Я мысленно им посочувствовала.
Ёнхо опустошил свою миску, вытер рот и поспешил на веранду. Он открыл раздвижную дверь, и я увидела, что внутри принц Тэхён листает книгу. Тени от свечи плясали по точёному лицу, подчёркивая заносчивые черты. Он поднял голову, и наши взгляды встретились. Бусина выскользнула у меня из пальцев.
– Проклятье, – прошептала я, тщетно пытаясь её поймать.
Бусина прокатилась по веранде и упала на землю двора. Проходящий мимо военный чиновник сам не заметил, как отмахнулся от неё полами халата, и какой-то мальчишка пнул бусину в дальний угол. Я побежала за ней и наконец схватила, но в эту же минуту перед глазами у меня возникла пышная тёмно-синяя юбка.
– Я искренне хотела дать тебе отдохнуть, и ты увлечена задачей Вонсика, чем бы она ни была, но поток вечерних гостей бесконечен!
Я спрятала бусину, выпрямилась и увидела перед собой Юль. Она с трудом удерживала сразу четыре подноса с мисками и бутылками вина. Я взяла один из них здоровой рукой.
– Вонсик и с тобой так поступает? Не отвечает напрямую, чтобы ты сама до всего додумалась?
– Со мной – нет, но я и не хотела содействовать ему в расследовании. Ты же сама напросилась, вот и пробудила в нём дух учителя. Знаешь, если подумать…
Её слова повисли в воздухе. Мы спешили обойти всех гостей, разливая напитки и протирая столы. После того как толпа поредела, Юль тяжело вздохнула.
– Так о чём я говорила? – пробормотала она, разминая запястье. – Ах да. Мне кажется, Вонсик скучает по тем временам, когда обучал следователей, и в тебе увидел ученицу…
Юль снова умолкла, заметив, как ей машет девушка, сидевшая рядом с пьяным молодым человеком. Она нервно помахала в ответ и резко развернулась. Я пошла за ней следом, в её комнату.
– Мои румяна смазались от жары! – проворчала Юль, глядя на ходу в маленькое зеркальце в бронзовой оправе. – Не понимаю, зачем она вышла за эту грязную свинью… Ой! – Тут она остановилась и посмотрела на меня. – Из-за наплыва гостей я совсем забыла!
– Забыла?
– Я хотела кое-что тебе сказать, но совсем не было возможности, наш старик всё занимал тебя лекциями.
– Сказать?..
Юль шагнула ко мне и заключила в крепкие объятия.
– Тэхён обо всём мне рассказал. Ты присоединилась к нам, чтобы свергнуть это чудовище. Я рада видеть ещё одну женщину в наших рядах, – объяснила Юль, пожимая мне руку. – Невыносимо работать в исключительно мужской компании.
Тепло её объятий согрело мне сердце, и я поняла, что за время, проведённое в «Красном фонаре», моё стремление оставаться одиночкой и никогда больше не заводить друзей ослабло. Должно быть, Юль заметила, как покраснели мои глаза, и потому спросила:
– В чём дело?
– Неважно. А как тебя в это вовлекли? Какая твоя обязанность?
– Мы с Хёкчжином дружили с детства, и он считал, что хозяйка гостиницы будет полезной союзницей. Всё-таки у меня здесь кладовая сплетен… И оружия. Потом покажу тебе нашу тайную комнату.
Я её уже видела.
– Почему оружие хранится в гостинице?
– Потому что у меня есть для этого место. Потому что никто этого не ожидает. Никого не смущают ящики, в которых его доставляют, ведь я часто заказываю товары для гостиницы. Ну, теперь уже не так часто – после того, как дороги перекрыли из-за охотничьих угодий.
Я вспомнила мечи в ящиках, и меня посетила внезапная мысль:
– Оружие… Вы его крадёте?
– Как я сказала, торговцы у меня бывают нередко, и одному из них я особенно доверяю. Его хороший друг работает кузнецом, и мы заключили сделку. Хёкчжин и Тэчжи всю ночь разгружали ящики…
Юль открыла резную деревянную шкатулку с миниатюрными бутылочками из фарфора, вздохнула и осмотрелась.
– Где же мои румяна?
– Кто такой Тэчжи?
– Ёнхо! Это прозвище ему дал Хёкчжин, но мне не следует к нему так обращаться. Кому понравится, когда его называют поросёнком?
Она открыла сундук и достала небольшое сложенное в несколько раз одеяло. На пол что-то выпало, и я ахнула.
Великолепная шпилька в виде дракона с красной жемчужиной выглядела более изысканно, чем все мои старые украшения.
– Откуда она?
Юль быстро её подобрала.
– Вонсик подарил.
– Вонсик? Это семейная реликвия? – Я не могла унять своё любопытство.
Юль бережно положила шпильку на дно сундука.
– Он сказал, чтобы я лет через десять её продала, а на эти деньги вырастила детей. Но я не думаю выходить замуж, и детей мне вовсе не хочется.
Блестящая шпилька ещё стояла у меня перед глазами, её золотой блеск освещал мои мысли. Об украшениях я знала практически всё.
Заколку-шпильку пинё носят замужние женщины. Материал показывает их положение в обществе. Золото, серебро и нефрит положены только элите, а простой народ обходится шпильками из дерева, костей и рогов животных.
– Это символ… – прошептала я, пытаясь уловить ускользавшую от меня мысль.
– Ты о чём?
– Есть определённые правила касательно того, что мы можем носить. Почти каждая деталь отражает наш статус, от заколок до завязок на шляпе.
Я прижала ладонь к горлу. От приятного волнения перехватило дыхание.
– Аристократы украшают завязки бусинами, а военные чиновники…
Воспоминание было ярким и чётким. Я словно очутилась на том обрыве, под которым лежало тело Хёкчжина. На стражниках были военные шляпы, на которых петлёй висел шнурок с восковыми бусинами. Красная, жёлтая, красная, жёлтая, красная, жёлтая…
– Красная и жёлтая, – прошептала я. – Бусины того же цвета, что сжимал в руке убитый.
– Как чудно, – пробормотала Юль. – Ты выглядишь в точности, как дядя Вонсик, когда его посещает озарение.
Я ничего не ответила и выбежала из комнаты. Всё государство лежало у меня на ладони под стеклянным куполом, и я зачарованно разглядывала детали. Чёрное дерево женской шпильки, фиолетовое пятно на мужском халате, пыль на коленях деда. И вот они – бусины. Красные и жёлтые, одна за другой, покачиваются на шнурке шляпы. Два следователя сидят за столом, наливают себе по очередной пиале вина. И это вовсе не дворцовые стражники.
На землю легла крупная тень, и я сразу догадалась, кто стоит у меня за спиной.
– Восковая бусина… – прошептала я, дрожа от волнения. – Безымянный Цветок – военный чиновник.
– И не только, – сказал Вонсик. – Вспомни свой разговор с вдовой погибшего слуги.
– Получеловек, полуволк. Последние слова её мужа…
Тут я наконец поняла, что они означают. У большинства военных чиновников шляпы обычные, но у дворцовой стражи сверху украшены двумя вертикальными перьями, торчащими, как звериные уши. Перепуганный раненый человек вполне мог принять человека в такой шляпе за волка.
– Безымянный Цветок – один из придворных стражников, – уверенно произнесла я.
– Или желает им притвориться, – уточнил Вонсик и сцепил руки за спиной. – Ну как, юная госпожа Исыль? Каково найти ответ самой?
Я опустила взгляд на бусину на ладони и ответила, едва дыша от возбуждения:
– Головокружительно.
Вонсик улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки, а затем он и вовсе расхохотался от удовольствия. Не успела я оглянуться, как мы уже смеялись вместе, и в этот краткий миг мне искренне верилось, что всё закончится хорошо.
18Тэхён
Снаружи доносился смех Иcыль, звонкий и чарующий. Тэхён невольно заслушался, охваченный внезапным любопытством.
– Ваше высочество?
Тэхён расправил плечи и посмотрел на юного артиста.
– Мин Хёкчжин тебе доверял. Даже, говорят, придумал ласковое прозвище.
– Тэчжи, – нервно усмехнулся Ёнхо. – Уж не знаю, насколько оно приятное…
– Он часто упоминал твой благородный дух. Почему?
Взгляд юноши просиял, как у восторженного ребёнка.
– Если ты способен отличить добро от зла, невозможно принять положение вещей таким, какое оно есть.
– Различать добро и зло способны все, но жадность заволакивает глаза многих, превращая людей в волков, забывших моральные ценности, – проворчал Тэхён.
В его памяти отозвались слова, которые ван прошептал ему на ухо: «Ты тоже волк. Такой же, как и я». Он налил себе ещё рисового вина и сразу опустошил пиалу.
– Хёкчжин обращался к тебе за помощью в одном личном деле. Помнишь о таком?
– Конечно. Он просил помочь им с Юль переносить ящики.
– Тебе известно, что в них лежало?
Ёнхо вытер ладони о халат.
– Слышал то и сё, пока им помогал.
Тэхён внимательно изучил придворного шута, прикидывая, сколько тому известно об их планах, об оружии.
– Хёкчжин рассказывал мне о представлениях. Твоя труппа не боится критиковать правителя?
– Я же артист. Такая у нас работа. Мы рискуем жизнью, чтобы развлекать народ.
– Насколько мне известно, тебя приняли в труппу около года назад.
– Меня редко допускают к представлениям. Я люблю импровизировать, усложнять сюжет… Мне столько всего хочется рассказать! – Ёнхо и впрямь говорил много и быстро, на южном диалекте провинции Чолладо, так что Тэхён иногда с трудом его понимал. – Поэтому я стараюсь находить для них интересные истории. Истории могут прокормить артистов. И нередко чиновники платили мне за то, чтобы я распространял слухи…
– А чем ты занимался до труппы?
– Два года назад ван понизил моего отца в чине, лишил титула и богатства. Говорят, тогда многих постигла та же судьба.
– Всё так.
– Моя семья обеднела. Мама стала работать служанкой, чтобы нас прокормить. Всего год спустя и она, и мой отец погибли из-за эпидемии чумы. Я бежал из дома ни с чем. Бродячие артисты взяли меня под своё крыло из жалости.
– Очень мило с их стороны, – сухо произнёс Тэхён.
– Возможно, поэтому я сочувствую Исыль, – пробормотал Ёнхо, и Тэхён встрепенулся. – Она тоже совсем одна, как и я, и пускай со стороны кажется, будто Исыль ничего не боится, когда мы с ней встретились, я сразу подумал: никогда не видел более одинокой девушки.