Около 1966 года с Жуковым встречался писатель Лев Безыменский. Впоследствии о своей беседе с маршалом, о том, что касается непосредственно некоего письма, он рассказывал: «Жуков был вызван в кабинет к Сталину. Тот сидел за столом. Открыв средний ящик стола, Сталин вынул лист бумаги и протянул его Жукову, произнеся: «Читайте!» По свидетельству Жукова, это было письмо Сталина к Гитлеру с выражением советских тревог. Затем Сталин вынул из того же ящика стола другой лист и также дал его Жукову на прочтение. Это было ответное письмо Гитлера. По словам Жукова, он по давности лет не помнил точных выражений, зафиксированных в этих письмах. Однако маршал добавил, что, открыв спустя несколько дней (14 июня 1941 г.) «Правду», он увидел там Сообщение ТАСС, в котором была точно воспроизведена аргументация Гитлера»[73].
Где эти письма? Одно – «с выражением советских тревог» – и – «другой лист». В какой секретной папке тлеют и ждут официального обнародования и осмысления?
Бог любит троицу. Третьим свидетелем признаний Жукова о том, что он накануне вторжения держал в руках письмо Гитлера, была писательница Елена Ржевская, тогда ещё Елена Каган, будущий автор книг «Берлин, май 1945. Записки военного переводчика» и других. В повести «В тот день, поздней осенью» она фактически пересказала версию маршала, которую слышал Лев Безыменский, но уже с обобщением: Гитлер вёл заведомо нечестную игру, а Сталин поверил его слову – «Сталин не хотел воевать и готов был идти на уступки».
Глава третья. План Жукова-Тимошенко
Шестнадцатого июня 1941 года в дневнике Геббельса, конечно же, обратившего самое пристальное внимание на сообщение ТАСС, опубликованное в советских газетах, появилась запись: «Россия – Германия – большая тема. Опровержению ТАСС никто не верит. Кругом строят догадки, что могла бы значить моя статья в «Völkischer Beobachter»[74]. Источник всех слухов – Лондон. Очевидно, нас хотят выманить из норы, но это им никоим образом не удастся сделать. Мы храним полное молчание. Так что никакой ясности у противоположной стороны не будет. А между тем военные приготовления продолжаются без перерыва».
Сталин, конечно же, рассчитывал, что Гитлер вылезет «из норы». Но сообщение ТАСС на него не подействовало. Слишком многое стояло на кону, чтобы за несколько суток до начала общей атаки на Восток и начала блицкрига играть в рискованную дипломатию. Времени для обмена посланиями по секретной почте между Берлином и Москвой и в обратную сторону уже не оставалось.
И Сталин это понял, к сожалению, слишком поздно.
Для Сталина, советского правительства, Наркомата обороны СССР, для бойцов, командиров и политработников РККА нападение не было неожиданным; неожиданными были масштабы вторжения и степень поражения наших войск в первые часы и дни войны, их неготовность к отражению агрессии.
Военным, не всегда и не в полной мере посвящённым в тайны сложных и многоходовых дипломатических и политических расчётов Сталина и членов Политбюро, в обстоятельствах надвигающейся грозы виделись свои варианты предотвращения агрессии, в том числе и радикальные. Радикальные до такой степени, что в мирной обстановке они кажутся невероятными, не приемлемыми ни при каких обстоятельствах и даже безумными. Тем более в тех обстоятельствах, в каких пребывали Советский Союз и его недоперевооружённая Красная армия летом 1941 года. Тогда на новых участках границы наша армия сидела, как мышь в траве, в ожидании поступления новых танков, новых орудий, новых самолётов.
Однако уставы и та наука, которую Жуков вынес из учебных классов, постоянных штудий классиков военной мысли и личного опыта четырёх войн и походов, подсказывали ему очевидное – идею упреждающего удара.
В 1992 году в Военно-историческом журнале опубликован, правда, не целиком, архивный документ. Без заглавия, на бланке наркома обороны, от руки, бисерным, явно узнаваемым почерком начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора Василевского составлен некий план. Адресован Сталину. Без подписей. Без резолюции адресата. Приложения: карты, схемы. На одной из карт дата: «15 мая 1941 года»[75].
«Председателю Совета Народных Комиссаров тов. Сталину.
Докладываю на Ваше рассмотрение соображения по плану стратегического развёртывания вооружённых сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками.
1. В настоящее время Германия, по данным Разведывательного управления Красной армии, имеет развёрнутыми около 230 пехотных, 22 танковых и 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских дивизий, а всего около 284 дивизий.
Из них на границах Советского Союза, по состоянию на 15.05.41 г., сосредоточено 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийской дивизий, а всего 112 дивизий.
Предполагается, что в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас до 137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушно-десантных дивизий, а всего до 180 дивизий.
Остальные 104 дивизии будут находиться в центре страны в резерве 22 пд, 1 кд, 1 воздушно-десантная дивизия, всего 25 дивизий; в Дании, Бельгии, Голландии и Франции – 40 пд, 2 кд, 1 тд, 2 возд. – дес. див., всего 45 дивизий; Югославия – 7 пд, всего 7 дивизий; Греция – 7 пд, 1 кд, всего 8 дивизий; Болгария – 3 пд, всего 3 дивизии; Африка – 5 пд, 1 кд, 1 тд, всего 7 дивизий; Норвегия – 9 пд, всего 9 дивизий; всего 93 пд, 5 кд, 3 тд, 3 возд. – дес. дивизий; итого 104 дивизии [в центре страны на западных границах, в Норвегии, в Африке, в Греции и Италии].
Вероятнее всего главные силы немецкой армии в составе 76 пехотных, 11 танковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийских и 5 воздушных, а всего до 100 дивизий будут развёрнуты к югу от Демблин для нанесения удара в направлении – Ковель, Ровно, Киев.
Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться ударом на севере из Восточной Пруссии на Вильно и Ригу, а также короткими, концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи.
На юге надо ожидать ударов [одновременно с германской армией перехода в наступление в общем направлении на Жмеринку – румынской армии, поддержанной германскими дивизиями. Не исключена также возможность вспомогательного удара немцев из-за р. Сан в направлении на Львов].
а) в направлении Жмеринки – румынской армии, поддержанной германскими дивизиями;
б) в направлении Львов;
в) Санок, Львов.
Вероятные союзники Германии могут выставить против СССР: Финляндия – до 20 пехотных дивизий, Венгрия – 15 пд, Румыния – до 25 пд. Всего Германия с союзниками может развернуть против СССР под 240 дивизий.
Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развёрнутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развёртывании и нанести внезапный удар.
Чтобы предотвратить это [и разгромить немецкую армию], считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развёртывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развёртывания и не успеет ещё организовать фронт и взаимодействие родов войск…»[76]
Военный историк и писатель Николай Тимофеевич Великанов пишет: «Документ подготовлен в Генеральном штабе, и автор его – Жуков. Начальник Генштаба сделал в нём несколько исправлений, сокращений, дописок». Вычеркнутые Жуковым места помещены в вышеприведённом тексте в квадратных скобках. Что касается добавлений, начальник Генштаба ввёл в план, к примеру, такое: «Последующей стратегической целью иметь: наступление из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии…»
Когда этот документ был опубликован, в либеральных кругах началось ликование: вот, мол, и доказательство подготовки Советского Союза к «превентивной войне» с целью оккупации всей Европы. Документ получил название «План Жукова», и его какое-то время всерьёз приравнивали к плану «Барбаросса». Единомышленники Суворова-Резуна при этом пошли дальше, оправдывая агрессию 22 июня 1941 года необходимостью Гитлера ударить первым, чтобы предотвратить трагедию Европы. Одним словом, наговорили много, но всё – мимо правды истории.
Во-первых, соображения по плану стратегического развёртывания Вооружённых сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзников планом Жукова называть можно лишь с большой долей условности. Над этим документом, который, надо сказать правду, таковым так и не стал в силу различных обстоятельств, о некоторых из которых мы так никогда и не узнаем, работал и Наркомат обороны. С маршалом Тимошенко Жуков в эти дни проводил много часов. И того и другого волновало настроение Сталина, казалось не желавшего видеть катастрофическую обострённость положения на границах с Германией.
Сталин полагал, что ещё можно тянуть время, можно балансировать, если не дать Гитлеру повода. В наркомате и Генштабе, так или иначе подчиняясь его настроениям и общей идее, думали всё же несколько иначе. Вот и появились «соображения».
Военный историк генерал армии Махмут Гареев по поводу этого недодокумента писал: «Совершенно очевидно, план действий, изложенный в докладной от 15 мая 1941 г., если бы даже был утверждён, ни при каких обстоятельствах не мог быть реализован на практике».
Жуков и Тимошенко видели, что обстановка на новой границе постоянно меняется. Немецкая сторона в непрерывном движении. Наша замерла в ожидании под строгим приказом: «Не поддаваться на провокации». Военные усматривали в таком статичном положении опасное уклонение от