«Докладывая о готовности своей армии, – вспоминая об этом совещании, писал А.В. Горбатов, – я попросил разрешения высказать свое мнение о предстоящей операции. У меня возникло сомнение: удастся ли одной 63‑й армии прорвать вражескую оборону? Немцы орловскому выступу придают большое значение. Само собой разумеется, что они участок против нашего плацдарма укрепили особенно сильно (ведь для того и плацдарм, чтобы с него наступать!).
– Я вношу предложение: отвести нашей 3‑й армии самостоятельный участок для прорыва. Причем прорывать оборону противника будем с форсированием реки в районе Измайлово, Вяжи. Отвлекая внимание противника, заходя к нему в тыл, мы поможем 63‑й армии, облегчим ей выполнение задачи.
Развивая дальше свою мысль, я выразил уверенность, что если нам удастся прорыв обороны противника, то танковый корпус и танковую армию лучше будет ввести в нашей полосе – здесь будет меньше противотанковых препятствий, чем на участке плацдарма.
Сначала Г.К. Жуков отнесся с недоверием к моим предложениям. А относительно ввода в полосе нашей армии танковых соединений даже заметил с усмешкой:
– Вы, товарищ Горбатов, все хотите действовать по-кавалерийски, налетом, шапками закидать противника. – Но, подумав немного, сказал: – Пожалуй, было бы неплохо, если бы все получилось, как вы предлагаете. Но планирование уже закончено, а до наступления осталось мало времени, и ваша армия не успеет изготовиться.
Я заверил, что успеем. Меня поддержал командующий фронтом. После этого Жуков согласился и передал нам одну из трех артиллерийских дивизий, отобрав ее у 63‑й армии»268.
Успех 3‑й армии был ошеломляющим. Уже на второй день тактическая зона обороны немцев была прорвана, и командующий фронтом, изменив свое первоначальное решение, ввел танковый корпус не в полосе 63‑й армии, а в 3‑й армии. 21 июля, раньше запланированного времени, был освобожден Мценск.
Готовя операцию, Жуков глубоко вникал во все детали организации и обеспечения боевых действий, давал четкие и конкретные указания, требовал их неукоснительного исполнения. Опираясь на свой опыт и опыт других военачальников, он умело и своевременно вносил при необходимости коррективы в планы командующих фронтами и армиями, работал конструктивно, творчески, внимательно изучал противника и требовал этого от подчиненных. 10 июля он уже в штабе 11‑й армии Западного фронта. Так, вспоминая появление маршала Жукова накануне операции, генерал И.Х. Баграмян, в то время командующий 11‑й гвардейской армии, отмечал: «Георгий Константинович очень подробно ознакомился с разработанным нами планом организации прорыва обороны противника и соображениями по развитию успеха силами танковых корпусов генералов М.Г. Сахно и В.В. Буткова». Вспоминая о работе Г.К. Жукова в войсках, генерал В.Ф. Грузенберг, в то время начальник штаба 5‑й стрелковой дивизии, входившей в состав 11‑й гвардейской армии, отмечал: «В 1943 году мы усиленно готовились к Орловской операции. К нам несколько раз приезжал Жуков. Он много времени проводил на переднем крае, изучая оборону противника. Затем на макетах местности, отображавших полосу наступления, Георгий Константинович вместе с командующим армией проводил с нами, командирами дивизий и начальниками штабов, занятия. Они оказались очень полезными. Маршал проверял понимание и знание задач, которые предстояло решать в ходе Орловской операции. Все было конкретно и поучительно». К подготовке этого наступления Георгий Константинович подходил творчески, он постоянно искал новые нестандартные решения. Чтобы не дать противнику определить время и направление главного удара Брянского фронта, Жуков приказал совместить пристрелку многочисленной артиллерии, сосредоточенной в районе участка прорыва, с артиллерийской подготовкой. Выяснив время смены вражеских войск в обороне и время их завтрака (а завтракали гитлеровцы за час до рассвета), он предложил командующему фронту генералу М.М. Попову именно в это время произвести пятнадцатиминутный огневой налет из всех видов оружия на всю глубину первой позиции. Нашу пристрелку противник воспринял как артиллерийскую подготовку, а пятиминутные огневые налеты – как начало и конец этой подготовки. Как и предполагал Жуков, фашистские войска перед началом действительной артподготовки выскочили из укрытий для отражения нашей атаки и попали под наш самый сильный огонь. Поскольку артиллерийская подготовка не заканчивалась, как обычно, огневым налетом, а последовательным переносом огня с первой траншеи в глубину, то противник прозевал нашу атаку. Артиллерийское наступление, организованное маршалом Жуковым по новой тактике, было настолько поучительным и эффективным, что этот способ поражения противника нашел самое широкое применение в войсках. По данным разведки, командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн на 12 июля назначил наступление в сторону Курска, но Г. Жуков, упреждая немцев, начал его раньше.
В 3 часа утра началась мощная артподготовка, длившаяся два с половиной часа, закончившаяся залпом сотен катюш, – две пехотные дивизии немцев, 211‑я и 293‑я, оборонявшиеся на участке прорыва, перестали существовать269, и 11‑я гвардейская армия прорвала позиции врага с первой попытки. Баграмян ввел в сражение два танковых корпуса, они вырвались на оперативный простор и дошли до Хотинца, в 20 км северо-западнее Орла, угрожая перерезать жизненно важную для противника железную дорогу, соединяющую этот город с Брянском. 15 июля после короткой артиллерийской и авиационной подготовки перешли в контрнаступление и армии правого крыла Центрального фронта, которым командовал генерал К. Рокоссовский. С 15 по 17 июля Центральный фронт оттеснил гитлеровские войска на позиции, которые они занимали до начала битвы. Успех первого дня наступления был настолько впечатляющ, что Сталин, получив эти хорошие вести от Г. Жукова, поручил ему отправиться в войска Воронежского и Степного фронтов и установить – может ли Манштейн продолжать наступление и что нужно сделать, чтобы выправить там положение, наделив его полномочиями незамедлительно принимать решения на месте. Утром 13 июля, в разгар исторического Прохоровского сражения, Георгий Константинович прибыл на командный пункт Воронежского фронта. Накануне, 12 июля, в районе Прохоровки в сражение была введена 5‑я гвардейская танковая армия П.А. Ротмистрова, которая в ожесточенных встречных танковых боях понесла большие потери и поставленные перед ней задачи не выполнила. В сражение она была введена поспешно, когда танковые соединения врага успели занять оборонительное положение, и в развернутом строю для атаки наши части понесли большой урон от огня вражеских танков и штурмовых орудий, имевших дальность поражения до 2,5 км, в то время как наши Т-34 прицельный огонь могли вести с дистанции 500–600 метров. Даже при сближении 76‑мм пушка нашего танка не могла пробить лобовую броню «тигров» и самоходных орудий «фердинанд», и во время этого сражения наши танки вынуждены были приближаться к немецким на дистанцию стрельбы прямой наводкой либо маневрировать таким образом, чтобы выйти им во фланг или в тыл, что вело к большим потерям. Курское сражение по стратегическому замыслу было оборонительным, и никто не мешал командованию Воронежского фронта поставить эту армию на армейском оборонительном рубеже, где ее применение имело бы решающее значение в сражении, но сам Верховный Главнокомандующий Сталин определил ее роль в Прохоровском сражении: «Атакуйте!» – сказал он маршалу А. Василевскому, когда у того уже были сомнения относительно ее использования.
Положение в полосе Воронежского фронта была крайне напряженным. Стремясь глубже разобраться в обстановке, Г.К. Жуков на командном пункте фронта провел совещание с командованием фронта при участии и командующего Степным фронтом И.С. Конева. После всестороннего изучения обстановки, сложившейся к исходу 12 июля, анализа действий наших войск были выявлены существенные недостатки в организации боевых действий. В результате до командиров соединений и частей фронта были доведены следующие указания:
«При проведении дальнейшей операции обратить внимание на следующее:
а) Сила артогня полностью не используется, артиллерия в динамике боя отстает от пехоты и танков. В дальнейшем не допускать отставания артиллерии.
б) Отмечается много лобовых атак и слишком мало применяется маневр на окружение противника.
в) Недостатки в тактике действий войск немедленно устранить, особенно предусмотреть тщательное закрепление на достигнутом рубеже организации системы противотанкового и противопехотного огня в сочетании с инженерными заграждениями.
г) Обратить внимание на лучшую организацию взаимодействия и огня…»
13-17 июля Г.К. Жуков со свойственной ему энергией работал в штабах и войсках 69‑й и 5‑й гвардейской танковой и 5‑й гвардейской армиях Воронежского фронта, 32-го гвардейского стрелкового корпуса и 53‑й армии Степного фронта. 16 июля он прибыл на командный пункт 5‑й гвардейской армии и, как вспоминал командарм генерал А. Жадов, «поинтересовался, как был организован ввод армии для нанесения контрудара 12 июля. По этому вопросу он беседовал со мной, с командирами корпусов, командующим артиллерией армии генерал‑майором Г.В. Полуэктовым. Оставшись со мной наедине, он выразил недовольство организацией ввода армии в бой и сделал мне строгое внушение за то, что полностью укомплектованная личным составом, хорошо подготовленная к выполнению боевых задач армия вводилась в сражение без усиления танками, в достаточным количестве артиллерии, но крайне слабо обеспеченной боеприпасами». В заключение Георгий Константинович сказал: «Если по каким-либо причинам штаб фронта не сумел своевременно обеспечить армию всем необходимым, то вы должны были более настойчиво просить об этом командующего фронтом, или, в крайнем случае, обратиться в Ставку. За войска армии и выполнение ими поставленной задачи отвечают прежде всего командарм, командиры корпусов и дивизии. Я всю войну помнил это указание Маршала Советского Союза Г.К. Жукова и руководствовался им. Между прочим, обращаться в Ставку за какими-либо разъяснениями и помощью – такие мысли мне и в голову тогда не пришли»