Жуков щедро угощал земляков. Хватался за топор сам. Любую деревенскую работу он знал и выполнял её умело и весело. Нашлись в деревне и столяры, связали рамы и двери. В кузнице выковали нужные, по размеру, петли, ручки и запоры. Прорезали потолок и кровлю, вывели печную трубу. Всё умели делать в его Стрелковке. Когда закурился печной дымок и печник начал складывать в штабелёк под навес остатки кирпича, Жуков обошёл вокруг нового дома и душа его успокоилась.
В эти дни раза два сходил на «пятачок», постоял с друзьями в сторонке. Поредела их стрелковская ватага. А когда-то ходили драться в соседние деревни целым взводом! Кто на Германской пропал, кто с Гражданской не вернулся, кто служить остался. Подруги, перед которыми когда-то, дерзко вызывая на круг, лихо отплясывал на этом «пятачке», вышли замуж и уже растили детей. Поинтересовался, как поживает Нюра. Сказали, мол, хорошо, муж смирный и добрый, Нюру не обижает. Родила двоих детей, мальчика и девочку. Посмотрел на неё издали. Вздохнулось. Не отболело. Вспомнил её, юную, тонкую, гибкую, сияющую, как только что зародившийся ячменный колосок, и приказал себе: больше об этом не думать…
Когда гармонист заиграл «русского», друзья посмотрели на Жукова:
– Ну, Егор, это под твою стать.
– Давай, давай, покажи, какой ты командир полка! Сверкни орденом!
Что ж, вышел на круг, чиркнул по утоптанной земле носком ярко начищенного краскомовского сапога, притопнул каблуком. И – пошёл, пошёл вдоль девичьей шеренги. В круг к нему выскочили сразу две, лёгкие, как бабочки, бойкие, задорные. Отплясал как надо, вполне себе молодецки. Расцеловал в румяные щёки юных своих землячек в благодарность за танец, за то, что нисколько не уступили ему, слывшему когда-то лучшим танцором в округе, и пошёл домой.
Унесла Протва свои прежние воды в Оку, растворила в чужом пространстве, и прежнего уже не вернуть…
Дом Жуковых простоит до 1936 года. В тот год в Стрелковке случится большой пожар, выгорит половина деревни. Но об этом чуть позже.
Жуков – фигура в военной истории нашей страны, пожалуй, самая заметная. И говорят о нём многое. И справедливого, и несправедливого. И довольно часто те, кто с особым азартом проклинает наше «кровавое прошлое», упрекают Маршала Победы в его «малообразованности». А дальше – пошла писать губерния: мол, отсюда и все просчёты начала Великой Отечественной войны, большой крови битвы за Москву, за Ленинград, подо Ржевом, Вязьмой и так далее. Во всём виноват Жуков, потому что в начале войны он руководил Генштабом, потом командовал фронтами и был представителем Ставки на главных направлениях и там лилась особенно большая кровь…
Биография – жанр не полемический. Но кое-что сказать нужно.
Во-первых, известно: многие военачальники Красной армии к 1941 году успели окончить полный курс Военной академии им. М. В. Фрунзе, а также Академию Генерального штаба. Некоторые из них овладели знаниями, полученными в той и в другой. И они, эти высокообразованные военачальники, занимая достаточно высокие должности, тоже воевали и под Белостоком, и под Киевом и Смоленском. И упрекать их в неумении командовать войсками, в излишней кровавости проведённых ими операций, пожалуй, тоже не следует. Что было, то было, хотелось бы лучше, да не смогли, не получилось, противник не позволил, он оказался сильнее, силу свою применял умело, и Красной армии приходилось отступать, терпеть поражения, неся большие потери. Однако огульно назвать те потери неоправданными нельзя.
Во-вторых, история знает немало примеров того, как люди, не имеющие системного академического образования, но обладающие природным даром, развили его до гениального благодаря частным урокам, самообразованию, учёбе на различных курсах. Как правило, этим людям помогало, выталкивало в первые ряды одно универсальное качество как непременное приложение к природным способностям – трудолюбие. Трудолюбие в совокупности с упорством, целеустремлённостью.
Примеров много.
Великая певица XX века Лидия Андреевна Русланова не смогла окончить консерваторию и пела «неправильно», не «на мембране», за что при случае едко пеняли ей образованные специалисты, знатоки и эстрадные «звёзды» тех лет, однако ж народные песни пела лучше всех, и с её популярностью сравниться не мог никто из современников и современниц. На сцене утёрла нос всем!
Не имел специального и уж тем более академического музыкального образования великий русский бас Фёдор Иванович Шаляпин.
Алексей Максимович Горький, великий писатель и один из образованнейших людей России, не имел системного академического образования.
Другой великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе, Иван Алексеевич Бунин, окончил всего один класс гимназии в провинциальном городишке, то есть по нынешним меркам не имел даже начального образования. А кто написал «Антоновские яблоки», «Тёмные аллели» и «Жизнь Арсеньева»?
Да и Рокоссовский, однокашник Жукова по кавалерийским курсам, фронтовой товарищ и в некотором роде соперник, тоже не имел за плечами военно-академического образования. Но как это ни парадоксально, именно образованным и культурным Рокоссовским всегда пеняли «малообразованному» и «малокультурному» Жукову. Мужик, скорняк, младший унтер-офицер… Но и Рокоссовский недалеко ушёл: по отцу из обедневшей польской шляхты, давно утерявшей свои привилегии, каменотёс и всё тот же младший унтер драгунского полка.
Их обоих, и Жукова, и Рокоссовского, как говорят, Бог поцеловал в темечко. Военную науку они постигали и в поле, и на курсах. Так складывалась их жизнь. Жили и воевали одновременно. А в коротких промежутках – учились. Учились галопом, день и ночь просиживали над картами, учебниками, монографиями, журналами по военному делу и конспектами. Эти промежутки им следует засчитывать, как на войне, год за три. Таким, поцелованным, необходимо не столько учиться, сколько развиваться. А развивали их не столько учебные аудитории, сколько Даурия, да улагаевская степь с пулемётами на дальних холмах, да вечерние самостоятельные штудии трактатов Суворова, Мольтке и Иссерсона.
В полковых командирах Жуков явно засиделся – семь лет. Другие за это время аллюром проскакивали наверх через должность, а то и две. Жуков учился. Впоследствии говорил: «…Не менее важную, на мой взгляд, роль в подготовке квалифицированного комсостава, особенно младшего и среднего звена, играла учёба, самообразование непосредственно в лагерных условиях, так сказать, без отрыва от производства. Десятки, сотни тысяч военных пополняли таким образом свои знания, совершенствовали боевую закалку, тут же отрабатывали их в учениях, манёврах и походах. И тот, кто не смог по тем или иным причинам пойти в учебное заведение, упорно занялся самоусовершенствованием непосредственно в частях».
Так что Жуков сам ответил на явно несправедливый упрёк в том, что-де мало учился. Семь лет в полку – это немало.
«Командование полком, – размышлял он, – всегда считалась важнейшей ступенью в овладении военным искусством».
Между тем любовный треугольник всё никак не разрешался.
Дочь от Марии Николаевны Волоховой Маргарита Георгиевна оставила истории свою версию. И она такова: «Когда Александра Диевна принесла из роддома болезненную девочку, которую назвала Эрой, она сказала Георгию Константиновичу, что больше его никогда не покинет. В ответ отец ушёл из собственного дома[35] и поселился у Яниных. Но Александра Диевна продолжала требовать, чтобы он жил с ней. А через шесть месяцев после рождения Эры в июне 29-го года Мария Николаевна родила Жукову меня. Папа потом мне рассказывал, что я была такая розовенькая, голубоглазая, просто настоящая маргаритка, что он меня назвал Маргаритой. Месяц спустя – 6 июля – отец зарегистрировал меня в загсе в качестве своей дочери и оформил метрическое свидетельство. Так я получила фамилию Жукова и отчество Георгиевна».
Семейный спор и всяческие противоречия в этом треугольнике были заложены в самых основах. В буквальном смысле. Потому что основой были все три угла, и пирамида потом вырастала сложная. В версии Маргариты Георгиевны чувствуется явное желание утвердить некое первенство и здоровую ветвь среди потомков Жукова. Маргарита Георгиевна была, как это видно из вышеприведённого монолога, человеком непростым.
Её сын Георгий, со слов матери, факт признания Жуковым Маргариты своей дочерью дополнял рассказом следующего содержания: «Конечно, это вызвало бурю протеста со стороны Александры Диевны, которая то бегала за Марией Николаевной, угрожая залить ей глаза серной кислотой, то просила отдать ей Маргариту. Требовала она и чтобы Георгий Константинович вернулся домой, помог с Эрой, которая всё время болела. Дедушка отказывался, говорил, что это не его дочь, и продолжал жить у Яниных. Поняв, что мужа добром не вернуть, Александра Диевна написала на Георгия Константиновича заявление в парторганизацию. Она просила образумить его и заставить с ней расписаться. Дедушка не хотел жить с Александрой Диевной, как бы его ни заставляли, и открыто заявил об этом при разборе его персонального дела. Партийная организация вынесла ему взыскание за двоежёнство и поставила условие: если не вернётся к заявительнице, которая родила первой, то будет исключён из партии. Мария Николаевна была просто потрясена и, чтобы спасти репутацию любимого человека, посоветовала ему вернуться к Александре Диевне. Сказала, что оставляет его сама, хотя это решение и было для неё мучительным. Позднее Георгий Константинович признался маме, что в его жизни это был единственный случай, когда его оставила любимая им женщина».
Единственным случаем была Нюра Синельщикова из Стрелковки. Эту рану, так и не зажившую с годами, Жуков носил всю жизнь. Другим единственным случаем была дочь квартирной хозяйки в Москве…
В свою очередь Эра Георгиевна вспоминала: «В 28-м году, в Минске… мама была в положении и очень плохо себя чувствовала. К ней часто приходили чем-то помочь, да и просто навестить подруги, в том числе и эта женщина… Она намеренно появлялась одна, чтобы отец её потом проводил. В результате в 29-м году и родилась Маргарита. Все сразу поняли, от кого – общество-то маленькое, все друг у друга на виду. У отца тогда были большие неприятности по партийной линии. Видимо, она пожаловалась. Состоялся даже какой-то суд по поводу алиментов. Судя по письмам, отец не хотел их платить, а мама его вынудила. Но это увлечение было минутным, и мама папе его простила».