356.
Советские войска, штурмовавшие Берлин, к 26 апреля насчитывали около 454 тыс. человек, свыше 12,7 тыс. орудий и минометов всех калибров и систем, 2,1 тыс. установок реактивной артиллерии и около 1500 танков и САУ357.
Бои в Берлине 29 и 30 апреля приняли особенно ожесточенный характер. Противник отчаянно сопротивлялся, упорно цеплялся за каждый квартал, перекресток, дом и этаж, неоднократно переходил в контратаки, чтобы вернуть что-то из утраченного. Удары с воздуха помогали нашим штурмовым отрядам продвигаться вперед, затягивать огненный узел вокруг берлинского гарнизона. Всю ночь Жуков и его штаб были заняты подготовкой к штурму рейхстага. При личном участии маршала велась усиленная разведка, очищались от противника расположенные вблизи здания, подтягивалась артиллерия для стрельбы прямой наводкой. Гитлеровцы при защите рейхстага дрались до последнего солдата, в плен не сдавались. Бои внутри рейхстага продолжались с большим ожесточением до утра 1 мая, и в нем было убито и ранено до 2500 солдат и офицеров, уничтожено 28 орудий различного калибра, захвачено 2604 пленных, 15 танков и штурмовых орудий. В 14.25 30 апреля, после кровопролитных боев, переходящих в рукопашные схватки, штурмовые отряды 150‑й и 171‑й дивизий 79-го стрелкового корпуса овладели цитаделью фашистского рейха и водрузили над ним знамя Победы. Г.К. Жукову позвонил командарм В.И. Кузнецов и доложил о взятии рейхстага. Маршал от такой радостной вести поднялся с телефонной трубкой в руке и громко сказал, как будто перед ним стоял строй героев:
– Дорогой Василий Иванович, сердечно поздравляю тебя и всех твоих солдат с замечательной победой! Этот исторический подвиг никогда не будет забыт советским народом!
Символично, что весть о захвате рейхстага, главного правительственного здания Третьего рейха, сообщил маршалу Жукову командующий 3‑й ударной армией генерал-полковник Василий Иванович Кузнецов, который 22 июня 1941 года в 3.30 минут, будучи командующим 3‑й армии, штаб которой дислоцировался в г. Гродно, одним из первых сообщил в Генеральный штаб о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз и вместе с оставшимися в живых офицерами и солдатами армии больше месяца сражался в окружении, пока не вышел к своим. Об этом подвиге знал и Сталин, и когда Генеральным штабом рассматривался окончательный план разгрома гитлеровской Германии, Верховный Главнокомандующий предложил на направлении главного удара на Берлин назначить 3-ю армию во главе с генералом Кузнецовым, первой принявшей на себя удар немецко-фашистской армии, – она же должна была добить гитлеровского зверя в его же берлоге.
Успешно вели бои и другие войска фронта. Соединения 5‑й ударной армии, развивая наступление вдоль обоих берегов Шпрее, овладели центральным городским районом Митте, а 8‑я гвардейская армия во взаимодействии с войсками 1-го Украинского фронта продвигалась в северо-западном направлении. 30 апреля в 23.30 на этом участке перешел линию фронта парламентер от немецкого верховного командования подполковник Зейферт, который сообщил о желании начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерала Кребса лично вести переговоры с советским командованием. Командующий фронтом распорядился, чтобы такие переговоры велись в полосе наступления 8‑й гв. армии лично командармом Чуйковым.
Не стихали ожесточенные бои на юго-востоке, где командующий 9‑й армией генерал Буссе, сколотив вокруг себя остатки армии – около 30 тысяч человек – отчаянно рвался из кольца к Берлину, в надежде прорваться на запад и сдаться союзникам. Жукову почти ежечасно докладывали о ходе сражения, и только к вечеру 30 апреля поступило сообщение, что основные силы Буссе уничтожены, хотя сам он с группой своих сообщников сумел бежать на запад. Ударами с земли и с воздуха было уничтожено до 9 тысяч солдат и офицеров, 86 танков и самоходных установок, 209 орудий разных калибров и минометов, 270 автомашин и транспортеров. Сдалось в плен 40 805 гитлеровцев, вместе с ними были захвачены огромные военные трофеи358.
Полный разгром немецких войск, окруженных в окрестностях Вендиш-Бухгольца, и неудержимое продвижение советских частей в центр Берлина парализовали управление и вызвали растерянность командования гитлеровской армии. Жукову сообщали: станциями радиоперехвата отмечено, что с утра 30 апреля Гитлер по несколько раз обращался с телеграммами к генералам и их армиям с призывами о помощи: «Где Венк и его двенадцатая армия?», «Где Шернер?», «Где армейская группа „Холстрер“?», «Когда начнете наступать?», «Через каждый час докладывайте обстановку» и т. д., и в штабе командующего фронтом с часу на час ждали окончательных вестей о завершении битвы в Берлине и капитуляции. Над Берлином в ночь на 1 мая то и дело моросил мелкий дождь, а кругом буйно зеленели липы и каштаны, чудом сохранившиеся среди огня.
В конце дня командующему 8‑й гвардейской общевойсковой армии генерал-полковнику В. Чуйкову стало известно, что группа немецких парламентариев пробивается к нему на переговоры, имея полномочия германского верховного командования. Получив эту информацию, Г.К. Жуков в этот предутренний час попросил разбудить Сталина и сообщил ему о судьбе Гитлера и намерениях гитлеровского командования. «Никаких переговоров не вести, – последовал ответ Верховного. – Требуйте безоговорочной капитуляции и не стремитесь к 1 мая во что бы то ни стало взять Берлин. Берегите солдат. Не важно, когда мы возьмем Берлин. Берлин уже пал. И если можно, не будите больше меня. Через несколько часов майская демонстрация, и я хочу хоть пару часов отдохнуть».
В ночь на 1 мая В. Чуйков вместе с писателями Всеволодом Вишневским, Евгением Долматовским и композитором Максимом Блантером выехал на свой командный пункт и разрешил туда доставить представителя верховного командования Германии. Москва и командующий 1‑м Белорусским фронтом маршал Г. Жуков предвидели эти переговоры, и было заранее выработано требование – безоговорочная капитуляция.
В 3 ч. 55 минут в комнату В. Чуйкова вошел немецкий генерал с железным крестом на шее и фашистской свастикой на рукаве, представившийся как начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Кребс. С ним были начальник штаба 56-го танкового корпуса полковник генерального штаба фон Дуфвинг и переводчик. Кребс, стараясь быть спокойным, произнес:
– Буду говорить особо секретно. Вы первый иностранец, которому я сообщаю, что тридцатого апреля Гитлер добровольно ушел от нас, покончив жизнь самоубийством.
Советская разведка работала превосходно, и это сообщение не вызвало интереса у генерала В. Чуйкова, он только поинтересовался, в котором часу это случилось359. Затем Кребс зачитал обращение Геббельса и Бормана к советскому Верховному командованию, в котором говорилось: «Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем:
– мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Деницу, мне и Борману. Я уполномочен Борманом установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс».
Кребс, зачитав это заявление, вручил генералу Чуйкову еще два документа: полномочие, выданное ему на право ведения переговоров с русским Верховным командованием, и завещание Гитлера со списком нового имперского правительства и верховного командования вооруженных сил Германии.
В завещании фюрера, в частности, сообщалось:
«Своим душеприказчиком я назначаю своего самого преданного товарища по партии Мартина Бормана. Он имеет право принимать любые решения.
Перед своей смертью я исключаю из партии бывшего рейхсмаршала Геринга и лишаю его всех прав, которые были ему даны указом от 29 апреля 1941 года и в моей речи в рейхстаге 1 сентября 1939 года. На его место я назначаю адмирала Деница президентом рейха и главнокомандующим вооруженными силами.
Перед своей смертью я исключаю из партии и лишаю прав бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Генриха Гиммлера. На его место я назначаю гауляйтера Карла Хенке рейхсфюрером СС и начальником германской полиции и гауляйтера Пауля Гислера министром внутренних дел.
Помимо того, что Геринг и Гиммлер были неверны мне, они покрыли несмываемым позором нашу страну и нацию тем, что секретно и против моего желания вели переговоры с противником и пытались захватить власть в государстве.
Чтобы Германия имела правительство, состоящее из честных людей, которые будут продолжать войну всеми средствами, я, как лидер нации, назначаю членами правительства следующих лиц…»360
Далее шел перечень состава правительства: президент Дениц, канцлер Геббельс, министр партии Борман, министр иностранных дел Зейс-Инкварт, министр внутренних дел гауляйтер Гислер, военный министр Дениц, командующий сухопутными войсками Шернер, командующий военно‑морским флотом Грей. Однако после гибели Гитлера власть среди нацистского руководства была неустойчивой, и на нее претендовали Геринг и Гиммлер, находившиеся вне Берлина и не знавшие как о завещании Гитлера, так и о том, что происходит в столице Германии, осажденной советскими войсками. Кребс знал об этих настроениях и настаивал перед советским командованием, чтобы вопрос о капитуляции немецко-фашистской армии решало новое правительство во главе с Деницем, с которым у немецкого руководства, находившегося в полуразрушенной рейхсканцелярии, не было связи. При этом начальник генерального штаба генерал Кребс особо подчеркивал, что правительство во главе с Геббельсом желает принять условия капитуляции от Советского Союза, так как, в противовес позиции Англии и США, Сталин совершенно определенно заявил, что он «против уничтожения Германии» и против ее раздела361. В то время действительно были известны жесткие высказывания премьер‑министра Англии У. Черчилля и ряда членов правительства США о полном разделе Германии, по типу того, какой ей был учинен после окончания тридцатилетней войны в Европе. А в Берлине ценилось твердое убеждение Сталина, что, несмотря на все жертвы, которое понесли народы Советского Союза и стран Европы от гитлеровского режима, великая истории Германии достойна того, чтобы это государство оставалось целым и неделимым. Нет вины Советского Союза в том, что Германия после окончания войны была разделена на отдельные зоны оккупации – этого добивались правительства США и Англии.