Сталин ответил:
– Согласен. Возвращайтесь. Но и здесь вы будете наблюдать за действиями 1-го Украинского фронта. Потому что после Белорусской будем проводить операцию на 1‑м Украинском.
Отъезд маршала с 1-го Украинского фронта и работа его в Москве и войсках, готовившихся к освобождению Белоруссии, держались в секрете, создавая неведение немецкого командования относительно его местонахождения.
В Белоруссии, подпавшей под иго фашистской оккупации в первые недели войны, три года свирепствовал жестокий террор гитлеровцев. К лету 1944 г. от их рук погибло свыше 2 млн 200 тыс. местных жителей и военнопленных. Стремясь восполнить нехватку рабочей силы в Германии, оккупанты за три года угнали из Белоруссии на каторжные работы около 380 тыс. человек. Немецко-фашистские захватчики уничтожили полностью или частично 209 городов и районных центров, а также 9200 сел и деревень. Почти 3 млн человек лишились крова. Гитлеровцы разрушили и разграбили более 10 тыс. промышленных предприятий, уничтожили 96 % энергетических мощностей, разорили 10 тыс. колхозов, 92 совхоза, 316 машинно-тракторных станций. В результате хозяйничанья оккупантов валовая продукция промышленности республики к концу 1944 г. составляла всего 5 % уровня довоенного 1940 г. Перед наступлением бойцам Красной Армии политработники на митингах рассказывали об этих зверствах фашистов, и они рвались в бой, чтобы отомстить.
Где бы ни находился заместитель ВГК Г. Жуков, он ни на минуту не упускал из виду вопросы подготовки Белорусской операции, отдавая ей предпочтение и зная, как она важна для полного разгрома фашистской Германии. Все разработанные фронтами наступательные операции рассматривались в Генеральном штабе, а потом уже выносились на утверждение Верховного Главнокомандующего. Г. Жуков, являясь заместителем Верховного, по своему долгу обязан был предварительно также рассматривать эти планы, и нередко он вносил в них существенные коррективы. При вызове в Ставку командующего 3‑м Белорусским фронтом генерала И. Черняховского, последний доложил Г. Жукову, что фронтом спланирован один мощный удар севернее Орши в направлении Богушевск, Сенно, на что заместитель Верховного заметил, что, располагая такими силами, фронт может спланировать и нанесение двух ударов по сходящимся направлениям. Давая такой совет, маршал хорошо знал силы и возможности противника и даже посоветовал, в каком направлении нанести другой удар. Черняховский согласился. Времени для доклада Верховному оказалось мало, и Черняховский докладывал свое решение по карте, на которой был обозначен один удар. Это заметил Сталин и, подойдя ближе к карте, спросил у Черняховского, почему он докладывает о двух ударах, когда на карте показан один. Черняховский не растерялся и сумел объяснить Верховному Главнокомандующему, что второй удар может состояться при условии, что фронт будет усилен танковой армией и артиллерийской дивизией РВГК. Если эта просьба будет удовлетворена, то будет внесена поправка на карту, и он передоложит свое решение. Просьба командующего фронтом была тут же удовлетворена, а план был доработан и утвержден. План операции Черняховскому пришлось изменять еще раз, когда Сталин заметил на его карте стрелу, идущую от его левофланговой группировки в сторону Минска, и, приятно удивившись этому, сказал: «Может быть, это и хорошо, что ваши войска первыми ворвутся в Минск и освободят его». Черняховский перестроил направление главного удара, и его войска в освобождении столицы Белоруссии сыграли решающую роль. Новая полководческая звезда засверкала ярким огнем на небосклоне. К операции «Багратион» привлекались пять фронтов, и в каждом из них перед ее проведением побывал маршал.
Операция «Багратион» должна была решить несколько важных задач:
– Полностью очистить от немецких войск московское направление, т. к. передний край «белорусского выступа» находился в 80 километрах от Смоленска. Конфигурация линии фронта в БССР представляла собой огромную, вытянутую на восток дугу площадью почти 250 тыс. квадратных километров. Дуга протянулась от Витебска на севере и Пинска на юге до Смоленской и Гомельской областей, нависая над правым крылом 1-го Украинского фронта. Немецкое верховное командование придавало огромное значение этой территории – она защищала дальние подступы к Польше и Восточной Пруссии. К тому же Гитлер еще лелеял планы победной войны, если будет создано «чудо-оружие» или произойдут большие геополитические изменения. С плацдарма в Белоруссии можно было опять нанести удар по Москве.
– Завершить освобождение всей белорусской территории, части Литвы и Польши.
– Выйти на балтийское побережье и к границам Восточной Пруссии, что позволяло рассечь германский фронт на стыках групп армий «Центр» и «Север» и изолировать эти немецкие группировки друг от друга.
– Создать выгодные оперативно-тактические предпосылки для последующих наступательных операций в Прибалтике, на Западной Украине, на варшавском и восточно-прусском направлениях.
Для проведения операции «Багратион» надо было перегруппировать в новые районы пять общевойсковых, две танковых и одну воздушной армии. Кроме того, Ставка передавала фронтам дополнительно 4 общевойсковые армии, 2 танковые армии, 52 стрелковых и кавалерийских дивизии, 6 отдельных танковых и механизированных корпусов, 33 авиационные дивизии, 2 849 орудий и минометов и 210 тысяч маршевого пополнения. Войскам, по расчетам Генштаба, к началу операции надо было подвести 400 000 тонн боеприпасов, 300 000 тонн горючего, 500 000 тонн продовольствия и фуража, 2000 танков и построить двести полевых аэродромов293. Все это надо было сосредоточить и подвести скрытно, чтобы противник не заметил и не разгадал план предстоящей наступательной операции. По замыслу операции предполагалось смелое решение – силами четырех советских фронтов устроить группе армий «Центр» белорусские канны, поочередно окружая все ее армии, и для этого сосредотачивались мощные военные силы, намного превосходившие немецкие. В группировку советских войск, привлекавшихся для разгрома врага в Белоруссии, входили 1‑й Прибалтийский, 3‑й, 2‑й и 1‑й Белорусские фронты, в составе которых было 20 общевойсковых, 2 танковых и 5 воздушных армий. Эта группировка имела 166 стрелковых дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, 7 укрепленных районов и 21 бригаду294. Главная роль в операции отводилась 3‑му и 1‑му Белорусским фронтам, которые должны были нанести удар по сходящимся направлениям на Минск и добиться окружения и уничтожения основных сил группы армий «Центр» в оперативной глубине ее обороны.
Группа армий «Центр», занимая так называемый «белорусский балкон» и располагая хорошо развитой сетью железных и шоссейных дорог для широкого маневра по внутренним линиям, преграждала советским войскам путь на Варшаву. К исходу 22 июня фронт обороны, протяженностью более 1100 км, проходил по линии озеро Нещердо, восточнее Витебска, Орши, Могилева, Жлобина, по реке Припять, образуя огромный выступ, обращенный своей вершиной на восток. На этом рубеже оборонялись войска группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Э. Буша. В нее входили 3‑я танковая, 4‑я, 9‑я и 2‑я полевые армии, в которых вместе с примыкавшими соединениями соседних групп армий насчитывалось 63 дивизии и 3 пехотные бригады295.
Генерал-фельдмаршал Э. Буш – командующий группой армий «Центр»
Продолжая разрабатывать все тонкости предстоящей операции в Белоруссии, Жуков вместе с Генеральным штабом, а потом и в Ставке, пересмотрели прежние методы окружения и ликвидации окруженного противника, и пришли к единому мнению, что поражение основной массы обороняющегося противника в тактической зоне нужно было осуществить мощными артиллерийскими и авиационными ударами. Вслед за этим должна была последовать стремительная атака советской пехоты с целью отбросить остатки врага с оборудованных позиций в леса и болота, где они вынуждены были действовать в неблагоприятной для них обстановке и подвергаться атакам партизан. Естественно, попавшего в такие условия противника легче было изолировать от остальных его сил, раздробить на части и уничтожить. У советских военачальников была полная уверенность в успехе, и она базировались на впечатляющих успехах советской экономики. Наша военная промышленность работала на высоком техническом уровне, прочно удерживая бывшее еще до войны качественное превосходство над врагом и одновременно обеспечивая наше количественное превосходство в боевой технике. По бронетанковым машинам советское производство за три года войны (1942–1944) превысило производство гитлеровской Германии в 1,5–2 раза. Наша авиационная промышленность в течение последних трех лет войны дала фронту 120 тыс. самолетов против 80 тыс. машин, выпущенных за тот же срок Германией. Артиллерийская промышленность СССР только за три года войны выпустила 360 тыс. орудий всех видов; Германия же произвела за три года (с 1941 по 1944) 260,8 тыс. орудий. При этом качество советской военной техники было значительно выше, чем у немецко-фашистской армии296. Немецкие генералы отмечали исключительное упорство и мужество русского солдата в обороне, а в наступлении они «сражались презирая смерть»297.
С 5 по 23 июня маршал Г. Жуков объехал все армии, находившиеся в его подчинении, и, принимая активное участие в командно-штабных играх, подробно знакомил командующих и командиров всех рангов с характером предстоящей операции, организацией взаимодействия. Потом с этими же лицами он выезжал на местность, к участку прорыва, где еще более детально отрабатывались вопросы взаимодействия между пехотой, танкистами, артиллеристами и авиацией. Во всех дивизиях Жуков требовал строить специальные полигоны, воспроизводившие характер немецкой обороны на участках прорыва, на которых командиры стрелковых подразделений отрабатывали способы уничтожения противотанковых огневых точек и захвата узловых опорных пунктов врага. 5 июня он приехал на КП 1-го Белорусского фронта и после ознакомления с общей обстановкой заслушал короткий доклад командующего фронтом генерала армии К. Рокоссовского о положении в войсках фронта; потом оба выехали на правое крыло фронта – в 3-ю и 48-ю армии. Там, непосредственно на местности, были уточнены все основные вопросы организации прорыва вражеской обороны на рогачевско-бобруйском направлении. Потом Г. Жуков и К. Рокоссовский поехали в центр, на паричское направление – в 65-ю и 28-ю армии.