Тогда только что вышли из печати труды М. В. Фрунзе, обобщающие опыт Гражданской войны. Б. М. Шапошников опубликовал монографию «Мозг армии» – серьёзную аналитическую работу, в которой, по словам Жукова, «был проанализирован большой исторический материал, всесторонне обрисована роль Генерального штаба, разработаны некоторые важные положения по военной стратегии». Появилась книга В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий», в которой он, как будто именно для них, будущих полководцев, командующих фронтами и армиями, писал: «В крупном тактическом значении танков для будущей войны теперь никто не сомневается. Имеющееся к данному времени увеличение автоматического оружия в пехоте, тенденция дальнейшего увеличения и качественного улучшения этого оружия, широкое распространение искусственных препятствий в обороне и отставание средств подавления (артиллерии) от средств обороны выдвигают танки как одно из могущественных наступательных средств для будущей войны».
Вот что они, молодые кавалерийские и пехотные командиры, заинтересованно обсуждали в те дни. Их готовили к войне. И они готовились к войне. И конечно же, имели в виду своего потенциального врага. Таковыми в те годы были Англия, Франция и Польша. С Германией царил устойчивый мир. Страны – победительницы в Первой мировой войне сделали всё, чтобы разоружить ее и лишить возможности экономического восстановления.
Против Советской России тоже действовали многие санкции и ограничения, касающиеся промышленности и поставок многих видов технического сырья, высокотехнологичных комплектующих, передовых разработок не только военного, но и сугубо мирного назначения.
Оказавшись в политической, дипломатической и военно-технической блокаде, Германия и СССР совершенно естественно пошли на сближение. В Липецке рейхсвер обучал пилотированию своих лётчиков, в Казани – танкистов, близ городка Вольска под Саратовом учились военные химики. Там же, совместно, готовились военные и технические кадры для Красной армии. Германскими и советскими учёными и конструкторами велись совместные разработки, а затем испытания (на советских же полигонах) новых приборов, прицелов и даже новых видов вооружения. Немецкая авиафирма «Юнкерс» подписала с советской стороной договор о производстве на заводе в Филях авиамоторов и самолётов. Немецкие технологии буквально хлынули в цеха военных заводов СССР. Новые технологии применялись при изготовлении танковых моторов, стрелкового оружия, артиллерийских боеприпасов.
Когда Жуков, Горбатов и их однокурсники слушали лекции в аудиториях Военной академии им. М. В. Фрунзе, в казармах под Казанью приступила к работе секретная танковая школа под кодовым наименованием «Кама». В ней обучались немецкие и советские танкисты. На полигонах под Казанью проходили откатку немецкие танки.
Это было сверхвыгодное сотрудничество, и в первую очередь для советской стороны. Мало того что немцы хорошо оплачивали возможность для своих офицеров обучаться в секретных школах и на полигонах на советской территории, они предоставляли широкую возможность командирам РККА обучаться в своей академии Генштаба. Начиная с 1926 года в Германии проходили стажировку до пяти курсантов в год. И это в то время, как для немцев существовал конкурс претендентов – восемь – десять человек на одно место. В германской академии Генштаба прошли обучение И. П. Уборевич, И. Э. Якир, П. Е. Дыбенко, А. И. Егоров, Р. П. Эйдеман, В. М. Примаков и другие. По вопросам интенсивного военного обмена в командировки в Германию часто ездил М. Н. Тухачевский, курировавший секретное военное сотрудничество СССР и Германии. После войны, когда полководческий дар Жукова и его судьба стали предметом спора его поклонников и врагов, когда начались атаки на его имя, его дела и всё, что связано с ним, «критики» стали сочинять небылицы о том, что, мол, обучался в германской академии Генштаба и Жуков. Надо же было идейным оппонентам маршала хоть как-то объяснить его победы. Ему как полководцу «критики» уступили и даже признали то, что он всё же обладал уникальным военным даром, но в целом советской системе, советской военной науке, боевому опыту Красной армии они не уступают до сих пор.
С Горбатовым Жукова судьба ещё сведёт. На какое-то время военную карьеру талантливого командира Александра Васильевича Горбатова прервут арест и колымские лагеря, где он переболеет цингой и на всю жизнь приобретёт клаустрофобию. Войну встретит под Витебском летом 1941 года в звании комбрига. Потом, в 1943-м, получит в командование 3-ю армию. В ходе второй фазы сражения на Курской дуге поведёт её в наступление на Орёл. Отличится в других операциях. На заключительном этапе войны его 3-я армия в составе 1-го Белорусского фронта будет атаковать Берлин через Зееловские высоты и участвовать в ожесточённых уличных боях.
Их война была впереди. Но уже тогда они говорили о ней, о массировании танков и артиллерии на решающих участках, о насыщении пехотных подразделений автоматическим оружием, об их огневой поддержке в бою, о строительстве глубокоэшелонированной обороны и прочем.
При выпуске Жуков получил следующую характеристику: «Общевойсковую тактику знает вполне удовлетворительно даже для общевойскового пехотного командира. Совершенно не отставал от успехов других слушателей группы. Показал удовлетворительное знание ПУ—29[36], а равно и боевого устава артиллерии. В оперативно-тактических решениях обнаружил достаточную отчётливость и большую твёрдость. Штабную работу знает почти удовлетворительно. Его познания как командира-конника определять не берусь. Отличался большой точностью (даже графической) в работе. Метод военных игр и групповых упражнений постиг вполне удовлетворительно. С успехом может руководить общетактической подготовкой полка и дивизии. По наклонностям и характеру командир явно строевой (к штабной работе мало годен)»[37].
Когда весной 1930 года Жуков вернулся в Минск, там его ждало новое назначение и неожиданная новость.
Командир 11-го кавалерийского корпуса С. К. Тимошенко проводил очередную реорганизацию соединения. К возвращению из Москвы лучшего своего командира полка, а именно 17 мая 1930 года, он издал приказ: «Командир-военный комиссар 39-го полка тов. Жуков Г. К. в течение семи лет командовал 39-м кавполком. Годы мирной учёбы требовали максимума знаний, сил, энергии и внимания в деле подготовки частей и воспитания бойца.
Высокие личные качества тов. Жукова как командира и воспитателя дали ему возможность держать полк на высшей ступени подготовки и морального состояния.
К сегодняшнему дню 39-й кавполк считаю одним из лучших полков корпуса по боевой подготовке.
За хорошее руководство полком тов. Жукову от лица службы объявляю благодарность.
С назначением на новую должность надеюсь, что тов. Жуков ещё больше приложит сил и понимания в деле подготовки частей и сколачивания целых соединений.
Желаю успеха».
Жуков получил 2-ю кавалерийскую бригаду, сформированную из 39-го и 40-го кавполков.
Неожиданной же новостью было то, что новым командиром 7-й Самарской дивизии был назначен его однокашник по ленинградским курсам Константин Рокоссовский. Герой только что отгремевших боёв на КВЖД, кавалер трёх орденов Красного Знамени. Теперь их пути будут идти параллельно почти всегда.
Бригада Жукова вскоре стала образцовой и в дивизии, и в корпусе. Высокий результат во многом достигался жёсткой требовательностью командира. Рокоссовский был доволен своим комбригом, но некоторые шероховатости всё же отмечал.
В начале 1931 года командиру корпуса позвонили из Москвы. На проводе был Будённый.
– Здравствуй, Семён Константинович, – услышал Тимошенко голос своего боевого товарища, – как там служит комбриг Жуков?
– Хорошо служит, Семён Михайлович. Его Вторая бригада лучшая в корпусе.
– Вот так! Значит, не ошиблись мы в нём.
– Думаю, что не ошиблись.
– Помню, как он провёл «выводку».
– Такую «выводку» забыть нельзя.
«Выводка» – старинный, довольно непростой и очень красивый военный ритуал. И люди, и кони в нём должны действовать как одно целое. Ни одного лишнего и случайного движения. По тому, как производится «выводка», опытный глаз всегда определит состояние подразделения, его выучку, боевой дух, а значит, и готовность к бою.
– У нас в наркомате появилась вакансия, так неплохо было бы нашему бравому комбригу занять её и некоторое время поработать в должности моего помощника.
– Хочешь, Семён Михайлович, чтобы боевой командир портфель твой носил?
– Мой портфель есть кому носить, – засмеялся Будённый. – А для Жукова и тут живое дело найдётся. Пусть и эту службу поймёт. Служить-то ему долго.
В феврале 1931 года Будённый вытребовал Жукова к себе в Наркомат по военным и морским делам на должность своего помощника. Наркомвоенмором был тогда Ворошилов. И кандидатура нового назначенца в наркомат была согласована в первую очередь с ним. Никто из них – ни Тимошенко, ни Будённый, ни Ворошилов, – конечно же, и предположить не могли тогда, в начале 1930-х, кого они ставят на крыло. Что пройдут годы и их питомец взлетит значительно выше их.
Аттестацию на командира 2-й кавалерийской бригады 7-й Самарской кавдивизии им. Английского пролетариата давал комдив Рокоссовский:
«Сильной воли. Решительный. Обладает богатой инициативой и умело применяет её на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих требованиях настойчив. По характеру немного суховат и недостаточно чуток. Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив. В военном отношении подготовлен хорошо. Имеет большой практический командный опыт. Военное дело любит и постоянно совершенствуется. Заметно наличие способностей к дальнейшему росту. Авторитетен. В течение летнего периода умелым руководством боевой подготовкой бригады добился крупных достижений в области строевого и тактико-стрелкового дела, а также роста бригады в целом в тактическом и строевом отношении. Мобилизационной работой интересуется и её знает. Уделял должное внимание вопросам сбережения оружия и конского состава, добившись положительных результатов. В политическом отношении подготовлен хорошо. Занимаемой должности вполне соответствует. Может быть использован с пользой для дела по должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может – органически её ненавидит.