и даже ещё раньше».
Это действительно был уже организованный «государственный организм». Если в сентябре 1920 года в губернии насчитывалось в различных, зачастую разрозненных отрядах до пятнадцати тысяч повстанцев, вооружённых винтовками, ружьями, вилами и даже копьями, то уже в январе 1921 года Антонов и Колесников имели под ружьём до сорока тысяч человек, вооружённых винтовками и пулемётами и сведённых в две армии и отдельную бригаду. Каждая восставшая волость формировала свой отряд. Эти же волости снабжали свои формирования лошадьми, продовольствием, фуражом и одеждой, а также лечили раненых, больных и присылали пополнение. У повстанцев имелись даже знаки различия. Отряды были сведены в полки, их число достигло двадцати одного. Армия!
Не стоит идеализировать и повстанцев. В тамбовских и воронежских хрониках много легенд, былей и небылей. К примеру, рассказывают, что защитники трудового крестьянства из 2-й армии Колесникова «добровольцев» в свои поредевшие сотни набирали так: залетят в какую-нибудь деревню, сгонят к амбару мужчин, способных сесть на коня и держать в руках шашку и карабин, поставят напротив пулемёт с заправленной летной и объявляют: «Мужики! Кто с нами – сюда, а кто нет – туда, в ту шеренгу!» И сотник плетью указывает к стене амбара, куда смотрит пулемёт. Так что во время такой агитации и инвалиды на коней запрыгивали добрыми молодцами…
Приказ Тухачевского о применении удушающих газов против восставших.
[Из открытых источников]
Тухачевский, обладая кроме полководческого дара непомерной жестокостью и честолюбием, истреблял повстанцев всеми возможными и невозможными средствами. Приказы его чудовищны.
Вот фрагмент одного из них:
«Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей. Для немедленной очистки лесов приказываю:
1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми удушливыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось.
2. Инспектору артиллерии немедленно подать на место потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов»[15].
Многие командиры полков и отдельных эскадронов не находили в себе столько сил, чтобы буквально выполнять приказы своего командующего. Обходились без расстрелов и без применения отравляющих газов.
Но война была жестокая. С весны до середины лета 1921 года, когда по приказу Тухачевского проводилась основная фаза войсковой операции, было убито около 11 тысяч повстанцев и заложников. С другой стороны, Тамбовская ЧК потеряла каждого второго своего сотрудника. Данных о погибших красноармейцах и командирах нет. Но есть другая статистика: банды повстанцев уничтожили более двух тысяч советских и партийных работников Тамбовщины. «Партизаны» Антонова и Колесникова словно состязались с тухачевцами в жестокости.
Восстание было вскоре задавлено. В губерниях восстановлена Советская власть. Но отдельные отряды и мелкие группы, деградировавшие и превратившиеся в банды, действовали на протяжении всего 1922 года. Ими уже занимались не войска, а местная милиция и ЧК. Войска были выведены в места постоянной дислокации.
В «Воспоминаниях и размышлениях» о Тухачевском в связи с Тамбовским делом – только в положительных тонах: «О Михаиле Николаевиче Тухачевском мы слышали много хорошего, особенно о его оперативно-стратегических способностях, и бойцы радовались, что ими будет руководить такой талантливый полководец.
Впервые я увидел М. Н. Тухачевского на станции Жердевка, на Тамбовщине, куда он приехал в штаб нашей 14-й отдельной кавалерийской бригады. Мне довелось присутствовать при его беседе с командиром бригады. В суждениях М. Н. Тухачевского чувствовались большие знания и опыт руководства операциями крупного масштаба.
После обсуждения предстоящих действий бригады Михаил Николаевич разговаривал с бойцами и командирами. Он интересовался, кто где воевал, каково настроение в частях и у населения, какую полезную работу мы проводим среди местных жителей.
Перед отъездом он сказал:
– Владимир Ильич Ленина считает необходимым как можно быстрее ликвидировать кулацкие мятежи и их вооружённые банды. На вас возложена ответственная задача. Надо всё сделать, чтобы выполнить её как можно быстрее и лучше.
Мог ли я подумать тогда, что всего через несколько лет мне придётся встретиться с Михаилом Николаевичем в Наркомате обороны при обсуждении теоретических основ тактического искусства советских войск!..»
Судя по самым высоким эпитетам в воспоминаниях, Тухачевский произвёл на молодого командира эскадрона сильное впечатление. Однако многие из этих эпитетов сразу, как только автор «Воспоминаний и размышлений» начинает ретроспективное инспектирование состояния войск Красной армии того периода, её вооружения, снаряжения и технического оснащения, как только приступает к серьёзному анализу просчётов и поражений, – все эти обязательные поклоны повисают в воздухе, превращаются в общие фразы. Писатель-фронтовик и биограф Жукова Владимир Карпов заметил эти несоответствия и зазоры: «Противоречия в оценках Жукова объясняются и цензурными барьерами, и усердием «доработчиков»». Но и сам Жуков в разговоре со своим биографом признался: «Книга воспоминаний наполовину не моя».
Признаться, цитируя куски из «Воспоминаний и размышлений», порой трудно определить, чьему авторству принадлежит это место.
Тем не менее так или иначе Жуков назвал имена главных героев трагедии на Тамбовщине, в Воронежской и Саратовской губерниях: Ленина, Тухачевского, Антонова-Овсеенко, Уборевича, Котовского. Командир 14-й кавалерийской бригады Милонов упомянут скромно, в густой тени ярких личностей тамбовской войны. Пожалуй, только Дзержинский и Склянский остались за пределами его воспоминаний этого периода.
Строевых солдат и полевых командиров, прошедших уже две войны, не могли не коробить, не вызывать внутреннего протеста приказы вроде изданного 11 июня 1921 года всё тем же «демоном Гражданской войны»[16] Тухачевским:
«1. Граждан, отказывающихся называть своё имя, расстреливать на месте без суда.
2. В селениях, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.
3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество её конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда.
5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитов, и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать.
7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно»[17].
Этот приказ Тухачевский отдал сразу по прибытии в армейскую группу на Тамбовщину. Так что настроение в частях во время визита в 14-ю кавбригаду командующего, возможно, и интересовало. Но вот то, каково оно «у населения», вряд ли. После такого приказа, положенного в основу всех действий войск в отношении повстанцев и их возможных союзников, о какой «полезной работе», проводимой кавалеристами отдельной бригады «среди местных жителей», можно было говорить? Если что и интересовало Тухачевского в кавбригаде, так это то, насколько буквально будут выполнять кавалеристы его приказ, который, с точки зрения современного человека, явно носит черты геноцида.
Таким образом, осмелюсь предположить, что эти пафосные характеристики о «гиганте военной мысли», столь несвойственные суровому и сдержанному стилю маршала, «доработали» те, кто головой и погоном отвечал по разным ведомствам – от КГБ до Генштаба и Главного политического управления – за «качество», то есть политическое и идеологическое соответствие мемуаров маршала генеральной линии партии и правительства. А Тамбовское восстание в те года однозначно трактовалось как контрреволюционное выступление левых эсеров, затаившихся белогвардейцев, кулаков и прочих врагов Советской власти.
И вот ещё о тамбовском «газовщике» Тухачевском, в тех же «Воспоминаниях и размышлениях»: «Умный, широко образованный профессиональный военный, он великолепно разбирался как в области тактики, так и в стратегических вопросах. М. Н. Тухачевский хорошо понимал роль различных видов наших вооружённых сил в современных войнах и умел творчески подойти к любой проблеме…»
Если же иметь в виду ещё одну цитату из приказа Тухачевского, то слова Жукова вольно или невольно наполняются чудовищной иронией. Вот она, эта цитата: «Без расстрелов ничего не получается. Расстрелы в одном селении на другое не действуют, пока в них не будет проведена такая же мера».
Судьба порой вручает солдату меч карателя, не спрашивая о том, способен ли он испить и сию чашу. Приказали – иди. Карателями были и Кутузов, и Суворов. Но, исполняя и эту неблагодарную миссию, они оставались всё же солдатами. А в зверя можно было превратиться и на фронте, защищая своё Отечество.
Любая война, а тем более гражданская, – не место для проявления благородства и человеколюбия. Но пределы жестокости существуют. Стороны, о чём свидетельствуют документы, не щадили ни своих противников, ни самих себя.
Жукову в Тамбовской войне всё же повезло избежать участия в прямых карательных акциях, то есть расстрелах. Кавалерийские эскадроны в основном использовали против конных формирований Антонова и Колесникова. Это были изнурительные преследования, длившиеся порой сутками, открытые рубки равных по численности отрядов, когда исход предопределить было невозможно. Вот как вспоминает Жуков один такой бой. Дело было близ села Вязовая Почта ранней весной 1921 года, когда повстанцы были ещё сильны и, случалось, даже в открытом бою дрались на равных.