Смелый, расчётливый, хладнокровный. Именно такой и нужен был в те дни на рубеже Влодава – Крыстынополь. Потапов со своей 5-й армией удерживал фронт протяжённостью 174 километра. Во многом благодаря умелым действиям и стойкости 5-й армии положение на киевском направлении удалось тогда стабилизировать.
В начале осени, когда бои под Киевом вновь примут крайне ожесточённый характер, многие части и соединения Юго-Западного фронта окажутся в окружении. Причиной киевской катастрофы историки считают ошибки Ставки, штаба фронта и неопытность командующего войсками Юго-Западного фронта генерала Кирпоноса. В киевском «котле» погибнет 5-я армия. При попытке вырваться из окружения будет убит дивизионный комиссар Никишев. Генерал-майор танковых войск Потапов, раненный и контуженный, попадёт в плен. Его будет допрашивать Гудериан, танки которого, совершив глубокий прорыв из района Рославля на юг, замкнут кольцо окружения за спиной дивизий 5-й армии, всё ещё продолжавших драться на своих позициях. Лагеря Хаммельсбург, Гогельштейн, Вайсенбург, Моозбур. В одном из лагерей генерал Потапов будет сидеть в камере со старшим лейтенантом Яковом Джугашвили и делить с ним свою генеральскую пайку.
После освобождения из плена и проверки в фильтрационном лагере Потапову вернут генеральское звание, ордена, восстановят в кадрах РККА. Но процедура будет непростой. Когда Жуков узнает о том, что Потапов содержится в фильтрационном лагере, сразу же наведет справки, а затем сделает всё возможное, чтобы земляка восстановили в армии. При всём при том что к пленным после войны отношение было известно какое. На всех уровнях.
Вдова генерал-полковника Потапова актриса Марианна Фёдоровна Потапова-Модорова после смерти мужа вспоминала: «Кто угодно, но Жуков по отношению к Потапову всегда был порядочным. И когда я позвонила его жене, Александре Авдеевне[85], что Михаила Ивановича не стало, она так плакала: «Ой, Миша, Миша, он же был самым молодым…»
И ещё из воспоминаний Марианны Фёдоровны: «Когда Потапов вернулся из плена, Жуков встретил его словами: «Ты мой Михаил Архангел!» Не знаю, почему он так сказал. Но думаю, потому, что Архангел Михаил первым вступил в борьбу с силами Тьмы. А Георгий Победоносец их победил!»
С силами Тьмы генерал Потапов схватился намертво. 5-я армия сильно потрепала немцев на киевском направлении.
Потапов уже служил, командовал войсками, но долгое время ему отказывали в восстановлении в партии. И Жуков однажды сказал ему:
– Что говорят?
– Надо вступать снова. Но к кому обратиться за рекомендацией?
– А обратись ко мне. С моей рекомендацией, думаю, не откажут.
И Жуков тут же сел за стол и написал: «…Что касается командирских качество, то товарищ Потапов был лучшим командиром, а части и соединения, которыми он командовал, всегда были ведущими. В приграничном сражении 5-й армия дралась с исключительным упорством и доблестью. Отходя под воздействием превосходящих сил противника, она неоднократно контратаковала и наносила поражение немцам. Товарищ Потапов армией управлял блестяще. Ещё скажу, что он большой души человек, которого любили все подчинённые за его доброжелательность и внимание».
В партии генерала Потапова восстановили.
Говорят, уже после всех передряг они порой засиживались где-нибудь на даче, вспоминали свою кавалерийскую юность, Белоруссию, Халхин-Гол, Украину и пели любимую песню Михаила Архангела: «Ой вы, кони мои вороные, чёрны вороны, кони мои…»
Изъездились их кони, унеслись в смутную даль времён…
Двадцать шестого июня, когда мехкорпуса приступили к запланированному манёвру, Сталин неожиданно отозвал Жукова в Москву. Телефонный разговор произошёл на командном пункте Юго-Западного фронта под Тернополем.
– На Западном фронте сложилась тяжёлая обстановка, – по обыкновению, сразу, без предисловий, сказал Сталин. – Противник подошёл к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?
Как впоследствии выяснилось, посланный под Белосток в 10-ю армию маршал Кулик вместо того, чтобы находиться в штабе армии, увлёкся войной в окопах, за наводчика орудия стрелял по немецким танкам и с винтовкой в руках водил бойцов в контратаку, воодушевляя их своим примером. Немцы прорвали, искромсали фланговыми ударами 10-ю армию. А маршала Кулика, переодевшегося в крестьянскую одежду, посланная специально за ним разведгруппа насилу отыскала в белорусских болотах, обросшего, забородевшего, обличьем похожего больше на цыгана, чем на белорусского крестьянина.
Сожалея о том, что начатая атака мехкорпуса будет развиваться без него и он уже не сможет влиять на дальнейшие события в районе Киева, Жуков ответил Сталину:
– Сейчас переговорю с товарищем Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром.
Обстановку, царившую 26 июня в штабе Юго-Западного фронта, очень точно описал Баграмян: «Из 5-й армии возвратился генерал армии Жуков. Узнав, что Кирпонос намеревается подходившие из глубины 36-й и 37-й стрелковые корпуса расположить в обороне на рубеже Дубно, Кременец, Новый Почаев, Гологурцы, он решительно воспротивился против такого использования войск второго эшелона фронта.
– Коль наносить удар, то всеми силами!
Перед тем, как улететь 26 июня в Москву, Г. К. Жуков ещё раз потребовал собрать всё, что возможно, для решительного контрудара»[86].
Вечером того же 26 июня уже в Москве в Генштабе Жукову доложат: Кирпонос и Пуркаев изменили направление удара корпусов и стали отводить их для усиления обороны. Начались нервные консультации по телеграфу. Шифровки летели в Тернополь одна за другой. Порой Жуков и Тимошенко хватались на телефон и требовали немедленных действий открытым текстом. Ставка категорически запретила отвод корпусов, и контрудар был продолжен. Но топливо и, самое главное, время оказались израсходованными на манёвры танковых дивизий в коридоре предполагаемых ударов. Тем временем немецкая разведка работала не покладая рук, и уже через несколько часов в штабе фон Клейста знали, что готовят для них русские, и приготовились к парированию удара.
Жуков нервничал. Но бо́льшего для Юго-Западного фронта сделать не мог.
Сейчас порой рассуждают о тех событиях: что было бы, если бы Жукова не отозвали в Москву и контрударом мехкорпусов командовал он сам? И что могло бы произойти, если бы Кирпонос всё же настоял на отводе танков на линию обороны и окопал бы их на танкоопасных направлениях?
Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о создании Ставки Главного Командования Вооруженных сил СССР. 23 июня 1941 г. Машинописный текст с правкой И. В. Сталина.
[РГАСПИ]
Но всё дело в том, что даже успех танкового контрудара принёс бы лишь временную передышку, после которой неминуемо последовал бы новый удар немцев.
Нашу границу в те дни обороняли 51 дивизия и 2 бригады. Растянутые в ниточку на огромном фронте, они не могли противостоять пятикратно превосходящим их силам немцев и их союзников. Любые контрудары могли лишь на время задержать наступление противника, но не разгромить его основные силы.
Пеняют Жукову и на создание громоздких, трудно управляемых на поле боя мехкорпусов, на явно завышенное количество личного состава, несогласованное с возможностями военной промышленности. Именно по этой причине танковые дивизии некоторых мехкорпусов оказались оснащёнными не по полному штату, а по второму, так сказать, разряду и имели на вооружении устаревшие типы лёгких танков, к тому же выработавших свой моторесурс. И упрёки эти кажутся порой справедливыми. Но, с другой стороны, как отметил военный историк Алексей Исаев, «именно второразрядные «жуковские» танковые дивизии формирования весны 1941 г. сыграли весомую роль в дубнинских боях». Речь о контрударах мехкорпусов Красной армии, которые всё же состоялись в треугольнике Дубно – Луцк – Броды 25–30 июня 1941 года.
Гибель мехкорпусов стала большой потерей для западных фронтов и для всей Красной армии. Остатки их переформируют в танковые бригады. По-разному переживали этот разгром в штабах. Член Военного совета фронта корпусной комиссар Николай Николаевич Вашугин застрелился.
Сталин ошибся в выборе командующего КОВО. Не тот человек оказался в нужное время в нужном месте. Вот что написал об управлении войсками Юго-Западного фронта, в чьём подчинении летом 1941 года находилась часть мехкорпусов, Рокоссовский: «…никому не было поручено объединить действия трёх корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу… По отдельным сообщениям в какой-то степени удавалось судить о том, что происходит на нашем направлении. Как идут дела на участках других армий Юго-Западного фронта, мы не знали. По-видимому, генерал Потапов был не в лучшем положении. Его штаб за всё время, что я командовал 9-м мехкорпусом, ни разу не смог помочь нам в этом отношении…» И конкретно о командующем фронтом генерале Кирпоносе: «Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность… Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет её знать. В эти минуты я окончательно пришёл к выводу, что не по плечу этому человеку столько объёмные, сложные и ответственные обязанности и горе войскам, ему вверенным»[87].
Впрочем, смерть искупает всё. Кирпонос погибнет в сентябре при попытке вырваться из окружения. Хорошая смерть. И для солдата, и для генерала, оказавшегося в безвыходных обстоятельствах. Вместе с ним будут убиты в бою и под обстрелом многие офицеры – генерал Писаревский, генерал Тупиков, дивизионный комиссар Никишев и другие.
Глава шестая. Расстрел генералов
Порой говорят так: Жуков был человеком Сталина и выполнял всё, что ему приказывал Верховный. Это верно. Но лишь отчасти.