Послышались и другие голоса с места. Сталин погасил страсти, пожурил Кулика и сказал:
– Победа в войне будет за той стороной, у которой больше танков и выше моторизация войск. Решение о формировании механизированных корпусов мы уже приняли.
Жуков переглянулся начальником оперативного отдела Генштаба Ватутиным. Николай Фёдорович уже освоился в новой должности. Ещё в середине лета Ватутин покинул Киев, получив назначение в Москву. Дела сдал генерал-майору Маландину.
Кульминацией совещания стало заключительное слово Сталина:
– Беда в том, что мы не имеем настоящего начальника Генерального штаба. Надо заменить Мерецкова. – Сталин сделал паузу, поднял руку и сказал: – Военные могут быть свободны.
Из «Воспоминаний и размышлений»: «Мы вышли в приёмную. К. А. Мерецков молчал. Молчал нарком. Молчали и мы, командующие. Все была удручены резкостью И. В. Сталина и тем, что Кирилл Афанасьевич незаслуженно был обижен».
Четырнадцатого января Жукова вызвали к Сталину. Всё в эти дни происходило быстро, неожиданно. Решения того, кто всё это задумывал и тут же воплощал в жизнь, казались спонтанными.
На этот раз Сталин был краток. Поздоровавшись, он без всяких предисловий сказал:
– Политбюро решило освободить Мерецкова от должности начальника Генерального штаба и на его место назначить вас.
Из «Воспоминаний и размышлений»: «Я ждал всего, но только не этого решения, и, не зная, что ответить, молчал. Потом сказал:
– Я никогда не работал в штабах. Всегда был в строю. Начальником Генерального штаба быть не могу.
– Политбюро решило назначить вас, – сказал И. В. Сталин, делая ударение на слове «решило».
В этом неожиданном решении девяносто девять процентов было, конечно же, сталинской воли. Немецкие войска вот-вот атакуют. Пакт оставался невеликой гарантией, весьма и легко преодолимой. Сталин не верил никому, а тем более слепо. Он был из тех царей, кто верил в царство и кто готов был положить под колёса истории всё для его, своего царства, благополучия. А благополучие он в первую видел в его могуществе. Но назначение в Генштаб Жукова свидетельствует о том, что Сталин метался. Он чувствовал, как утекает время, отпущенное благодаря дипломатическим усилиям, пактом и прочими договорённостями с Германией, понимал, что до лета 1942 года, когда можно будет закончить перевооружение армии, тишину не удержать, и делал резкие и порой ошибочные шаги. Некоторые историки, правда, находят в этом «решении Политбюро» некую логику Сталина: Красная армия готовилась атаковать вермахт в районах сосредоточения, и поэтому в Генштабе потребовалась именно такая рука – волевая, решительная, атакующая. Но, как известно, в штабах нужна не рука, а мозг.
Жуков тогда говорил искренне. Ему всегда везло на начальников штабов. Кущев на Халхин-Голе, Ватутин в Киеве и в прутском походе, потом, снова в Киеве, Пуркаев, его заместитель Маландин. Он был особенно доволен Маландиным, этим молодым, двадцативосьмилетним, генерал-майором, образованным, надёжным. И признаться, сразу, как только услышал от Сталина о возможном новом назначении, в первую очередь подумал о том, с кем и с чем ему предстоит расстаться…
Возражать Сталину дальше было бессмысленно. Всё уже решено.
– Возглавить Генштаб готов, – выдавил он из себя необходимые в таких случаях слова и сказал: – У меня есть просьба.
– Какая? Говорите.
– Если, товарищ Сталин, из меня не получится хороший начальник Генштаба, то буду проситься обратно в строй.
– Другие просьбы?
– Других нет.
– Ну, вот и договорились. Завтра будет постановление ЦК. – И Сталин протянул Жукову руку, давая понять, что разговор окончен.
Из Кремля Жуков направился в Наркомат обороны. Маршал Тимошенко был доволен. Сказал:
– Знаю, как ты отказывался от новой должности, – и кивнул на телефонный аппарат. – Только что мне звонил товарищ Сталин.
– Да, пришлось согласиться, – уже с новым настроением сказал о своём резко изменившемся положении Жуков; он всё ещё до конца не верил в произошедшее, был и рад прежде всего тому доверию, которое оказано и Сталиным, и Политбюро, и Наркоматом обороны, и в чём-то ещё продолжал сомневаться.
Тимошенко, словно понимая его сомнения и хорошо зная характер Жукова, переключил его на программу действий:
– Теперь поезжай в округ, передавай дела и как можно скорее возвращайся в Москву.
– Кому передавать дела? – спросил Жуков о преемнике.
– Кирпоносу. Вместо тебя командующим округом будет назначен генерал-полковник Кирпонос. Но ты его не жди, за командующего можно пока оставить начальника штаба округа Пуркаева[68].
Генерал армии Г. К. Жуков.
[РГВА]
Теперь назначениями и перемещениями Жукова по иерархической лестнице стал управлять лично Сталин. И так будет до самой смерти диктатора. Пешкой в его руках он не станет. Отношения будут другими, но задания Верховного выполнять будет с рвением. Сталин, как отмечают его биографы, хорошо владел знаниями законов психологии человека. Вот почему его кадровые предпочтения и перестановки в большинстве случаев оказывались правильными и своевременными.
Из длинной шеренги маршалов и генералов, из этого послушного и верного строя, который был уже значительно прорежен и очищен расстрелами 1937 и 1938 годов, он выхватывал по одному самых талантливых и надёжных и расставлял их, думая уже о предстоящей войне, – кого во главе округа (фронта), кого во главе армии, корпуса, дивизии. И в этой напряжённой и опасной игре, где ставки – будущее, пусть даже пока ближайшее, Сталину нужен был один, самый энергичный и надёжный, самый талантливый и удачливый, который всегда, в самый трудный момент, находился бы рядом и которого можно было бы послать в самое пекло для разрешения наитруднейших задач. И Сталин его выбрал.
В мемуарах маршала Мерецкова назначение Жукова на должность начальника Генерального штаба выглядит несколько иначе. Вот как описывает он в своей книге «На службе народу» финал Всеармейского совещания и штабных игр: «Мне было предложено охарактеризовать ход декабрьского сбора высшего комсостава и январской оперативной игры. На всё отвели 15–20 минут. Когда я дошёл до игры, то успел остановиться только на действиях противника, после чего разбор практически закончился, так как Сталин меня перебил и начал задавать вопросы.
Суть их сводилась к оценке разведывательных сведений о германской армии, полученных за последние месяцы в связи с анализом её операций в Западной и Северной Европе. Однако мои соображения, основанные на данных о своих войсках и сведениях разведки, не произвели впечатления. Тут истекло отпущенное мне время, и разбор был прерван. Слово пытался взять Н. Ф. Ватутин. Но Николаю Фёдоровичу его не дали. И. В. Сталин обратился к народному комиссару обороны. С. К. Тимошенко меня не поддержал. Более никто из присутствовавших военачальников слова не просил. И. В. Сталин прошёлся по кабинету, остановился, помолчал и сказал:
– Товарищ Тимошенко просил назначить начальником Генерального штаба товарища Жукова. Давайте согласимся!
Возражений, естественно, не последовало».
Решение о перестановке в Генеральном штабе, по всей вероятности, созрело в сознании Сталина задолго до Всеармейского совещания и военно-штабной игры. Напрасно некоторые историки придают столь большое значение результатам действий «синих» и «красных» на картах от Восточной Пруссии до Полесья. Игра здесь была иной.
Пятого декабря того же 1940 года военно-штабную игру проводили участники другого совещания. Немецкие генералы и фельдмаршалы отрабатывали план вторжения на территорию СССР. А через две недели Гитлер подписал окончательный вариант плана «Барбаросса». Основная идея плана: в ходе энергичной и кратковременно операции разгромить Красную армию. Стратегия действий: глубокими вклинениями с последующим продвижением танковых и подвижных частей разрезать оборону и уничтожить главные силы Красной армии.
Вот какая игра назревала.
Вновь собирая в дорогу свой солдатский «заплечный мешок», Жуков в первую очередь разместил в нём свою «академию»: книги он возил с собой повсюду, некоторые из них побывали на Халхин-Голе. Даже если он не был уверен в том, что будет время для чтения, он засовывал их между стопками белья. Это были своего рода талисманы.
Элла Георгиевна вспоминала: «Как сейчас, вижу три тома Клаузевица «О войне», примечательные тем, что они испещрены пометками отца. Такая же судьба постигла десятки томиков в светло-серых переплётах серии «Библиотека командира РККА». Они были очень удобны для работы, так как печатались с большими полями. Были и книги, изданные ещё до революции. Среди них «Ведение современных войн и боя» А. Г. Елчанинова, «Стратегия» Н. П. Михневича, «Современная война» А. А. Незнамова, «Основы современного военного искусства» В. А. Черемисова».
Из докладной записки наркома обороны С. К. Тимошенко и начальника Генштаба Г. К. Жукова в ЦК ВКП(б) и СНК СССР с предложением новой схемы мобилизационного развертывания Красной армии.
Не позднее 12 февраля 1941 г.
[ЦА МО РФ]
Из докладной записки наркома обороны С. К. Тимошенко и начальника Генштаба Г. К. Жукова И. В. Сталину, председателю СНК СССР В. М. Молотову и председателю Комитета обороны при СНК СССР К. Е. Ворошилову о производстве новых опытных самолетов. 3 марта 1941 г.
[РГАНИ]
А ещё труды Свечина, Мольтке, Шлиффена, Снесарева. Жизнеописания великих полководцев Древнего Рима и Карфагена. Жуков не просто читал, а перечитывал и перечитывал эти книги. Жизнь, служба в новых условиях и обстоятельствах наполняла прочитанное новым и новым смыслом. И уже поэтому мысли «военных мудрецов» необходимо было всегда иметь под рукой, как и их самих в своём Военном совете…
Часть вторая. От Москвы до Берлина
Я люблю танцоров, которые понимают толк в танцах, они хорошо танцуют. Танец – вот она, истина. Чтобы соблазнить, нужно сблизиться. И чтобы убить, тоже нужно сблизиться. Ты скрестил клинок с клинком, сталь танцует напротив стали. Ты видел когда-нибудь, чтобы человек сражался и размышлял? Где в бою время на размыш