в кругу гитлеровской элиты, среди которых были сыновья и внуки последнего кайзера Вильгельма II и многих других знатных фамилий, чьи предки владели коронами и землями в кайзеровской Германии и царской России. Великий князь гневно осудил советско-финляндскую войну и участвовал в сборе средств для закупки вооружений для финской армии. Вокруг великого князя перед нападением фашистской Германии на Советский Союз образовался довольно прочный круг людей, являвшихся наследниками старой немецкой (прусской) знати в царской России, среди которых заметную роль играли потомки известных родов Остен-Сакенов, Дрентельнов и Мейендорфов, которые не без бахвальства мечтали о возрождении своего положения в России и восстановления старых традиций. В день нападения гитлеровских войск на Советский Союз великий князь Владимир опубликовал обращение к верноподданным России с призывом вместе с германскими войсками участвовать в освободительном походе против большевизма. После начала Великой Отечественной войны, 26 июня 1941 года, великий князь Владимир Кириллович сделал официальное заявление: «В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырех лет, я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом: способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма». Будущий «наследник русского престола» отирался в штабе группы армий «Север» и покинул его после поражения немецко-фашистских войск под Москвой, когда в окружении Гитлера была не только утрачена вера в возрождение послушного рейху «русского царства», но и посеяны грозные сомнения в возможности победы над Советским Союзом. Не добившись овладения городом русской революции с ходу, Гитлер в раздражении бросил против защитников Ленинграда 11-ю армию Манштейна и в подражание гуннам и лангобардам издал чудовищный приказ: «В город не входить во избежание потерь в уличных боях. Город блокировать, вымаривать полностью население голодом, обстрелами и бомбежками, принимать сдачу в плен только от воинских частей, гражданское население загонять обратно огнем. Всех уничтожить до последнего человека и сам Петербург стереть с лица земли».
На Карельском перешейке финские войска готовились ринуться с севера на Ленинград. Назревал генеральный штурм, и с командных пунктов немецких частей был виден центр города. Это было началом блокады, продлившейся 872 дня. Снабжать продовольствием 2 544 000 жителей и 500 000 солдат и офицеров отныне можно было только по Ладожскому озеру или по воздуху. Могло быть и хуже: стоило немцам захватить Волхов и Старую Ладогу, и железнодорожная ветка, проходящая по восточному берегу озера, была бы перерезана, что сделало бы снабжение города совершенно невозможным. Для защиты Волхова Ставка развернула 54-ю армию, доверив командование над ней бездарному маршалу Г. Кулику.
В Ленинград Г. Жуков вылетел с московского аэродрома 10 сентября, позвав с собой генералов М. Хозина, И. Федюнинского и П. Кокарева. Собрав их вместе, он сказал генералам: «Полетим в Ленинград через линию фронта. Немецкие войска вышли к Ладожскому озеру и полностью окружили город. На подступах к нему идут тяжелые бои. Сталин сказал мне: либо отстоять город, либо погибнуть там, другого не дано». Жуков помолчал немного, поочередно оглядывая лицо каждого из собеседников, и жестким тоном закончил: «Кто согласен разделить со мной такую участь – проходите в самолет». По прибытии в Ленинград Г. Жуков сразу отправился в Смольный, в кабинет маршала К. Ворошилова, где шел военный совет, разговор на нем велся о минировании важных объектов при возможной сдаче города.
Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал В. фон Лееб
Выслушав выступавших, Г. Жуков решительно заявил: «Все разговоры о сдаче города прекратить, Ленинград будем защищать до последнего человека», после чего он вручил К. Ворошилову записку Сталина, в которой маршалу предлагалось сдать дела и вернуться в Москву. Георгий Константинович объявил присутствующим, что он назначен командующим фронтом, а начальником штаба – генерал М. Хозин. В первый же день он вызвал к себе командующего Балтийским флотом адмирала В. Трибуца и приказал: «Корабли поставить на Неву. Всей корабельной артиллерией поддерживать боевые действия 42‑й армии. Зенитки – на прямую наводку и бить по танкам. Половину моряков – в окопы. Срок – два дня»144. Огонь береговой артиллерии и кораблей Балтийского флота, перемещенных в Неву, был сосредоточен по рвущимся к городу частям 4‑й танковой группы и 18‑й полевой армии немцев. Вместе с партийным руководителем Ленинграда А. Ждановым, являвшимся одновременно и членом Военного совета Северного фронта, генерал армии Г. Жуков создал из города неприступную крепость, о мощь которой разбилась военная сила группы армий «Север». Были дни, когда Жуков приказывал для поражения танков и бронемашин врага направить большую часть зенитных орудий, защищавших небо города, и на удивленный взгляд и последовавший затем вопрос Жданова: «А как же, Георгий Константинович, с защитой Ленинграда от бомбардировок вражеской авиации?» генерал жестко ответил: «А зачем нам город, если им завладеют фашисты!» Держа в своей цепкой памяти складывающуюся обстановку и близкие угрозы защитникам города, Г. Жуков назначил генерала И. Федюнинского командующим 42‑й армией, где на то время сложилась наиболее напряженная обстановка. Там противник намеревался осуществить прорыв к Ленинграду через Пулковские высоты. Жуков добился от Ставки ВГК подчинения в оперативном отношении Ленинградскому фронту Балтийского флота, 2-го и 7-го истребительно-авиационных корпусов ПВО страны, максимально централизовав управление всеми имеющимися силами и средствами. Кстати, если бы все это было сделано раньше, еще в ходе боев на дальних подступах к городу, Ленинград не оказался бы в таком тяжелом положении. Поражает его предвидение ближних и дальних угроз противника, когда он безошибочно выстраивал навстречу войска и силы, снятые с тех участков фронта, где, по его мнению, враг будет действовать пассивно. Это великое искусство, озарявшее всех полководцев прошлого и у которых учился Г. Жуков, коренилось именно в этой, казалось бы, на первый взгляд простой способности – достоверно определять по положению выстраиваемых против них войск замыслы врага, противопоставляя этим угрозам такое сосредоточение своих войск, о мощь которых разбивались силы противника.
С присущим Г. Жукову профессионализмом, он сразу вскрыл главные изъяны в обороне города: равномерное распределение сил и средств по всему фронту, пассивность действий обороняющихся войск, отсутствие твердого управления. Он тут же распорядился, чтобы все позиции и рубежи обороняющихся частей и подразделений оборудовались траншеями полного профиля и ходами сообщения. Перед войной некоторые военные теоретики осудили сплошные траншеи, окопы и хода сообщения при организации обороны. Вместо них ввели индивидуальные «ячейки», разбросанные в шахматном порядке и оторванные друг от друга. Аргументировали это новшество тем, что советский солдат по своему сознанию являлся человеком нового типа и что он, сражаясь в индивидуальном окопе, будет более живуч и стоек в бою. На практике же индивидуальные «ячейки» оказались вредны и мешали обороняющихся быть коллективными бойцами, лишали взаимовыручки и поддержки соседей и не позволяли командирскому звену наблюдать и направлять действия своих подчиненных, надежно управляя своим подразделением в обороне и при переходе в атаку. К тому же из Боевого устава Красной Армии был исключен боевой порядок «цепью» для взводов, рот и батальонов, позволявший командиру видеть свое подразделение в наступлении, а бойцам обладать чувством локтя, чтобы дружнее идти в атаку. «Цепь» заменили боевыми порядками «стайкой», «змейкой», «клином», по существу – изолированными, разобщенными группами. Г. Жуков и здесь жестко потребовал изменить психологию командиров всех рангов и всегда атаковать врага только цепью.