я Великой Отечественной войны“ абсолютно неправдива. Вот сейчас говорят, что союзники нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… Получили 350 тысяч автомашин, да каких машин!.. У нас не было взрывчатки, пороха… Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали. Разве мы могли быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью?» В отчетах КГБ удивляет одно обстоятельство: из всех командующих фронтами времен Великой Отечественной войны Жуков был единственным, кто признавал допущенные им ошибки и не пытался уйти от ответственности: «Это не история, которая была, а история, которая написана. Она отвечает духу современности… Кого надо прославить, о ком надо умолчать… А самое главное умалчивается. Он (Хрущев) же был членом Военного совета Юго-Западного направления. Меня можно ругать за начальный период войны. Но 1942 год – это же не начальный период войны. Начиная от Барвенкова (разгром под Харьковом в мае 1942 года, часть вины ложится на Хрущева) – до самой Волги докатился. И никто ничего не пишет. А они с Тимошенко драпали. Привели одну группу немцев на Волгу, а другую группу на Кавказ… Я не знаю, когда это сможет получить освещение, но я пишу все как было, я никого не щажу»377. Еще будучи министром обороны, Жуков, понимая ценность опыта войны, специальным приказом от 15 июня 1957 года создал группу военных историков для написания фундаментального военно-исторического труда «Развитие военного искусства в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». В эту группу вошли 49 генералов и 11 полковников, опытные военачальники и ученые-историки. Возглавлял этот авторский коллектив начальник Военно-исторического управления Генерального штаба генерал армии В.В. Курасов. Обратившись к написанию своих воспоминаний о прошедшей войне, Жуков имел доступ к этим материалам. Всю книгу воспоминаний Жуков написал сам, от руки. Он категорически отказался от предложенной ему литературной помощи со стороны наших известных писателей Константина Симонова и Сергея Смирнова, заявив: «Книгу я должен написать сам». Поражала его высочайшая ответственность за свой труд, его неприятие каких-либо отклонений от правды. Эта книга стала бестселлером мирового масштаба, которая, может быть, более честно, правдиво рассказала о Второй мировой войне. Надо отдать должное Георгию Константиновичу: он старался до конца отстаивать в мемуарах правду о войне – такую, какой он ее видел. Работа над книгой шла три года. Препятствия посыпались как из рога изобилия. Главным идеологом тогда был Суслов – ярый противник Жукова, выражавший общее мнение всего ЦК и генерального секретаря Л.И. Брежнева. В военном отделе ЦК КПСС рукопись сначала отвергли. Военные рецензенты требовали совсем другого: например, не писать так резко о нашей неподготовленности к войне, более положительно отзываться о Сталине… Леонид Ильич Брежнев также захотел попасть в мемуары Жукова, но беда в том, что Жуков писал только о тех людях, с которыми он встречался лично. В течение года Жукову ни словом не сообщали о судьбе его рукописи, и тогда он написал письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу с просьбой вернуть рукопись. Кто-то из помощников в это время подсказал генсеку оригинальный ход. Жукову предложили вставить текст примерно такого содержания: при обсуждении возможности расширения новороссийского плацдарма маршал заехал посоветоваться с начальником политотдела 18‑й армии Леонидом Ильичем Брежневым, но не застал его, поскольку тот «как раз находился на Малой земле, где шли тяжелейшие бои». Узнав об этом, Г. Жуков долго молчал, а потом сказал: «Ну ладно, умный поймет» и подписал текст. Через полгода рукопись ему вернули, но сколько и что в ней вычеркнули, переписали и добавили от себя цензоры, мы вряд ли когда узнаем. Помог вернуть рукопись и дал разрешение на издание Александр Николаевич Яковлев, в ту пору заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. Надо отдать должное Георгию Константиновичу: он старался до конца отстаивать в мемуарах правду о войне – такую, какой он ее видел и знал. Жуков боролся до последнего. Он оставил нам заповедь всей своей жизни: «Для меня главным было служение Родине, своему народу. И с чистой совестью могу сказать: я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг. Дни моих самых больших радостей совпали с радостями Отечества. Тревога Родины, ее потери и огорчения всегда волновали меня больше, чем личные. Я прожил жизнь с сознанием, что приношу пользу народу, а это главное для любой жизни»378. Итогом его тяжелой борьбы с властью за правду в освещении истории Великой Отечественной войны явилась книга маршала «Воспоминания и размышления», изданная в марте 1969 года, но опала фактически продолжалась до последних дней его жизни. Великий полководец, кого хорошо знал весь мир как освободителя Европы от фашизма, в своей стране на склоне лет жил как изгнанник.
После выхода в свет мемуаров Г.К. Жуков весь полученный за них гонорар отдал народу – своим землякам – на строительство Дома культуры и благоустройство дорог. Г.К. Жуков умер в Центральной клинической больнице на улице Грановского 18 июня 1974 года. Официальные власти, и прежде всего завистливый и тщеславный Леонид Брежнев, немало постарались, чтобы похороны Г.К. Жукова не вылились в демонстрацию всеобщей скорби и печали. Перечислим лишь несколько штрихов, которые сразу бросались в глаза, свидетельствуя о том, что опала маршала Победы продолжалась и после его смерти:
– сухой официальный некролог появился 20 июня не на первых полосах газет;
– всенародный траур в стране не был объявлен;
– траурная панихида проводилась не в Колонном зале Дома Советов, а в Центральном Доме Советской Армии;
– единственный тогда четырежды Герой Советского Союза, признанный во всем мире как самый блистательный полководец Второй мировой войны, вопреки его воле (похоронить на Новодевичьем кладбище) не был похоронен в землю, а кремирован, и урну с его прахом замуровали «у кремлевской стены»379. А ведь он хотел быть похороненным на родной Калужской земле. Народная память хранила и будет хранить и беречь имя Г.К. Жукова в ряду самых славных имен истории Отечества. Этого права, права помнить, никто не может у нас отнять.
Крупный американский публицист, военный писатель и историк Гаррисон Солсбери, недружелюбно относившийся к Советской России, в своей книге «Маршал Жуков в стратегических сражениях» писал: «…Жуков – человек, возможно, наиболее замечательной военной карьеры XX века. На Западе, может быть, более известны имена таких полководцев, как Монтгомери, Роммель, Гудериан, де Голль, Эйзенхауэр, Макартур или Паттон. Но когда история завершит скрупулезную мучительную работу по оценке истинных заслуг, имя Жукова, искусного мастера ведения массовых войн XX века, будет стоять выше всех названых. Он повернул ход истории в пользу СССР…»
«Если говорить о роли личности в истории в применении к Жукову, – писал К.М. Симонов, – то имя его связано в народной памяти и со спасением Ленинграда, и со спасением Москвы. И истоки этой памяти уходят в саму войну, в 1941 год, в живое, тогдашнее сознание современников. Этим объясняется непоколебимость их памяти перед лицом разных событий последующего времени». В XX веке, на фоне возросшего технического прогресса, Жуков глубже и искуснее других военачальников впитал идею ведения маневренной войны, которая позволяла в сжатые сроки сосредотачивать крупные силы для нападения и, используя принцип внезапности, и массирование танковых и механизированных сил на избранных направлениях, взламывать оборону там, где она, по меркам Первой мировой войны, считалась неприступной. И в то же время он был непревзойденным мастером построения противотанковой обороны, преодолеть которую немецко-фашистская армия при наступлении на Ленинград и Москву так и не смогла, а в Курском оборонительном сражении была окончательно похоронена танковая мощь гитлеровской армии. Его участие в Белорусской операции в качестве заместителя Верховного Главнокомандующего, в которой участвовало около двух миллионов человек, было верхом военного искусства. Там была окружена и разгромлена группа армий «Центр», победно шествовавшая по Белоруссии в начале войны, и фашистским молодчикам казалось, что в мире нет такой силы, которая могла их остановить на пути к мировому господству. Но ровно через три года эта главная сила вермахта оказалась смертельно поверженной, без всяких шансов возродиться, под дамокловым мечом маршала Жукова. После успешно проведенной Белорусской операции вся страна жила надеждой на скорое окончание войны, с таким же настроением воевала и действующая армия, и назначение маршала Г. Жукова командующим войсками 1-го Белорусского фронта в войсках было воспринято с воодушевлением.
Вопреки стараниям всемогущих завистников предать забвению имя Г.К. Жукова и возвысить свою роль в войне, маршал Г.К. Жуков в памяти народной остался звездой первой величины среди других знаменитых маршалов, его во всем мире называют величайшим полководцем ХХ столетия.
В годы официального полузапрета имени Г.К. Жукова народная инициатива нашла свой выход. Поклониться земле, родившей спасителя Ленинграда, Москвы и России, приезжали и приезжают тысячи людей со всех концов страны. Особенно многолюдно становится на улицах небольшого города Жуков (бывшего села Угодский Завод) в День Победы 9 Мая и 1 декабря, в день рождения знаменитого земляка – четырежды Героя Советского Союза маршала Георгия Константиновича Жукова. В лучах утреннего солнца улицы розовеют от флагов, вывешенных у многих частных домов, звучит музыка. В эти дни горожане встречают гостей – соратников Г.К. Жукова, ветеранов войны. Их воспоминания помогают сохранить в летописи страны реальный образ маршала Г.К. Жукова – полководца и человека, опровергая россказни некоторых псевдоисториков. Звучит колокол музея Г.К. Жукова и его солдат (музей построен на добровольные пожертвования населения, с помощью государства в год 50-летия Великой нашей Победы). Удары колокола разносятся окрест, словно защищая имя достойнейшего Сына России Георгия Константиновича Жукова от наветов прошлого и настоящего.