Если бы нам всем сейчас не грозила опасность, я бы непременно бросилась его обнимать, настолько сильно ему обрадовалась. К тому же он был не один. За ним стояли трое рослых мужчин в белых одеждах заключённых.
– Кто это?
– Пленники из тюрьмы Мильвичхон, которых я освободил. Остальные собрали толпу народа прямо перед дворцом.
Я нахмурилась.
– Как вы нас нашли?
Из-за спины принца выглянула молоденькая служанка и застенчиво мне помахала.
– Я следовала за вами всю дорогу и оставляла пометки для принца, чтобы привести его к вам.
Тут из тени вышла Юль, и моё сердце запело от радости.
– Где остальные? – спросила она.
– Им надо скорее бежать. Ван пропал, и лидеры восстания идут сюда, – в то же время добавил Тэхён.
Я повела их вверх по холму и крикнула другим:
– Это наши союзники!
Несмотря на мои заверения, силуэты женщин в полумраке застыли от напряжения и тревоги. Тогда заговорил принц:
– Вы трое встаньте у стены на колени, – скомандовал он заключённым, и те нехотя подчинились. – Юль, ты поможешь девушкам взобраться на них и перелезть на ту сторону. Исыль, где твоя сестра?
– Чонгым? Её я уже переправила, – объявила Чонби. – Она лёгкая была, как пёрышко.
С этими словами Чонби вскочила на спину заключённого, перескочила через стену и там крикнула:
– Всё хорошо! Исыль вернулась со своим возлюбленным!
Возлюбленным?
Нет, нет. Я не смела думать о будущем для нас двоих.
Пока Опарыш жив, мы с сестрой не сможем вернуться в столицу. Его похоть навсегда останется угрозой для Суён. Мне будет слишком рискованно остаться в «Красном фонаре», и я никогда не вернусь в тёплые объятия тех дней, когда нас с Тэхёном разделяла лишь одна стена…
Он поймал мой взгляд, словно уловив мучения моего сердца, и притянул меня к себе, в нежные объятия. Душа затрепетала от этой близости. Я ощутила лёгкое прикосновение губ к пряди моих волос и дыхание на коже.
– Будь осторожна, даже на той стороне. Безымянный Цветок всё ещё на свободе.
Я стояла неподвижно, не в силах произнести ни слова. В этот момент для меня не было ничего страшнее, чем лишиться его тепла.
– Мы с Юль поможем отвести всех в безопасное место, – обещал Тэхён, убирая мою прядь за ухо, и поцеловал меня в лоб. – А теперь иди.
Он обхватил руками мою талию и одним лёгким движением поднял меня на самый верх каменной стены.
– Хван Исыль, – хрипло сказал он, стиснув ткань моей юбки в пальцах, – если мы больше не встретимся в этой жизни, я найду тебя в следующей, сколько бы раз мне ни пришлось перерождаться.
Вдали послышался шум шагов. К воротам маршировали десятки солдат.
– Исыль! – зашептала Юль. – Спрыгивай скорее! Медлить нельзя!
Глаза у меня жгло от наступающих слёз, но я стиснула плитку и осторожно соскользнула с другой стороны. В горле нарастал горький всхлип. С мамой мы расстались так же – и больше никогда её не увидели.
– Не умирай, – прошептала я, ещё держась за самый верх стены.
Тэхён поднял на меня взгляд, полный печали. Что я могла ему сказать в такую минуту?
– Пока мы живы, у нас всегда будет возможность встретиться снова, – произнесла я дрожащим голосом. – И мы найдём друг друга. Обещаю.
38Тэхён
Тэхён посмотрел на тетрадь Вонсика, жалея о том, что не успел вернуть её Исыль вместе с кольцом её матери. Он убрал их под халат и плотнее затянул ленту на поясе, повторяя про себя: «Мы обязательно увидимся снова». Затем он поднял взгляд на окруживших его повстанцев. Опарыш медленно обходил трёх заключённых, вспотевших от напряжения, но Тэхён сохранял маску спокойствия.
– Пыльные следы на спинах, и совсем маленькие, – хмыкнул Опарыш, подошёл к юноше и принюхался к его халату. – А вы пахнете женщинами вана, ваше высочество. Ромашкой и сандаловым деревом.
Тэхён едва сдерживался, чтобы не ударить мерзавца по лицу. Сейчас важнее всего было то, что он скрыл следы на склоне и купил молчание бывших заключённых.
– Не понимаю, о чём вы, – с невинным видом произнёс Тэхён.
Опарыш хищно ухмыльнулся.
– Если одного юношу обнаружат мёртвым в ночь государственного переворота, подумает ли кто-то на меня? Как считаете, ваше высочество?
Тэхён отвёл взгляд в сторону и увидел, что к холму приближается море факелов.
– Заместитель командира приказал нам выйти из дворца на север и вести там поиски, – объяснил идущий впереди солдат, тяжело дыша. – Свидетели утверждают, что низложенный ван сбежал на юг, пешком. Скорее всего, в район Йонсан. Там у реки Ханган есть небольшой действующий порт… Стойте! – вскрикнул солдат, поднимая руки, чтобы задержать остальных. – Новый ван строго приказал поймать Ёнсан-гуна и привести его живым.
Тэхён ошарашенно посмотрел на солдата. Как и все остальные.
– Да проживёт новый ван долгие годы и будет править десять тысяч лет, – прошептал Тэхён и с такой силой оттолкнул Опарыша, что тому пришлось схватиться за солдата, лишь бы удержать равновесие.
– Возможно, вам следует отложить свои похотливые намерения и сосредоточиться на поисках павшего вана? – прорычал Тэхён, бросив презрительный взгляд на тошнотворного чиновника. – Что думаете, уважаемый?
Опарыш побледнел от ярости, и в эту минуту Тэхён понял, что подписал себе смертный приговор. Удивительно, как мало ему было дела до того, чем всё это для него закончится. Важнее всего в эту минуту будущее девушки, бегущей в тёмное укрытие гор.
«Спасайся, Исыль,– мысленно обратился он к ней, бросив последний взгляд вдаль, и первая капля дождя упала ему на лицо.– Найди безопасное место и живи счастливо».
39Исыль
Мы шли под дождём, смывшим всю пудру и румяна с наших лиц, оголив их подобно речным камням под нашими ноющими ступнями.
– Куда мы идём? – спросила я.
– Сначала надо вывести всех из столицы, – ответила Юль, которая несла на спине мою обессилевшую сестру. – Мы пройдём через гору к воротам Чханыймун. Они в трёх часах пешком отсюда, но в такую погоду путешествовать слишком опасно, и лучше переждать дождь где-нибудь в укрытии.
Хотя мы шли вдоль подножия горы Пугаксан, путь всё равно был трудный, с острыми камнями и спутанными корнями деревьев, и легко было поскользнуться. Мы увязали в грязи, царапали колени и локти до крови, но всё же ушли достаточно далеко и остановились под широким покровом крон, чтобы переждать ливень.
– Дождь смоет наши следы, – заверила нас Юль, осторожно опуская Суён на землю. – И повстанцы давно остались позади. Вряд ли у них есть время охотиться за жалкой сотней беглянок в самый разгар восстания.
Она села рядом с моей сестрой и тихо сказала:
– Тебе нечего бояться.
– Спасибо, – прошептала в ответ Суён.
Юль кивнула и огляделась.
– Минуту. Сейчас вернусь.
«Бояться нечего»,– повторяла я про себя, держась рядом с сестрой и всматриваясь в тенистую гущу деревьев. По коже пробежали мурашки от неприятного предчувствия. Бояться нечего, Исыль.
И всё же я вглядывалась в темноту.
– Ты останешься с ними? – прошептала одна девушка своей подруге. – Я утром же отправлюсь домой.
– Думаешь, родители тебя примут? – спросила та.
– Не сомневаюсь. Наши матери долгое время носили нас под сердцем, они растили нас, любили. Многие отцы лишились жизни, пытаясь вызволить дочерей из дворца. Родители нас ждут, точно ждут.
«Чьи-то семьи примут их с радостью, но что до других?» – подумала я, но постаралась отбросить мрачные мысли как о судьбе нашей небольшой группы, так и о сотнях женщин, оставшихся в столице в плену.
Юль вернулась с полным подолом ярко-красных ягод. Они выглядели ядовитыми, но ей я доверяла. Она прекрасно разбиралась во всём, что росло в лесу.
– Это ягоды лимонника, – объяснила Юль, раздавая их всем по очереди. – Они придадут вам сил.
Красные ягоды, хруст ветвей, блуждающие тени… Внутри у меня всё сжималось от беспокойства. Я чувствовала приближение страшной беды. Или мне до сих пор сложно было поверить в то, что сестра наконец обрела свободу?
Юль и Суён тихо переговаривались между собой, и я села за ними, с другой стороны ствола. Сестре надо было отдохнуть, и я не хотела, чтобы она видела, как меня терзают волнения. Рука нащупала запись отчёта следователя Ку, и я поняла, отчего мне не по себе, когда вспомнила последнее послание убийцы Ёнсан-гуну накануне переворота.
Скоро ты увидишь меня, своего самого ненавистного подданного, Безымянного Цветка. И я навсегда войду в историю как убийца верховного правителя.
Безымянный Цветок явно знал о том, что грядёт восстание, но какая разница, убьёт он вана или нет? Нашей цели это никак не повредит.
Вдруг на меня легла тень, и я вздрогнула. Рядом на траве устроилась Чонби.
– Хочешь? – спросила она, протягивая мне горсть ягод, и сама бросила одну на язык. Алый сок потёк по её подбородку, и она поморщилась так, будто ягода была одновременно кислая, сладкая и горькая.
– Нет, – прошептала я, опуская взгляд на записку Тэхёна.
– Это от твоего возлюбленного?
Я провела пальцем по слову, которое он обвёл, йончжам, и нахмурилась.
– Эта шпилька раньше принадлежала королеве,– прошептала я и взглянула на Чонби.– Ты когда-нибудь видела пинё йончжам?
– Конечно. Я достаточно провела времени среди аристократов. – Она съела ещё одну ягодку и поморщилась. – Это очень длинные золотые шпильки с головой дракона на конце.
В памяти всплыл знакомый образ, и в ту же минуту послышался шорох. Я оглянулась и увидела, как Юль подбирает с земли ягоды, которые выронила. Наши взгляды встретились, и её лицо резко побледнело. Юль что-то знала.
Я сложила письмо и подошла к ней, чтобы спросить о шпильке, которую видела в её сундуке и которую она спешно от меня спрятала. О золотой пинё с головой дракона. Недоброе предчувствие всё сильнее давило мне на сердце.