При определении авторства того или иного плана необходимо учитывать, что в годы войны порядок планирования военных кампаний и стратегических наступательных операций был следующим. Генеральный штаб, исходя из военно-политической цели и задач вооруженной борьбы, которые на каждом отрезке времени определялись политикой (политическим руководством), и в соответствии со складывавшейся стратегической обстановкой на всем советско-германском фронте за 2–3 месяца до начала кампании, разрабатывал предложения и производил предварительные расчеты для Ставки ВГК относительно ее общего стратегического замысла (определение способа действий Вооруженных Сил, направления сосредоточения основных усилий, распределения сил и средств по стратегическим направлениям, состава и порядка создания на них стратегических группировок войск, их возможных задач, очередности и времени применения, основ взаимодействия и пр.), а также материально-технического обеспечения войск, подготовки необходимого количества стратегических резервов и их использования и по многим другим вопросам. Подготовленные предложения с необходимыми обоснованиями и расчетами обычно докладывались начальником Генерального штаба на совещаниях в Ставке с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО{264}.
После обсуждения и принятия Ставкой ВГК решения в Генеральном штабе с привлечением представителей главных и центральных управлений Наркомата обороны, наркоматов промышленности и других центральных органов осуществлялось окончательное планирование. При этом детально разрабатывались только планы начальных (исходных) операций. Последующие же операции намечались в общих чертах, но они, как правило, заранее обеспечивались людскими и материальными ресурсами, часть которых поступала еще при подготовке кампании, а большая часть — в ходе ее. Планировались эти операции уже в процессе военных действий в зависимости от результатов исходных операций.
Во внимание следует принять и следующее, а именно, некоторые фронты еще до заседания Ставки ВГК получили задание о подготовке к новым операциям. Так, 17 декабря 1941 г. Волховскому фронту была поставлена задача перейти «в общее наступление в северо-западном направлении, имея целью разбить противника, обороняющегося на р. Волхов, в дальнейшем окружить и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта пленить или истребить его». Войскам Ленинградского фронта было предписано «активными действиями 42, 55, 8, 54-й армий и Приморской оперативной группы содействовать Волховскому фронту в разгроме противника, обороняющегося под Ленинградом, и в освобождении Ленинграда от блокады»{265}.
На следующий день Северо-Западному фронту приказывается: «Не позднее 26 декабря 1941 г. нанести удар силами не менее шести усиленных стр. дивизий из района Осташкова в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудня, имея задачу во взаимодействии с войсками Калининского фронта отрезать пути отхода противнику и не дать ему возможности задержаться для обороны на заранее подготовленном рубеже оз. Отолово, Андреаполь, зап. берег р. Западная Двина, Ярцево. В дальнейшем ударом на Рудню отрезать Смоленск с запада»{266}.
Главнокомандующий Юго-Западным направлением маршал С. К. Тимошенко представил 21 декабря в Ставку ВГК свои предложения по разгрому противника на Южном фронте с целью «очистить весь Донбасс с захватом города Сталино и на юге — Мариуполя»{267}.
В свою очередь, командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков считал, что следующий этап наступления на Западном стратегическом направлении «должен был состоять в том, чтобы, получив усиление соответствующими силами и средствами, продолжить его вплоть до полного завершения». Он полагал необходимым восстановить то положение, которое Калининский, Западный и Брянский фронты занимали до начала наступательной операции войск противника. По его мнению, если бы Ставка ВГК дала «хотя бы четыре армии на усиление (по одной для Калининского и Брянского фронтов и две для Западного фронта), мы получили бы реальную возможность нанести врагу более сильный удар и еще дальше отбросить его от Москвы, а возможно, даже выйти на линию Витебск — Смоленск — Брянск»{268}. Без дополнительных крупных резервов дальнейшее продвижение на запад невозможно.
Относительно наступления под Ленинградом и на Юго-Западном направлении Жуков полагал, что там придется иметь дело с серьезной обороной противника. Без наличия мощных артиллерийских средств ее не удастся прорвать, войска понесут большие, ничем не оправданные потери.
С мнением Жукова не торопиться с наступлением под Ленинградом и на юге не согласились Ворошилов и Маленков. Однако Георгия Константиновича поддержал заместитель председателя СНК СССР Вознесенский, заявивший, что в настоящее время мы еще не располагаем материальными возможностями, достаточными для того, чтобы обеспечить одновременное наступление всех фронтов.
Сталин был явно недоволен таким поворотом дел. Но спорил Жуков напрасно — вопрос был уже предрешен. Генеральный штаб в лице своего начальника Шапошникова, имея альтернативные варианты продолжения активных военных действий в зимней кампании, во многом сходные с мнением Жукова, не проявил достаточной настойчивости и смелости в их отстаивании. Поэтому Генштаб вынужден был планировать операции, исходя из принятого решения о развертывании общего стратегического наступления на всем практически советско-германском фронте{269}.
Главный удар намечалось нанести на Западном направлении, по наиболее сильной группировке врага — группе армий «Центр». Эта задача возлагалась на левое крыло Северо-Западного фронта, Калининский, Западный и Брянский фронты, которым путем двустороннего охвата главных сил неприятеля предстояло окружить и уничтожить их в районе Ржева, Вязьмы и Смоленска. Перед войсками Ленинградского, Волховского фронтов, правого крыла Северо-Западного фронта и Балтийским флотом ставилась задача разгромить группу армий «Север» и ликвидировать блокаду Ленинграда. Войска Юго-Западного и Южного фронтов должны были нанести поражение группе армий «Юг» и освободить Донбасс, а Кавказский фронт и Черноморский флот — Крым. Переход в общее наступление предполагалось осуществить в крайне сжатые сроки.
Пожалуй, то, что планы эти не были обеспечены ни силами, ни средствами, понимали не только Жуков с Вознесенским, но вся Ставка во главе с Верховным. Надеялись, что фронтам удастся сокрушить оборону противника, если их командование будет строго руководствоваться принципом массированного сосредоточения сил и сможет умело использовать артиллерию. Но ведь опыта для этого еще не было — вспомним, даже противник под Москвой недоумевал, почему русские перед наступлением так слабо применяют артиллерию. К тому же войска не были обеспечены должным количеством боеприпасов.
Сталин полагал, что недостаток сил и средств можно компенсировать умелыми действиями войск и применением вместо артиллерийской подготовки «артиллерийского наступления». Принципы его организации и ведения излагались в директивном письме Ставки ВГК № 03 от 10 января 1942 г.{270}. В этом документе отмечалось, что войска должны научиться взламывать оборонительную линию противника, организовывать прорыв его обороны на всю ее глубину и тем открыть дорогу для продвижения пехоты, танков, кавалерии. Для обеспечения прорыва оборонительной линии противника на всю ее глубину требовалось по крайней мере два условия: во-первых, «заменить в практике наших армий и фронтов действия отдельными дивизиями, расположенными цепочкой, действиями ударных групп, сосредоточенных в одном направлении», и, во-вторых, «заменить так называемую артиллерийскую подготовку артиллерийским наступлением».
В каждой армии, ставящей себе задачу прорыва обороны противника, требовалось создавать ударную группу в виде трех или четырех дивизий, сосредоточенных для удара на определенном участке фронта. Ударная группа фронта должна была включать несколько армий.
Далее в письме говорилось:
«Чтобы артиллерийскую поддержку сделать действенной, а наступление пехоты эффективным, нужно от практики артиллерийской подготовки перейти к практике артиллерийского наступления.
Что это означает?
Это означает, во-первых, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину.
Это означает, во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой артиллерийской подготовке, а вместе с наступлением артиллерией, под гром артиллерийского огня, под звуки артиллерийской „музыки“.
Это означает, в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно, и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта, и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление.
Любая наша армия, как бы она ни была бедна артиллерией, могла бы сосредоточить в районе действия своей ударной группы 60–80 орудий, обратив на это дело армейский артиллерийский полк и взяв у своих дивизий, скажем, по две батареи дивизионной артиллерии и десятка два-три 120-мм минометов.
Любой наш фронт, как бы он ни был беден артиллерией, точно так же мог бы сосредоточить в районе действия ударной группы фронта 150–200 орудий, обратив на это дело свой фронтовой артиллерийский резерв и взяв у ряда своих армий их армейские артиллерийские полки и хотя бы одну треть их дивизионной артиллерии. Сформированная таким образом группа артиллерии была бы вполне достаточной для того, чтобы взломать оборону противника в районе наступления ударной группы фронта. Если этого не делают наши фронты, то это происходит п