рмии не сдвинулись с места. Конев за этот успешный марш-манёвр получил звание комкора и орден Красного Знамени.
И вот наступило время Жукова.
Понимал ли он, осматривая в бинокль песчаные холмы, голубую ленту реки, зажатую в топких берегах, очертания захваченного плацдарма на том берегу и вереницу японских окопов на склонах господствующих сопок, что судьба открыла перед ним не просто ландшафт, где вот-вот развернутся боевые действия, что эта река и сопки, песчаные барханы и изготовившиеся к бою войска – его Тулон.
В любом случае он был готов к нему.
Из рассказа Жукова Симонову: «Первоначальное приказание было такое: «Разобраться в обстановке, доложить о принятых мерах, доложить свои предложения.
Я приехал, в обстановке разобрался, доложил о принятых мерах и о моих предложениях. Получил в один день одну за другой две шифровки: первая – что с выводами и предложениями согласны. И вторая: что назначаюсь вместо Фекленко командующим стоящего в Монголии особого корпуса».
Когда Жуков прибыл в расположение 57-го корпуса, сразу определил, что ни штаб, ни войска с их ограниченным потенциалом не соответствуют поставленной Москвой задаче, что корпус остро нуждается не только в пополнение и огневом усилении, но и в срочных и жёстких дисциплинарных мерах с целью наведения порядка в частях и подразделениях.
Г. К. Жуков (2-й справа), главком монгольской армии маршал Х. Чойбалсан (3-й справа), посол СССР в Монголии И. А. Иванов (4-й справа) и командарм 2-го ранга Г. М. Штерн (3-й слева) обсуждают предстоящую операцию.
Июнь 1939 г.
[РИА «Новости»]
Из «Воспоминаний и размышлений»: «К утру 5 июня[57] мы прибыли в Тамцак-Булак, в штаб 57-го особого корпуса, где и встретились с командиром корпуса Н. В. Фекленко, полковым комиссаром М. С. Никишевым – комиссаром корпуса, комбригом А. М. Кущевым – начальником штаба и другими.
Докладывая обстановку, А. М. Кущев сразу же оговорился, что она недостаточно изучена.
Из доклада было ясно, что командование корпуса истинной обстановки не знает. Я спросил Н. Ф. Фекленко, как он считает, можно ли за 120 километров от поля боя управлять войсками.
– Сидим мы здесь, конечно, далековато, – ответил он, – но у нас район событий не подготовлен в оперативном отношении. Впереди нет ни одного километра телефонно-телеграфных линий, нет подготовленного командного пункта, посадочных площадок.
– А что делается для того, чтобы всё это было?
– Думаем послать за лесоматериалами и приступить к оборудованию КП.
Оказалось, что никто из командования корпуса, кроме полкового комиссара М. С. Никишева, в районе событий не был…»
Одним словом, всё шло к повторению хасанских событий лета 1938 года, когда части Красной армии в схватке с японцами действовали сумбурно и задача была выполнена только ценою больших потерь.
Небо над Халхин-Голом прочно контролировала японская авиация. Одиночные истребители безнаказанно летали над территорией дислокации 57-го корпуса, гонялись за грузовиками снабжения и расстреливали их. Они чувствовали себя полными хозяевами неба и обстоятельств. Дальнобойная артиллерия противника, пользуясь точными разведданными, точечно обстреливала позиции наших войск. Наши артиллеристы равноценно ответить им не могли по причине отсутствия точных разведданных местонахождения японских батарей. Росло количество убитых и раненых. Это плохо действовало на общее настроение войск, которым в самое ближайшее время предстояло вступить в полномасштабные бои.
Москва на предложение штаба Жукова усилить группировку отреагировала мгновенно: из центра и военных округов были направлены авиационные группы, укомплектованные лучшими экипажами и пилотами. Главную ударную силу составили асы-истребители – двадцать один Герой Советского Союза. Почти все прошли Испанию, имели большой боевой опыт. Командовал авиацией усиления корпуса Герой Советского Союза «испанец» Яков Смушкевич. Обладая огромным боевым опытом, незаурядными организаторскими способностями и глубокими знаниями материальной части, Смушкевич быстро наладил боевое патрулирование неба и вытеснил японцев. Советские лётчики по сути дела накрыли непробиваемым куполом район действий наших войск, их сосредоточение и боевое развёртывание.
Двадцать второго июня с аэродромов той и другой стороны взлетели 95 советских и 120 японских истребителей. Японцы были полны решимости взять реванш в небе над Халхин-Голом. Позже Константин Симонов, наблюдавший события в районе боевых действий глазами репортёра, напишет, что таких грандиозных воздушных боёв не видел даже во время Великой Отечественной. Бой истребителей длился три с половиной часа. Самолёты по нескольку раз садились для дозаправки баков и пополнения боекомплекта. Результат: сбито 32 японских самолёта при наших потерях – 11.
Жуков выслушивал доклад Смушкевича о результатах воздушных боёв и приказывал наращивать удар, чтобы окончательно переломить ситуацию в свою пользу.
Двадцать четвёртого июня японцы, уязвлённые неудачей, залатали пробоины на плоскостях своих истребителей «Накадзима» Ki-27 и повторили массированный налёт. И снова были избиты. Некоторые горящие машины падали прямо в реку.
Н. И. Бирюков, В. Я. Смушкевич, Г. К. Жуков, М. С. Никишев на Халхин-Голе.
[Музей Г. К. Жукова]
Статистика такова: с 22 по 28 июня 1939 года в воздушных боях японцы потеряли 90 самолётов различных типов; наши потери – 38 машин. Японцы дрогнули, и в июле напряжение в воздухе заметно ослабло.
На земле среди песчаных барханов и сопок тем временем шли позиционные столкновения небольшими группами с переменным успехом. Стороны готовились к решающим боям. Накапливали силы, подтягивали войска, укрепляли оборону, подвозили боеприпасы. Усиленно действовала разведка.
Местность в районе боёв была открытая. Все передвижения войск – как на ладони. Разведывательный самолёт поднимался в воздух и – вот они, колонны противника, артиллерийские позиции, склады, дороги, вереницы грузовиков. Наноси на карту направление их движения, численный состав, вооружение, типы танков и орудий…
В начале июля, в канун начала полномасштабных действий, 57-й корпус, к тому времени значительно усиленный, был преобразован в 1-ю армейскую группу. Командующим назначили Жукова. По предложению Григория Михайловича Штерна обеспечение советских войск в МНР возложили на Забайкальский военный округ. Одновременно в районе боевых действий находился заместитель наркома обороны командарм 1-го ранга Григорий Иванович Кулик с особыми полномочиями. Он выполнял ту роль, которую вскоре будут выполнять на фронтах Великой Отечественной представители Ставки.
Хроника решающих боёв на реке Халхин-Гол летом – осенью 1939 года такова.
Второго июля японцы и баргутская кавалерия начали очередное наступление; противник решительно форсировал реку и на западном берегу овладел господствующей высотой Баин-Цаган. В тот же день Жуков отдал приказ своему резерву (24-му мотострелковому полку, танковой бригаде и монгольскому бронедивизиону) контратаковать противника.
Четвёртого июля японская ударная группировка, оказавшись в полуокружении благодаря энергичным действиям советских войск, понесла огромные потери, что существенно повлияло на ход дальнейших событий.
Пятого июля «Баин-Цаганское побоище» стихло, японские войска начали отход. В своих мемуарах генерал И. И. Федюнинский, в то время только что произведённый в полковники командир 24-го мотострелкового полка, писал, что это было третье взятие сопки Баин-Цаган. Её склоны, изрезанные линиями окопов и ходами сообщения, были буквально завалены трупами японцев и убитых лошадей, брошенным армейским имуществом, изуродованными в результате прямых попаданий орудиями, миномётами, грузовиками.
Восьмого июля японцы, перегруппировавшись, вновь атаковали позиции 1-й армейской группы. Удар пришёлся на подразделения, занимавшие плацдарм.
Одиннадцатого июля Жуков с целью наведения порядка в войсках подписал жёсткий приказ о «самострелах» и «уклонистах». Ряд бойцов и командиров, уклоняющихся от боя, в том числе и посредством увечья, причинённого себе сознательно, преданы суду военного трибунала.
В тот же день японцы были атакованы частями 11-й танковой бригады. Во время атаки погиб её командир комбриг Михаил Павлович Яковлев.
Тринадцатого июля Жуков подписал приказ: «Тов. красноармейцы, командиры и политработники соединений и частей корпуса! На нас, сынов славного 170-миллионного народа, выпала высокая честь защиты трудовых масс МНР от презренных захватчиков, на нас возложена почётная задача разгрома самураев, попирающих мирный труд свободного народа МНР. Призываю вас к отваге, мужеству, смелости, храбрости и геройству! Смерть презренным трусам и изменникам! Суровая рука революционного закона и впредь будет беспощадно сметать с лица земли трусов и изменников. Честь и слава храбрым и смелым воинам нашей славной РККА! Приказ довести до каждого бойца».
С тринадцатого по 22 июля на фронте наступило затишье; обе стороны, пользуясь передышкой, приводили себя в порядок и готовились к новым боям.
Двадцать третьего июля японские войска провели артподготовку и атаковали плацдарм на правом берегу, но после двухдневных боёв вынуждены были отойти на исходные позиции.
Снова начались воздушные бои, в ходе которых с 21 июля по 26-е число японские лётчики потеряли 67 самолётов, наши – 20.
Тридцать первого июля из Москвы пришёл указ о присвоении командующему войсками 1-й армейской группы очередного воинского звания – комкор.
В августе шли усиленные консультации в рамках треугольника Жуков – Ворошилов – Штерн; главная тема – предстоящее наступление с целью полного разгрома японской группировки. Усиленно работают тылы – подвозятся боеприпасы, горючее, ремонтируется и заменяется выбывшая из строя боевая техника, тяжёлое вооружение. Штабы работают над планом наступления.