плацдармов по сходящимся направлениям на Познань и третьего – силами двух армий в обход Варшавы с севера-запада. Это позволило взломать оборону врага, расчленить его войска на отдельные изолированные группировки и уничтожить их по частям. На участках прорыва, составлявших лишь 13 % общей ширины полосы наступления, командующий фронтом сосредоточил 54 % стрелковых дивизий, 53 % орудий и минометов, более 90 % танков и самоходно-артиллерийских установок и основные силы авиации. Это позволило создать высокие оперативные плотности, доведя их до 240–250 орудий и минометов и до 100 танков и САУ на 1 км фронта прорыва, что обеспечило быстрый прорыв обороны противника.
Жуков тщательно отрабатывал план операции, вырабатывая такие формы боевых действий, неожиданность применения которых могла бы поставить немецкое командование в тупик. Для уяснения ее целей и отработки взаимодействия командующий провел командно-штабную игру с командармами и начальниками родов войск, на которой были рассмотрены масштаб предстоящей операции, роль в них общевойсковых соединений, танкистов, артиллеристов и летчиков и способы их взаимодействия и взаимной поддержки. Командующий фронтом на заключительном этапе штабной игры со свойственной ему четкостью и категоричностью сформулировал свое решение: прорвать фронт противника одновременно на двух направлениях – с магнушевского и пулавского плацдармов, разгромить варшавско-радомскую группировку врага, наступать в направлении Познань и выйти на рубеж Бромберг, Познань. Дальнейшее продвижение планировалось определять в ходе операции в соответствии с обстановкой.
Насыщенность войск новой боевой техникой была настолько впечатляющей, что никто из бойцов не сомневался в успехе этой операции. Г. Жуков, чувствовавший настроение военных масс, издал обращение, в котором говорилось: «Мы сильнее врага. Наши пушки, самолеты и танки лучше немецких, и их у нас больше, чем у врага. Эту первоклассную технику дал наш народ, который своим героическим трудом обеспечивает наши победы. Мы сильнее врага, так как бьемся за правое дело против рабства и угнетения… Ключи победы в наших руках»318.
Важнейшим фактором успешного проведения операции Г. Жуков считал оперативную и тактическую внезапность, которая достигалась скрытием всех приготовлений к сражению, дезинформацией противника и стремительностью действий. Он придавал исключительно важное значение сохранению в тайне от противника всех мероприятий по подготовке к наступлению, особенно замысла операции, направления главных ударов, участков прорыва, состава группировок, начала атаки. Он избирательно знакомил с целями операции лишь узкий круг генералов и офицеров штаба фронта и нередко вводил в заблуждение даже свои войска относительно истинных целей предстоящего сражения. Вот и сейчас, перед Висло-Одерской операцией, все войска усиленно укрепляли свои оборонительные рубежи и позиции, а вся армейская и фронтовая печать изо дня в день помещала статьи о необходимости укрепления обороны. Маршал лично отслеживал и руководил работой по обману противника относительно целей предстоящей наступательной операции, распространяя в полосе обороны фронта оборонительное настроение войск. Как всегда, Висло-Одерская операция готовилась в глубокой тайне, и маршал обращал особое внимание на меры оперативной маскировки и введение противника в заблуждение относительно направления главного удара и оперативного построения войск. Для скрытия направления главного удара 1-го БФ в предстоящей операции южнее Варшавы его имитация осуществлялась на левом фланге фронта путем показа сосредоточения там двух танковых армий и крупной группировки артиллерии. Для этой цели были выставлены макеты 1000 танков, сотен орудий и автомашин. Там же работали радиостанции, почерк радистов которых знала немецкая разведка. На этом же направлении строились ложные аэродромы с макетами самолетов, усиливалось движение железнодорожных поездов. Эти ложные обманные и маскировочные мероприятия противник принял за действительные, и из района Варшавы и Радома командование группы армий «А» перегруппировало к левому флангу фронта танковые и моторизованные дивизии, чем ослабило свою оборону на направлении главного удара фронта319.
Об эффективности предпринятых мер свидетельствуют, в частности, ошибочные выводы немецкой разведки в штабе командующего группой армий «А» генерала И. Гарпе о составе 1-го Белорусского фронта. Противник считал, что в нем имеется всего 31 дивизия, а не 68, как было в действительности. Дезинформация и обман были настолько впечатляющи, что на совещании в Ставке 24 декабря 1944 г. Гитлер утверждал, что с рубежа Вислы русские не собираются переходить в серьезное наступление. Именно эту уверенность в бездействии советских войск подтолкнула его подготовить и провести наступательную операцию на западе. Ему вторил и Гиммлер, который 9 января 1945 г. заявил: «…не верю, что русские вообще будут наступать»320.
Наступление 1-го Белорусского и других фронтов в операции по освобождению Польши от фашистских захватчиков планировалось начать 15–20 января, но события на Западном фронте заставили советское руководство ускорить начало проведения этой операции.
Не желая нести большие потери, союзное командование избрало стратегию медленного продвижения, все время соизмеряя его с наступлением советских войск на советско-германском фронте. Немецкая группа «Б», оборонявшая 600-километровый участок на Западном фронте, располагала 239 танками, а действовавшие против нее войска союзников имели 2300 танков. В течение осени силы союзников на Западном фронте продолжали расти, и в декабре 1944 года там находилось уже 63 дивизии, из которых 16 были бронетанковыми. Тем не менее, как и прежде, союзники не планировали решительных боевых действий для прорыва вглубь Германии, откладывая их начало на май 1945 года321.
Нерешительность англо-американского командования пробудила у военно-политического руководства Германии стремление подготовить и осуществить стратегическую контрнаступательную операцию по разгрому англо-американских войск и таким путем избежать полного военного поражения или, на крайний случай, заставить Англию и США признать наличие сильной Германии и побудить их к сепаратному миру. Главная ставка делалась на антисоветизм правящих кругов США и Англии. «Они должны понять в конце концов, что мы боремся и за них», – неоднократно заявлял Гитлер в своем ближнем кругу.
Основной целью стратегической контрнаступательной операции вермахта ставилась задача «добиться перелома в свою пользу и вынудить англо-американские войска пойти на переговоры. Подготовка наступательных действий на Востоке считалась нецелесообразной, так как они «не могли бы иметь решающего значения»322.
Эту операцию лично готовил Гитлер, и он возлагал на нее большие надежды. Он был уверен в успехе, направив в это сражение оставшиеся лучшие корпуса и дивизии. «Если оно не даст ожидаемых результатов, войну можно считать проигранной… Но мы своего добьемся!» – уверял Гитлер и свое окружение, и генералов вермахта. «Достаточно будет осуществить один-единственный прорыв на Западном фронте! Вот увидите! Американцы в панике бросятся бежать. Мы прорвемся на центральном участке и захватим Антверпен. А без этого порта они не смогут снабжать свои войска по морю. Все англо-американские армии окажутся в огромном котле. Мы возьмем сотни тысяч пленных, как в России»323. Гитлер надеялся повторить «Дюнкеркское чудо», хотя обстановка на фронтах войны была совершенно другая. При этом, подспудно, в гитлеровским руководстве теплилась мысль, что противоречия в стане союзников побудят Сталина оставаться сторонним наблюдателем при разгроме немецко-фашистскими войсками американо-английской группировки на Западном фронте.
Замысел операции, разработанной лично Гитлером, состоял в том, чтобы, нанося удар через Арденны, прорвать оборону противника, форсировать с ходу реку Маас, двинуть танковые войска на Антверпен, отсечь от остальных сил союзников 21-ю английскую группу армий и часть американских войск к северу от Арденн, затем прижать их к морю и разгромить. Для выполнения этой задачи германскому командованию удалось скрытно сосредоточить группу армий «Б» под командованием генерал-фельдмаршала В. Моделя, в которую входили 5‑я и 6‑я танковые армии СС и 7‑я полевая армия, которые в течение двух дней обязаны были выйти на рубеж Мааса, а в течение последующих пяти дней танковые дивизии немцев должны были прорваться к Антверпену.
Со стороны союзников на 120-километровом фронте в Арденнах оборонялись четыре дивизии 1‑й американской армии. Наступление немецких войск началось 16 декабря 1944 года. Все расчеты строились на внезапности удара и были далеко не беспочвенными. В расположение американских войск утром 16 декабря был направлен специальный отряд из нескольких сотен немцев, переодетых в американскую форму и говоривших на английском языке, для проведения диверсионных акций, создания дезорганизации и паники в тылу противника. Застигнутые врасплох, американские войска пришли в полное замешательство и не смогли в первые дни оказать серьезного сопротивления.
Разгромив противостоящие американские дивизии, немецкие войска к 26 декабря вклинились в оборону противника на глубину до 90 км, но дальше им продвинуться не удалось. Подвергаясь ударам союзной авиации и контрударам американо-английских войск, выдвинутых на фланги, и испытывая недостаток в горючем, немецкие части оказались не в состоянии развить первоначальный успех и даже не смогли взять опорный пункт Бастонь, оставшийся у них в тылу. Авантюризм расчетов гитлеровского руководства стал очевиден, однако на совещании в ставке верховного командования германских вооруженных сил было принято решение продолжать наносить внезапные удары на различных участках Западного фронта. Положение союзных войск ухудшилось, когда 1 января 1945 года 1035 немецких самолетов внезапно обрушились на 27 прифронтовых аэродромов, уничтожив и повредив за один вылет до 500 самолетов противника