По воспоминаниям Баграмяна, штаб Юго-Западного фронта 30 июня получил приказ, «в корне менявший ранее утвержденный план действий. В телеграмме указывалось, что войскам Юго-Западного фронта до 9 июля надлежит отойти на рубеж Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского укрепленных районов. В связи с этим и примыкавшая к нашему левому крылу 18-я армия Южного фронта должна была отвести свои правофланговые войска в Каменец-Подольский укрепленный район (по реке Збруч). С целью постепенного выравнивания линии отходящих войск нашему фронту было приказано до 6 июля удерживать промежуточный рубеж: Сарны, река Случь, Острог, Скалат, Чортков, Коломыя, Берхомет».
Первого июля Жуков позвонил Пуркаеву:
– Учитывая стремление противника отрезать шестую, двадцать шестую и двенадцатую армии, необходимо проявить исключительную активность и изобретательность в руководстве отходом войск. Иначе не миновать катастрофы. Отвод войск необходимо прикрыть авиацией. Всю противотанковую артиллерию держать в непосредственной близости к наиболее опасным участкам и направлениям.
«Войска начали отход, – вспоминал Баграмян. – К этому манёвру было приковано не только наше внимание. Им интересовались и Ставка, и Генеральный штаб. По нескольку раз в день Москва вызывала на провод то Кирпоноса, то Пуркаева. Утром 1 июля мне довелось присутствовать при разговоре нашего начальника штаба с Жуковым. С первых же слов стало ясно, что Ставку тревожит угроза, нависшая над сильно отстававшими войсками 26-й и 12-й армий. Жуков и начал с того, что спросил Пуркаева, какое принято решение относительно левофланговых армий фронта. Выслушав ответ, он подчеркнул опасность отсечения наших главных сил от линии укрепленных районов»[96].
Но фон Клейст опережал Кирпоноса.
Жуков позвонил командующему Юго-Западным фронтом в полночь 6 июля:
– Примите все меры, чтобы противник не оказался у вас в Бердичеве и не отрезал бы двадцать шестую и двенадцатую армии. Спешите с отводом за УР.
Седьмого июля танки фон Клейста овладели Бердичевом и беспрепятственно прошли через укрепрайон, не занятый войсками. Положение Юго-Западного фронта сразу резко осложнилось.
Как бы ни было тяжело, с каким бы перенапряжением ни работал Генштаб, но в войска за подписью Жукова уходили и такие приказы: «В боях за социалистическое отечество против войск немецкого фашизма ряд лиц командного, начальствующего и рядового состава: танкистов, артиллеристов, лётчиков и других проявили исключительное мужество и героизм. Срочно сделайте представление к награждению правительственными наградами в Ставку Главного Командования на лиц, проявивших особые подвиги».
Западнее Смоленска положение по-прежнему оставалось на грани критического. В десятых числах июля авангарды моторизованных корпусов группы армий «Центр» были уже на Днепре, Десне и Западной Двине, в некоторых местах с ходу форсировали реки и попытались развить наступление дальше на восток, в направлении Москвы.
Началось Смоленское сражение. Оно будет длиться два месяца.
Ожесточённые бои почти одновременно вспыхнули сразу на трёх главных направлениях – великолукском, смоленском и рославльском. Первые же несколько суток противостояния, донесения штабов армий и данные авиаразведки выявили контуры замысла немецких штабов. 3-я танковая группа ударила из района Витебска на Духовщину и из района севернее Полоцка на Великие Луки. 2-я танковая группа наступала южнее Смоленска. Фланговые удары этих двух группировок были направлены на Кричев – Рославль и на Ельню. Таким образом фон Бок намеревался ещё одним мощным ударом охватить группировку наших 19, 20 и 16-й армий и придушить их в Смоленском «котле».
Против пяти армий Западного фронта, расположенных в два эшелона, действовали 28 дивизий, в том числе девять танковых и шесть моторизованных, а также одна моторизованная бригада. Во втором эшелоне двигались 34 дивизии и две бригады. К началу Смоленского сражения немцы превосходили наши армии в 1,6 раза в живой силе, в 1,8 раза в орудиях и миномётах, в 4 раза в самолётах. Маршал Тимошенко, вступивший в командование войсками Западного фронта, добился превосходства только в танках – в 1,3 раза, что, конечно же, казалось немаловажным.
К сожалению, ни командование Западного фронта, ни Генштаб так и не смогли вовремя развернуть новый фронт в полосе от Идрицы до Речицы, чтобы прочно закрыть Смоленские ворота. 22-я армия вскоре оказалась расчленённой и вынуждена была частью войск драться изолированно, а частью с боями и большими потерями вырываться из окружения. 19-я армия была ещё в эшелонах, когда часть её сил во главе с командармом Коневым вступила в бой под Витебском. Именно к этим дням относится эпизод из фронтовой биографии Конева, когда ему, бывшему артиллерийскому фейерверкеру[97], пришлось вместе с уцелевшим заряжающим наполовину погибшего, а наполовину разбежавшегося расчёта противотанковой пушки стрелять по колонне немецких танков.
Приказ ГКО СССР № 02 командованию Западного фронта об обороне Смоленска. 16 июля 1941 г.
[РГАСПИ]
К середине июля немцы, постоянно наращивая удар за счёт 9-й полевой армии, к тому времени подошедшей своими основными силами к театру военных действий, завершили охват смоленской группировки части наших войск и ворвались в Смоленск. В эти же дни пали Орша, Кричев, Пропойск, Ельня.
Но Западный фронт по-прежнему сражался. Большинство дивизий смогли отойти на новые оборонительные рубежи, избежав уничтожения и пленения. В окружении на южном фланге продолжал драться Могилёв. Более того, войска Тимошенко постоянно контратаковали, и противник нёс всё новые и новые потери в живой силе и технике. По мере продвижения вермахта вглубь территории СССР компенсировать эти потери Гитлеру было всё сложнее. Мы ещё подойдём в своём повествовании к тому моменту, когда потери германской армии, и именно на Восточном фронте, станут непреодолимым препятствием на пути Гитлера к победе. Немецкий дух, немецкий «орднунг» и рейнский металл иссякнут именно в России. Надлом произойдёт здесь, на Востоке, на Русском фронте.
Ставка создала ещё один фронт. Резервные армии заняли окопы на рубеже Старая Русса – Осташков – Белый – Рославль – Брянск.
Сталин тяжело переживал падение Смоленска. Какое-то время он даже не разрешал публиковать в печати и передавать в радиоэфир сообщение о сдаче этого важнейшего исторического города. Потеря, без сомнения, была огромной. Слишком много ассоциаций она вызывала – поляки, французы, отданная тем и другим Москва. А теперь немцы…
Но давайте именно здесь остановимся ненадолго и задумаемся вот над чем. Говоря о начале Великой Отечественной войны, часто упоминают о том, какие душевные потрясения испытывал Сталин от поражения наших войск, и о его в связи с этим двухдневном отсутствии в кремлёвском кабинете. Но почему-то никого не интересовало и не интересует, что испытывал в первые дни войны начальник Генерального штаба, когда на фронте от моря до моря в попытке контратаковать и отбить вторжение гибли механизированные корпуса, его детище. Соединения, которые, как ему казалось, определят на годы характер и мощь современных армий крупнейших держав мира. Сколько энергии, какие ресурсы и без того перенапряжённой экономики страны потрачены на их оснащение и вооружение! Лучшие командиры и специалисты, собранные со всей армии, отданы на укомплектование этих соединений.
И вот штабы и разведка доносят о том, как они гибнут. Одни даже не успев развернуть свои порядки. Другие на марше, под бомбами пикирующих бомбардировщиков. Третьи, оставшись без горючего, уничтоженного немецкой авиацией, и вовсе не смогли выйти из лагерей.
Составленный Г. К. Жуковым проект директивного письма Ставки Верховного Командования № 01 о выводах из опыта боевых действий.
15 июля 1941 г.
[РГАСПИ]
Но были и такие, которые уверенно и смело схватились с авангардами противника, умело и успешно контратаковали, пожгли много немецких танков и продемонстрировали в бою свои преимущества. Однако один в поле не воин, и вскоре они были атакованы авиацией, встречены мощной зенитной артиллерией противника, поставленной на прямую наводку, потеряли темп и, не поддержанные ни соседями, ни своей авиацией, ни артиллерией, тоже стали отходить, теряя порядок, людей, технику, вооружение.
Мехкорпуса после летних неудач будут расформированы. Танки и бронетехнику передадут в бригады. Какое-то время танковые бригады будут составлять основу мобильных ударных сил. Именно танковыми бригадами спустя три-четыре месяца под Москвой будут усиливать стрелковые дивизии, армейские группы и общевойсковые армии. Однако вскоре задачи изменятся, и в войска вернутся не только механизированные корпуса, но и танковые. Правда, их структура претерпит значительные изменения. С танковыми корпусами Жуков ворвётся в Берлин. К тому времени корпуса будут объединены в танковые армии. Но будут и отдельные механизированные и танковые корпуса резерва Главного Командования.
А пока Сталин в ярости от неудач на Западном фронте требовал отбить Смоленск, вернуть контроль над Смоленскими воротами.
Жуков со своими офицерами разработал новую операцию. 20 июля в войска ушла директива за его подписью о проведении контрудара с целью окружения и разгрома противника в районе Смоленска. Из дивизий фронта резервных армий, стоявших во втором эшелоне, создавалось пять оперативных групп. Они передавались в состав Западного фронта с задачей нанести серию согласованных ударов с целью охвата смоленской группировки противника с северо-востока, востока, юго-востока и юга.
Июльский 1941 года контрудар в направлении Смоленска считается неудачной операцией наших войск. Мы, к сожалению, привыкли недооценивать многие действия Красной армии в первый период войны. Исповедуя крайности и не признавая полутонов, придерживаемся комиссарского правила: если не победа, то – поражение, и если не хвала, то – хула.