– Кто говорит?
– Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.
– Что?! Сейчас?! Товарищ Сталин спит.
Ещё не было и четырёх утра.
– Будите немедля! Немцы бомбят наши города! Началась война!
Трубка молчала. Молчание длилось несколько мгновений.
– Подождите.
Минуты через три трубку взял Сталин. Жуков доложил и сказал:
– Разрешите начать ответные боевые действия?
Сталин молчал.
– Вы меня поняли, товарищ Сталин?
И снова молчание.
– Какие будут указания? – настойчиво спросил Жуков.
– Где нарком? – будто очнувшись, спросил Сталин.
– Говорит по ВЧ с Киевским округом.
– Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскрёбышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.
Пока собирался, позвонил адмирал Октябрьский:
– Вражеский налёт отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения. Наблюдаю пожары.
Только положил трубку, позвонили из штаба Западного, потом Прибалтийского военных округов: боевые действия шли на сухопутных участках – немцы атакуют крупными силами.
Когда Жуков и Тимошенко прибыли в Кремль, было уже около пяти утра. Члены Политбюро собрались в кабинете Сталина. Спустя некоторое время пригласили и их.
Сталин сидел за столом и держал в руке набитую табаком трубку. Он был бледен.
Тимошенко доложил первым. Жуков вкратце повторил донесения, поступившие из округов.
Сталин поднял тяжёлый взгляд, в глазах было недоумение.
– Не провокация ли это немецких генералов?
В «Воспоминаниях и размышлениях» Жуков так и воспроизвёл этот недоумённый вопрос Сталина: «Не провокация ли это немецких генералов?» Снова о немецких генералах… Сталин как будто цитировал письмо Гитлера.
И тут, как вспоминал Жуков, голос подал Тимошенко:
– Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация…
Дальше произошло следующее.
– Если нужно организовать провокацию, – сказал Сталин, – то немецкие генералы бомбят свои города…
Все молчали. Тимошенко и Жуков тоже. Но они понимали, что Сталин не выговорился и терпеливо ждали.
– Гитлер наверняка не знает об этом, – вновь заговорил Сталин, но в голосе его не было прежней уверенности, когда он заводил речь о Гитлере. Он кивнул трубкой в сторону Молотова и сказал: – Надо срочно позвонить в германское посольство.
Тут же по телефону соединились с посольством. Звонил Молотов. В посольстве уже ждали этого звонка и ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.
Молотову поручили принять посла Германии.
Тем временем в Генштабе накопились срочные сообщения. Жуков предложил заслушать его заместителя генерала Ватутина.
Когда Ватутин подытожил, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление, Тимошенко и Жуков почти в один голос предложили отдать войскам приказ организовать ответные действия и нанести ряд контрударов с целью остановить наступление немцев.
– Подождём возвращения Молотова, – сдержанно ответил Сталин.
Молотов принёс неминуемую весть:
– Германское правительство объявило нам войну.
Из «Воспоминаний и размышлений»: «И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная, тягостная пауза.
Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.
– Не задержать, а уничтожить, – уточнил С. К. Тимошенко.
– Давайте директиву, – сказал И. В. Сталин. – Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.
Трудно было понять И. В. Сталина. Видимо, он всё ещё надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех стратегических направлениях».
Первая ключевая фраза вышеприведённого отрывка из мемуаров маршала: «Трудно было понять И. В. Сталина».
Вторая: «Видимо, он всё ещё надеялся как-то избежать войны». Сталину, кавказцу, трудно было признать, что он нагло обманут. Обойдён в большой игре вероломно, просто, как в карточной игре с ловким шулером, который настроен был на шулерство с самого начала партии.
Сталин всё ещё надеялся на Гитлера, уповая на то, что он не знает, что всё это происки и интрига «немецких генералов», что вот-вот всё прояснится и устроится.
А Гитлер в это время пребывал в прекрасном расположении духа, читал поступающие с Русского фронта сводки об успешном продвижении танковых клиньев на Восток, о десятках, сотнях тысяч пленных, о богатых трофеях и потирал руки.
Генштаб работал как часы. В 7.15 подписанная и одобренная Сталиным директива была направлена в военные округа.
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия нар. ком. воен. – мор. флота.
22 июня 194 года в 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налёты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.
Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением на Советский Союз приказываю:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. До особого распоряжения наземным войскам границу не переходить.
2. Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100–150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территории Финляндии и Румынии до особых указаний налётов не делать.
Тимошенко
Жуков
Маленков
№ 2
22.6.41 г. 7.15»[80].
Приказ, направленный в войска в 7.15 22 июня 1941 г.
[РГАСПИ]
И вторая директива тоже опоздала. Значительная часть боевых машин и материальная часть авиаполков оказалась уничтоженной на аэродромах.
В тот же день в 12 часов по Всесоюзному радио от имени правительства СССР выступил Молотов, и вся страна услышала: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». В выступлении Молотова прозвучало давно известное русскому сознанию историческое сочетание слов, уже омытое кровью поражений и побед, – «Отечественная война». Авторство основных и самых эмоциональных фрагментов речи Молотова приписывают Сталину.
Молотов впоследствии рассказывал Владимиру Карпову: «После моего выступления на радио, когда я вернулся в кабинет Сталина, он сказал мне: «Вот видишь, как хорошо получилось, правильно, что выступал сегодня ты. Я звонил сейчас командующим фронтами, они даже не знают точной обстановки, поэтому мне просто нельзя было сегодня выступать, будет ещё время и повод, и мне придётся выступать не раз. А эти наши командующие там, впереди, видно, растерялись… Просто удивительно, что такие крупные военачальники – и вдруг растерялись, не знают, что им делать. У них есть свои определённые обязанности, и они должны их выполнять, не дожидаясь каких-то наших распоряжений. Даже если бы не было никаких наших директив, всё равно они должны были бы сами отражать врага, на то они и армия».
Понял, понял диктатор, что напрасно бил по головам своих генералов и маршалов: не провоцировать, не провоцировать, не провоцировать… Понял, что выбил таким образом всю инициативу и самостоятельность.
Ещё один свидетель (?) кремлёвских событий тех дней, Хрущёв, рассказывал, что в первый день войны Сталин растерялся и чуть ли не впал в прострацию, что уехал из Кремля и делами не занимался, что якобы именно он, Хрущёв, с некоторыми членами Политбюро привёз его с дачи на службу управлять делами войны… Ну что тут сказать? Ложь, которая в «исследованиях» некоторой части наших «историков» обросла ещё пущей ложью.
В завершение этой главы необходимо сказать, что в тот день 22 июня было сделано ещё одно обращение к народу.
«Обращение Митрополита Московского и Коломенского, главы Православной церкви в России Сергия к пастырям и пасомым христовой Православной церкви
22 июня 1941 г.
Последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснётся нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и а этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству.
Не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божию помощью и на сей раз развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своём долге перед родиной и верой и выходили победителями.
Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти, и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, учёным, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства.