орыве нервного напряжения лично принял участие в подготовке и нанесении мощного удара по наикратчайшему пути к русской столице – вдоль шоссе Минск – Москва силами 4‑й армии, которой командовал фельдмаршал Г. фон Клюге, имевшей в своем составе мощные силы – двенадцать пехотных дивизий, одну танковую дивизию и сильную моторизованную группу генерала Шлемма. Два гитлеровских фельдмаршала решили продемонстрировать войскам свое искусство в тактике ведения боя, собрав у Наро-Фоминска крупные силы для решающего броска на Москву. Проселочными дорогами и перелесками передовые части этой группировки 1 декабря достигли Голицыно, и впереди всех вели бой несколько французских батальонов, воодушевленных обращением к ним фельдмаршала Г. фон Клюге: «Ваши предки уже овладевали Москвой, настал ваш черед отличиться в истории». Но уже через два часа боя эти обескровленные батальоны были выведены в резерв. Создав многократный перевес в живой силе и боевой технике, соединения 4‑й армии потеснили позиции 1‑й Московской мотострелковой дивизии и прорвали оборону 33‑й армии на некоторых участках в районе Тоширово и Юшково, но попытка продвинуться к Кубинке и Звенигороду была пресечена вводом в сражение части сил 5‑й армии генерала Л. Говорова. Бои были настолько напряженными, что в течение нескольких часов здесь гибли целые дивизии. Налицо была видна агония немецкой силы, потому что продвижение немецких подразделений на несколько километров вглубь русских позиций стоило немцам так много жертв, а сопротивление обороняющихся только нарастало, что фельдмаршалам Ф. фон Боку и Г. фон Клюге надо было думать уже не об успехе наступления, а как сохранить часть своих сил для будущих сражений, грозно нависавших над их судьбой.
Лично осознав бессмысленность наступления на Москву, фельдмаршал Ф. фон Бок 2 декабря отдал приказ прекратить атаки русских позиций на всем протяжении фронта группы армий «Центр», а 4 декабря последовал приказ штаба группы армий командующим 4‑й армии, 4‑й и 3‑й танковым армиям за № 2870, предписывающий: «На случай, если последует приказ на частичный отрыв от противника и на занятие обороны, группа армий устанавливает следующий общий рубеж: Нарские пруды, течение реки Москва до Каринское, Истринское водохранилище, Сенежское озеро, район восточнее Клина, левый фланг 36‑й моторизованной дивизии в районе Волжского водохранилища… Начало отхода, для которого, по расчетам группы армий, потребуется две ночи, будет намечено на вечер 6.12, о чем будет сообщено в особом приказе». В штаб 2‑й танковой армии в ночь с 5 на 6 декабря поступил приказ «прекратить наступление и отвести выдвинутые вперед части на линию: верхнее течение р. Дон, р. Шат, р. Упа, где и занять оборону». Во всех немецких армиях, по согласованию со штабом группы, было принято решение начать отход вечером 6 декабря, с выделением сильных арьергардов, обязанных прикрыть главные силы от удара русских с тыла и флангов. Выдающийся и бесстрашный разведчик по первой военной профессии Г. Жуков знал об этих приказах в войсках группы армий «Центр», и в его штабе были быстро составлены планы контрударов армий, чтобы упредить отход немцев на избранные их командованием новые оборонительные рубежи. 30 ноября Военный совет Западного фронта представил в Ставку разработанный им план на проведение контрударов, который в тот же день был утвержден. Руководствуясь замыслом перехода в контрнаступление, Ставка уделила особое внимание Западному фронту, пополняя его состав новыми соединениями и частями. В конце ноября – начале декабря она передала фронту из своего резерва 10-ю армию (8 стрелковых и 3 кавалерийских дивизии), 1-ю ударную и 20-ю армии (3 стрелковых и 1 кавалерийская дивизия, 11 стрелковых и 2 танковые бригады, 4 танковых и 11 лыжных батальонов). Кроме того, фронт получил 9 стрелковых и 2 кавалерийский дивизии, 8 стрелковых и 6 танковых бригад и большое количество специальных частей. Всего на западном направлении к началу декабря в составе трех фронтов Ставка сосредоточила 41 % соединений сухопутных войск, до 32 % орудий и минометов и до 40 % танков от общего состава действующей армии. Несмотря на такую концентрацию, советским войскам не удалось достичь численного превосходства над немецко-фашистскими войсками. Соотношение сил по людям было 1,1: 1, по орудиям и минометам 1,8: 1, по танкам 1,5: 1 в пользу противника. Только по самолетам имелось небольшое преимущество, однако по качеству многие из них уступали вражеским176. Контрнаступление под Москвой началось 5 декабря действиями войск Калининского фронта; 6 декабря перешли в контрнаступление расположенные севернее и южнее Москвы армии Западного фронта и войска правого крыла Юго-Западного фронта. Этот контрудар, нанесенными собранными в кулак столь значительными силами, о существовании которых немцы даже не подозревали, был столь неожиданным и сокрушительным, что вермахт и «третий рейх» никогда полностью от него так и не оправятся. Все, что будет происходить в последующие военные годы, будет неудавшейся попыткой Гитлера и его военачальников спасти армию и Третий рейх от поражения под Москвой.
Общего плана контрнаступления во фронте не было – каждой армии для этого был отдельный приказ на наступление. И это происходило из-за нехватки сил и средств. Первую ударную армию, которой командовал генерал В.И. Кузнецов, прибывшую из резерва на фронт, командующий фронтом стал вводить по частям еще 29 ноября, когда танковая группировка противника проскочила через канал Москва-Волга в районе Яхромы. Бригады одна за другой последовательно стали вводиться в бой, и к 6 ноября чуть ли не вся армия была задействована. Контрнаступление армии постепенно приобретало все больший и больший размах.
Следовательно, контрнаступление под Москвой не было похоже на контрнаступление под Сталинградом или в другом районе. Под Москвой контрнаступление вылилось из контрударов. Его развитию, конечно, способствовали ввод новых соединений и удары авиацией по войскам противника. В первой половине декабря контрнаступление на флангах фронта развивалось весьма успешно. Например, на левом крыле фронта перед войсками 10‑й и 50‑й армий и группы Белова противник временами просто бежал. По-иному складывалась обстановка на центральном участке фронта. Здесь немцев медленно выталкивали, и это объяснялось тем, что армии, действовавшие в центре фронта при переходе от контрударов в контрнаступление, командование фронта ничем не усиливало – ни людьми, ни вооружением. Все, что во фронт поступало из резерва Ставки Верховного Главнокомандования, Г. Жуков отдавал в войска, действовавшие на флангах, где развивались главные события. Командующий фронтом стремился в максимальной степени ослабить и обескровить танковые армии противника и выйти на фланги и в тылы группы армий «Центр».
Этого наступления с нетерпением ждали все солдаты и офицеры Советской Армии, его ждала вся страна. Везде оно проходило по-разному, исходя из условий местности и наличия в войсках боеприпасов для артиллерии и минометов. Было известно, что немцы лихорадочно готовятся к обороне, укрепили все населенные пункты, пытаясь превратить их в бастионы, а все местное население выгнали в поле. Командующие и командиры всех рангов творчески подошли к организации наступления; они учли особенности русской зимы, долгие декабрьские ночи и решили контратаковать врага ночью, без артиллерийской подготовки, без воодушевляющих криков – все было вложено в молчаливую ненависть к фашистам. Было учтено, что танки противника, в условиях плохой видимости, не смогут вести огонь; во-вторых, в темноте немцам было трудно распознать действительные силы русских; в-третьих, авиация была слепа. Было учтено и то обстоятельство, что немцы уступали нашим войскам в умении вести ночной бой, плохо ориентировались в темноте и вообще старались использовать ночное время для отдыха. В соединениях и частях было много добровольных помощников из числа местных жителей, хорошо знавших проселочные дороги, броды через реки и болота, наиболее удобные подступы к населенным пунктам, а нередко и составы гарнизонов вражеских войск, огневые позиции артиллерии и пулеметов.
В передовых эшелонах шли дивизии сибиряков, уральцев и москвичей, тепло экипированных и в белых комбинезонах, и они появились на немецких позициях как привидения. Командующий фронтом пристально отслеживает продвижение армий и как только видит их неуспех – вмешивается, вскрывает недостатки в организации наступления и дает полезные советы, как преодолеть медленное продвижение войск. Вот что он писал и требовал от Военного совета 49‑й армии и ее командующего генерала И.Г. Захаркина: «Невыполнение задач 49‑й армией, большие потери в личном составе объясняются исключительно личной виновностью командиров этих дивизий, до сих пор грубо нарушающих указание т. Сталина и (требований) приказа фронта о массировании артиллерии для прорыва, о тактике и технике наступления на оборону в населенных пунктах. Части 49‑й армии много дней преступно ведут лобовые атаки на населенные пункты Костино, Острожное, Богданово, Потапово и, неся громадные потери, не имеют никакого успеха. Каждому элементарно военнограмотному человеку должно быть понятно, что вышеуказанные села представляют очень выгодную и теплую оборонительную позицию. Местность перед селами – с полным обстрелом, и, несмотря на это, на одном и том же месте продолжаются преступно проводимые атаки, а как следствие тупости и недисциплинированности горе-организаторов люди расплачиваются тысячами жизней, не принеся родине пользы. Если вы хотите, чтобы вас оставили в занимаемых должностях, я требую: прекратить преступные атаки в лоб населенных пунктов; прекратить атаки в лоб на высоты с хорошим обстрелом; наступать только по оврагам, лесам, и мало обстреливаемой местности».
А вот его требования к командующему 50‑й армии генералу И.В. Болдину: «Азбучная истина обязывает: прежде чем бросить танки, нужно подавить систему огня, а тогда только бросать танки. А у вас делается наоборот. Вам об этом неоднократно давалось указание, но, видимо, до сих пор элементарные истины не поняты, и танки продолжают гибнуть без всякой пользы. Бросание танков без подавления системы огня противника я считаю авантюрой. Виновников гибели танков, танкистов, безусловно нужно судить». Он не прощал ошибок и строго спрашивал с командармов. Вот какую телеграмму он отправил генерал-лейтенанту А. Власову: «…не разрушив огневые точки врага, вы бросили на противотанковую оборону немцев пехоту и танки. Вы не жалеете людей, не жалеете танки. Приказываю: разрушать артиллерией укрепления противника, запрещаю легкомысленные броски пехоты и танков на укрепленные полосы противника». Вот так, под строгим надзором командующего фронтом командующие армиями и командиры дивизий учились воевать по-новому. Как только началось изгнание немцев с оккупированной территории, Г. Жуков потребовал от командармов: «Захват каждого опорного пункта поручать особому ударному отряду, специально отобранному, организованному и сколоченному, если нужно, с предварительной репетицией в тылу своих войск»