ушках, а то и у костров, а летчики на фронте питались по особой норме и все были одеты в кожаные меховые костюмы, спасавшие их от морозов в самых сложных условиях воздушного, а порой и наземного боя, тепло были одеты и все другие рода войск и специальных войск. Ничего подобного не имела немецко-фашистская армия и ее сателлиты: к войне на Восточном фронте, в условиях русской зимы, они оказались совершенно не готовы.
Как заместитель Верховного Главнокомандующего Г. Жуков был знаком с составом создаваемых Ставкой резервов и принимал личное участие в выработке новой организации общевойсковых, танковых и воздушных армий, и его поразили масштабы этой работы, проводимой ГКО и Ставкой. Видя широкий размах работ в этой области, он предложил И. Сталину вслед за разгромом главных сил врага в районе Сталинграда продолжить наступление в направлении Ростова-на-Дону войсками Воронежского и Юго-Западного фронтов с востока, а с юга – войсками Северо-Кавказского фронта, и создать не только угрозу, но и возможность полного разгрома гитлеровской группировки, действовавшей на Северном Кавказе. «Овладев Ростовом-на-Дону, – убеждал Г. Жуков вождя, – мы захлопнем дверь, и вся группа армий „А“ окажется в ловушке – без снабжения горючим, боеприпасами и продовольствием она будет обречена». Для развития успеха на этом направлении он предложил усилить Воронежский и Юго-Западный фронт танковыми армиями, применение которых в операции еще не было освоено действующей армией, и Г. Жуков пообещал помочь командующим фронтами эффективно их использовать.
Осматривая и изучая весь участок советско-германского фронта перед предстоящей операцией, Г. Жуков не мог не заметить, что противник будет пытаться спасти свои окруженные войска в районе Сталинграда, и ближайшие резервы он мог взять только из группы армий «Центр», имевшей фланговую связь с группой армий «Б», действовавшей на сталинградском направлении. Чтобы воспрепятствовать этому, он, по собственной инициативе, предложил Верховному Главнокомандующему организовать наступление войск Западного и Калининского фронтов в направлении Ржев, Великие Луки с одной целью – создать у немецкого командования видимость нанесения главного удара на западе, в то время как он готовился под Сталинградом.
В это же время неспокойно было в стане врага. 12 сентября в Винницу, в Ставку верховного командования вооруженных сил Германии на Восточном фронте были вызваны главнокомандующий группой армий «Б» фельдмаршал М. фон Вайхс и командующий 6‑й армией генерал-полковник Ф. Паулюс, где они высказали Гитлеру свою озабоченность большой протяженностью фронта вооруженной борьбы и указали на недостаточную прочность линии обороны немецких войск по реке Дон и на опасности, вытекающие из этого. Выслушав их мнение, Гитлер в ответ заявил, что, «по его мнению, силы русских находятся на грани истощения, что сопротивление их под Сталинградом имеет лишь местное значение, что они уже не способны предпринять какой-либо для нас стратегический контрманевр»238. Главную цель он видел в том, чтобы немецкие войска возможно быстрее, используя все имеющиеся силы, захватили Сталинград и прилегающий к нему берег Волги.
Но обстановка на полях сражений на юге советско-германского фронта складывалась совсем не такой, какой она виделась Гитлеру. В то время, как он убеждал своих генералов, что русские не способны предпринять какой-либо «стратегический контрманевр», шесть общевойсковых и одна танковая армия сосредотачивались в районах Калинина, Тулы, Тамбова, Борисоглебска и Сталинграда. Еще четыре резервные армии располагались в более глубоком тылу – на линии Вологда, Горький, Саратов. Через руководителя германской военной разведки, опытного разведчика адмирала А. Канариса, начальник генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии генерал Ф. Гальдер имел сведения о концентрации советских войск в южных областях Советского Союза, и в середине сентября он доложил Гитлеру, что «в районе Саратова русские сконцентрировали миллионную, а в районе Астрахани полумиллионную армию, и что Сталин будет вести в этом районе такое же наступление, какое он вел во время русской революции против Деникина».
Гитлер не захотел слушать как воевал Сталин против Деникина, вспылил, и в злости воскликнул: «Увольте меня от такой идиотской болтовни!» Однако, невзирая на гнев фюрера и непонимание им сути происходящих процессов, Ф. Гальдер добавил: «Русские производят ежемесячно 1500 танков, немецкое производство составляет только 600 танков. Я предостерегаю о кризисе, он определенно наступит»239. Ф. Гальдер был прав. Восточные районы Советского Союза становились основной военно-промышленной базой страны. Уже в марте 1942 г. эти районы дали столько военной продукции, сколько ее вырабатывалось в начале войны на всей территории СССР. В том же году Советский Союз превзошел фашистскую Германию в выпуске танков, самолетов, артиллерии. Это позволило Красной Армии к осени 1942 г. добиться равновесия в силах.
В конце октября – начале ноября Жуков провел ряд совещаний и военных игр на картах и макетах местности с руководящим составом фронтов, армий и некоторых соединений по детальной отработке взаимодействия и способов выполнения поставленных задач, добиваясь досконального уяснения ими своих задач и различных вариантов действий в случае изменения обстановки в ходе операции. Затем, работая с командующими и командирами корпусов и дивизий на местности, Г. Жуков и А. Василевский отработали основные вопросы плана контрнаступления, направлений главных ударов фронтов и армий, состав и способы действий подвижных группировок, оперативное построение фронтовых и армейских объединений, участки прорыва вражеской обороны, взаимодействие фронтов и армий между собой и фронтовой и дальней авиацией. Г. Жуков особое внимание командующих фронтами и армиями обращал на смелое использование огневой и ударной силы танковых и механизированных корпусов для быстрого взлома вражеской обороны и решительных их действий в оперативной глубине по окружению и разгрому противника. Принимая то или иное решение или соглашаясь с решениями командующих, заместитель Верховного Главнокомандующего очень часто поощрял риски и смелые замыслы, только требуя от их участников досконального знания противника и его возможностей и умение скрывать и маскировать свою подготовку к нанесению запланированных ударов. Очень рискованным для всей операции было решение командующего фронтом генерала Н. Ватутина и командующего 21‑й армией генерала И. Чистякова за несколько дней до начала наступления сосредоточить главные силы армии на небольшом плацдарме на правом берегу Дона, в то время как сама армия своими основными силами держала оборону на левом берегу. Уже к середине ноября на этот плацдарм, шириной 12–14 км и глубиной не более 4–5 км, ночными переходами были переброшены три стрелковые дивизии, танковый и кавалерийский корпуса. При этом штабом армии для введения противника в заблуждение соблюдался тот же боевой ритм, какой был при нахождении этих соединений на левом берегу Дона: самолеты противника обстреливались в том же режиме огня, хотя уже целая зенитная дивизия была расположена на правом берегу, с прежней интенсивностью велся и артиллерийский огонь, а там, где были танки, – стояли их макеты. В дополнение к этим мерам фронтовые самолеты-разведчики ежедневно фотографировали местность на узком плацдарме и, как только обнаруживались малейшие элементы демаскировки, их тут же устраняли240.
Г. Жуков хорошо знал и помнил катастрофу с Крымским фронтом, и, рассматривая решение командующего 21‑й армии генерала И.Чистякова на сосредоточение главных сил армии на плацдарме, Жуков не мог не видеть угрозы их обнаружения противником, но тот выигрыш, который ожидался от выполнения этого замысла, перевешивал опасения, и он дал свое согласие. Сблизившись главными силами с румынской армией на ружейный выстрел, 21‑я армия могла внезапно атаковать врага такими силами, сдержать которые румыны не могли. Но, бывая в штабе армии, Г. Жуков говорил командарму:
– Главное, самое главное – маскировка. Помните о режиме своей авиации, а особенно о режиме рации. Категорически запретите всякие работы днем на переправах. Никаких телефонных разговоров штабов армий с соединениями, частями и внутри самих соединений и частей, строгий режим передвижения по переправам днем, а ночью режим света. Особенно следите за переправами танков и автотранспорта. – И напомнил: – Учтите, товарищ Чистяков, если противник обнаружит ваше сосредоточение, он будет авиацией день и ночь бомбить и не только нанесет вам очень большой урон в людях и технике, не только сорвет планы вашей армии, но и всю операцию, задуманную Ставкой Верховного Главнокомандования241.
Но в то же время он взял на себя ответственность, на которую способны только люди, наделенные сильной волей, мужеством и предвидением развития дальнейших событий. Комплекс мер для введения в заблуждение врага был поистине необъятен. С середины октября, когда сталинградцы отбили очередной жесточайший штурм города, всем фронтам сталинградского направления спустили директиву: больше никаких частных наступательных операций! Приказы об этом отдал Генштаб по прямому проводу, незашифрованными. Подробно расписывалось, как устроить на зиму жестокую оборону: возводить укрепления, накапливать в опорных пунктах запасы продовольствия, боеприпасов, снаряжения. На глубину 25 километров в прифронтовой полосе выселялось в тыл гражданское население. Немецкая разведка вскоре узнала об этом, контрольная аэрофотосъемка подтвердила, что русские становятся в оборону. Одновременно на западном направлении у Москвы имитировалась подготовка к большому зимнему наступлению. Окончательный вывод руководства немецкой разведки, доложенный ставке Гитлера в конце октября: «Противник не намеревается в ближайшем будущем предпринимать крупные наступательные операции на Донском фронте».
Значившиеся на немецких картах районы как «оборонительные» на деле были исходными позициями Красной Армии для наступления. Войска выводились в эти районы только по ночам и тщательно маскировались. Соотношение сил и средств на сталинградском направлении в этот момент было таково: у нас – личный состав 1 103 тысячи человек, орудий и минометов 15 501, танков 1463, самолетов 1350; у немцев – личный состав 1 011 тысяч человек, орудий и минометов 10 290, танков 675, самолетов 1216. Наше превосходство было незначительным, судьбу великой операции должно было решить воинское мастерство.