Из воспоминаний Виктора Фокина: «Приезжал их зять майор Юрий Александрович Василевский. Впечатление от него у меня осталось самое хорошее. Он культурный, мягкий, воспитанный и обходительный человек. Жуков с зятем собирались на охоту. Я упросил Георгия Константиновича взять меня на первую мою охоту. Он поинтересовался: «Из ружья когда-нибудь стрелял?» Я стрелял лишь из автомата и карабина. Мне маршал дал своё запасное ружьё, сделанное в Туле. Перед охотой он меня наставлял: «Вперёд не лезь». На водопой к озеру, вскрывшемуся ото льда, шло около 30 кабанов. Один из них почему-то заметно отставал от стада. Я его не заметил. И вышел из засады в кустах в мелколесье на просеку. Посмотрев в сторону уходивших кабанов, я повернулся назад и в нескольких десятках метрах от себя обнаружил крупного отставшего зверя. С перепугу шарахнул в него и, конечно, промахнулся. Георгий Константинович не выдержал и, выскочив из своей засады, закричал: «Я же говорил тебе, не лезь раньше нас…» Опытные охотники, они подпускали последнего кабана поближе к себе, чтобы поразить его наверняка. Я оправдывался, уверял старших, что не видел кабана. «А зачем ты шёл охотиться? – отбрил меня Жуков. – Надо было смотреть».
Жуков всегда интересовался службой зятя и племянника. Виктора Фокина постоянно наставлял: «Учись. Не останавливайся на училище. Больше читай. Не жди должности, пока кто-нибудь помрёт. Лёгких путей в жизни нет. Дорогу надо пробивать своим лбом», – и шлёпал ладонью по высокому лбу.
В Свердловске у Жукова была большая коллекция охотничьих ружей. Возможно, что-то осталось от трофеев. Но при случае хорошие экземпляры с удовольствием приобретал. За ценой не стоял. Мог, под настроение подарить ружьё из своей коллекции. Однажды после удачной кабаньей охоты в Покровском районе Свердловской области подарил великолепное ружьё редкого 20-го калибра местному охотнику Егору Ивановичу Аввакумову. Егор Иванович – фронтовик, искусный плотник. Когда Жуков после охоты увидел баню, срубленную Егором Ивановичем, тут же вытащил из машины ружьё и вручил его старому охотнику и солдату.
В день рождения дочери задумал подарить ей лёгкое дамское ружьё. Подходящее вскоре нашлось – у чемпиона округа и вооружённых сил по стендовой стрельбе старшины срочной службы Николая Бурденко. Двадцать восьмой калибр, лёгкое, изящное. То, что надо. Маршал осмотрел его. Понравилось. Спросил:
– Сколько просите?
– Отдаю вам так!
– Спасибо, старшина. Но за добро – добром, как говорили у нас в Стрелковке.
Он открыл сейф-пирамиду, где стояли в ряд ружья его коллекции, и сказал:
– Выбирайте любое.
Ружьё, подаренное маршалом уральскому спортсмену, хранится теперь как дорогая реликвия в музее Центрального военного округа в Екатеринбурге.
Когда подводили итоги соревнований «лаечников» Свердловского городского общества охотников и рыболовов, маршал вручил победителю лично от себя приз – охотничий рог. Многие годы этот рог был переходящим призом, его получал лучший заводчик охотничьих собак Свердловска. Теперь и эта реликвия стала музейным экспонатом.
Уже многие годы в Екатеринбурге проводятся «ежегодные соревнования по стендовому многоборью, посвящённые памяти выдающегося полководца XX века Маршала Советского Союза Г. К. Жукова».
Элла Георгиевна рассказывала, что отец хотел, чтобы они, дети, ознакомились со всеми здешними достопримечательностями. Особенно запомнилась ей экскурсия в печально знаменитый Ипатьевский дом: «…дом, куда нас провели по особому разрешению. Тема расстрела царской семьи в те годы была под строжайшим запретом, и я впервые узнала об этом трагедии. В доме при входе была устроена небольшая экспозиция с копиями каких-то документов, на стенах висели красные лозунги и портреты вождей, а внизу – страшный подвал, куда мне не захотелось спускаться. Пояснения давал довольно высокий худощавый мужчина, который, как мне показалось, был немного не в себе. Во всяком случае, он слишком быстро говорил и глаза его неестественно блестели. Атмосфера в доме была гнетущей, и единственное, что мне хотелось, так это поскорее оттуда уйти и обо всём забыть. С отцом на эту тему я заговаривать не стала».
Дочерей Жуков тоже иногда брал с собой на охоту. «Однажды отец взял нас с Эрой охотиться на боровую дичь, заранее проинструктировав, как надо себя вести, – рассказывала Элла Георгиевна. – Это довольно сложный вид охоты. Впереди бегут специально натренированные собаки, за ними – охотники. В какой-то момент собаки, почуяв дичь, делают стойку и замирают. В этот же момент должны замереть и охотники, неважно, в какой позе. Нельзя ни пошевелиться, ни даже громко вздохнуть, иначе спугнёшь дичь – и всё насмарку. Так мы с Эрой и бежали, наверное, несколько километров, задыхаясь и выбиваясь из сил, потные, красные. И только дивились на отца, который наращивал темп, явно ничуть не уставший и полностью поглощённый происходящим. Он как бы помолодел на глазах. Я поняла, что такое охотничий азарт, хотя сама его никогда не испытала. Для меня любой вид охоты был и остаётся делом довольно-таки жестоким.
На Урале отец жил полнокровной жизнью и, думаю, был счастлив. Он много и напряжённо работал, что всегда приносило ему удовлетворение. Отдыхал он на охоте или на даче на озере Балтым, где рыбачил или сам водил катер. Он бывал почти на всех спектаклях городских театров, питая особое пристрастие к театру музкомедии, посещал концерты в окружном Доме офицеров. Пестовал он и свою любимую команду по русскому хоккею, выбившуюся в число лучших, присутствовал на спортивных соревнованиях. И, что я считаю главным, он приобрёл в Свердловске истинных друзей, с которыми любил встретиться в свободное время, посидеть за праздничным столом. Здесь почти ничто не напоминало о той тягостной атмосфере, которая окружала его в Москве».
Однажды на выпускном вечере в спецшколе ВВС юный лейтенант Борис Штоколов исполнил «Матросские ночи» Соловьёва-Седого. Маршал Жуков после концерта пожал певцу руку и сказал:
– Вот что, лейтенант… Авиация без тебя не пропадёт. Петь тебе надо.
И, как рассказывал потом сам певец, «приказал направить лейтенанта Штоколова в консерваторию».
Г. К. Жуков с ученым-агрономом Т. С. Мальцевым в период службы в Уральском военном округе.
[Музей Г. К. Жукова]
Так что Жукову мы обязаны не только победами в Великой Отечественной войне.
Он не томился в своей дальней ссылке. Урал не угнетал маршала, не уничтожал в нём ни воина, ни человека.
Дружил с агрономом Терентием Семёновичем Мальцевым. Впоследствии Мальцев станет академиком ВАСХНИЛ, дважды Героем Социалистического Труда. Они познакомились ещё в апреле 1946 года в Москве, на сессии Верховного Совета СССР. Дружба продолжилась в годы службы Жукова на Урале. Есть фотография, сохранённая Эллой Георгиевной, на которой запечатлены маршал и агроном. На обороте пространная надпись: «Вам, Георгий Константинович, моё простое крестьянское спасибо! Моя русская душа преисполнена гордостью и радостью, что из среды нашего русского народа выходят непревзойдённые полководцы. Ваше имя будет, как имена Суворова и Кутузова, вечно прославляться нашими потомками, и оно никогда не изгладится из народной души. Живите и здравствуйте долгие годы, Георгий Константинович. Охраняйте нашу Родину, а на нас, уральцев и сибиряков, всегда надейтесь. Т. Мальцев».
Служебный телефон Жукова прослушивался. «Жучки» стояли и в квартире, и на даче. Так что уединиться маршал мог только на прогулках, на рыбалке да на охоте. Впрочем, даже во время охоты охранники МГБ находились поблизости. Они, конечно, раздражали маршала и неумением вести себя в лесу, да и самим своим присутствием. Уральцы это понимали. И однажды во время утиного пролёта самую удобную позицию устроили в камышах на мелководье – на сваях установили бочку, замаскировали её камышом. Когда егерь, щурясь в улыбке, спросил Жукова, где он решил расположиться, на косе или в бочке, маршал, мгновенно поняв его замысел, указал на одинокую бочку. Тот вечер для стрелка был особенно удачливым. Лодка приплыла за ним уже затемно, когда Жуков расстрелял весь патронташ.
Слежка за маршалом окончилась в начале 1952 года. По всей вероятности, последовало высочайшее повеление, и охрана МГБ была заменена охраной Министерства обороны. Жуков подыскал себе надёжного младшего лейтенанта – Алексея Гриднева, выпускника окружных курсов усовершенствования офицерского состава. Сказал ему:
– Команду себе наберёшь сам. Около меня должен быть максимум один человек охраны. А так как ты единственный офицер и лично отвечаешь за мою безопасность, то этим человеком будешь ты. С этого времени будешь сопровождать меня и в командировках, и на учениях, и в неофициальных поездках.
С того дня Жуков вздохнул свободно.
Потепление, впрочем, началось раньше. В начале 1950 года совершенно неожиданно его выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. В те годы процедура выдвижения кандидатом в депутаты была равнозначной избранию. Выдвигали трудовые коллективы, как правило, крупные, где были большие парторганизации. Кандидатура, конечно же, предварительно согласовывалась с Москвой, с ЦК.
Впрочем, выдвижению кандидатуры Жукова помог случай. По одному из избирательных участков кандидатом согласовали молодую доярку. Но неожиданно против неё выступил старейший коммунист, фронтовик, влиятельный человек. Доводы для отвода оказались вескими. Газета «Уральский рабочий» вышла с неполным списком кандидатов – Ирбитский избирательный округ № 290 пустовал. Обком лихорадочно искал подходящую замену. И вот первый секретарь Свердловского обкома партии В. И. Недосекин предложил на обсуждение кандидатуру «уже успевшего зарекомендовать себя с самой лучшей стороны коммуниста Жукова». Члены бюро обкома встретили предложение Недосекина напряжённым молчанием. И тогда первый секретарь пояснил, что накануне разговаривал по телефону с товарищем Сталиным и согласовал с ним кандидатуру командующего округом.