— Кажется, ничего. Действует. И не так больно. Молодец. Дай я тебя поцелую.
— Ну вот еще! Телячьи нежности, — обиделся Петька.
Подвернув под себя ноги, он сел рядом и стал легонько насвистывать. Девушка осуждающе посмотрела на него.
— Ты иди, — сказала она. — Спасибо тебе. Я вот полежу немного и тоже двину. По своим делам.
— Дуреха! — усмехнулся Петька. — Куда же ты пойдешь? Да тебя на первой просеке каратели схватят, И спрашивать ничего не будут. По вещам узнают, кто ты и откуда, — он показал рукой на рюкзак.
— Какое село поблизости? — спросила девушка.
— Коленцы, — ответил Петр. — А сюда, — он показал в противоположную сторону, — Леоновка.
Помолчали. Каждый — думая о своем. Девушка — о том, что без мальчишки ей все равно не обойтись. И надо, пожалуй, ему полностью довериться. Потому что, если бы он был полицаем, давно бы привел на ее след карателей, а не возился бы тут с ней и не перевязывал. Петр решал, куда повести свою спутницу: сразу ли к партизанам (а где их найдешь, все ушли в очередной рейд) или укрыть в лесу, в одном из многочисленных укромных местечек. В том, что она никуда от него не денется, он был уверен.
— Все бы ничего, — прервала молчание девушка. — Да вот рация моя не в порядке. Если б она жила…
— Вот именно, — отозвался Петька.
И опять замолчал, решая свою задачу.
— А что, — встрепенулся он, — если так… Послушай, — повернулся он к девушке, — есть у меня дружок один. С малых лет радиотехникой увлекается. Сам радиоприемник смастерил. Москву слушает. Что, если показать ему твою рацию? Может, и найдет, в чем у нее закавыка?
Девушка с удивлением посмотрела на парня, как будто впервые открывая в нем какие-то разумные черты. Но сказала решительно:
— Нет. Нельзя. Знаю я вас, мальчишек. Разобрать разберете, а собрать не сможете. У меня брат такой же. Дома каких только игрушек ему не покупали! Все разобрал, а собрать… нет. Так и лежат по кусочкам.
Петр не стал возражать, только коротко, как бы между прочим, бросил:
— А другого-то выхода нет. Что она, рация-то, так лежать будет… Все равно мертва.
— Да, мертва, — согласилась девушка.
Боль в ноге начала утихать, и девушка засобиралась.
— Ну, мне пора, — сказала она. — Заболталась тут с тобой.
— Погоди, — степенно остановил ее Петька. — Подумай сперва, куда пойдешь. Без меня тебя полицаи на первой же просеке поймают. А я дело предлагаю. Пойдем со мной. Укрою в надежном месте. А потом Ваську приведу. Радиотехника. Покумекаем над твоей рацией.
Девушка в нерешительности смотрела на него:
— А не подведешь?
— Не подведу, — твердо сказал Петр.
— А если вместо радиотехника-то каратели нагрянут?
— Да ты что? — возмутился Петька. — Ты что, в самом деле, что ли, не слыхала обо мне ничего? В этих местах мое имя известно. Командира Петра Зайченко все знают. И наши и фашисты.
— Э, — махнула рукой девушка. — Ты опять за свое. Находит на тебя, что ли? То вроде нормальный человек, а то чушь такую несешь…
— Да я всерьез! — взмолился Петька.
— А ну тебя. Подай рацию! — Девушка взяла палку, начала подниматься.
— Погодь! — остановил ее Петька, вскакивая. — Ладно. Сдаюсь. Пусть на меня блажь находит. Пусть так. Но укрыться-то тебе все равно где-то надо.
— Надо.
— Ну вот и положись на меня. Веришь ты мне?
— Да что-то не больно.
— Ну, ладно. Не сердись, — умолял Петька, и слезы блестели у него на глазах от обиды. — Вот честное комсомольское…
— Да ты и комсомольцем-то, поди, не был… Мал еще.
— Ну, пионерское… В общем, честное советское слово, укрою так, что ни один черт не найдет. И коли уж на то пошло, и питание для рации достану.
— Да где ты его достанешь-то, брехунчик ты мой миленький? — счастливо улыбаясь, спросила девушка.
— Где? — в запальчивости отвечал Петька. — Не знаешь где? У немцев стащу.
Он остановился, чтоб перевести дух, и опять пошел в наступление:
— Ну, веришь ты мне или нет?
Девушка с тоской посмотрела на него: что с маленького, дескать, взять.
— Да верю уж, — ответила сдержанно. — Сам же сказал: выбора-то у меня нет.
— Тогда пошли! — взял ее за руку Петька. — Рюкзак я на себя взвалю, и рацию давай мне. А сама уж одна как-нибудь поспевай.
Он помог девушке подняться, подставил ей свое плечо, и они, поддерживая друг друга, побрели в глубь леса.
Солнце проложило уже длинные тени на лесных полянах. Сухие листья чуть потрескивали под ногами. Кругом стояла такая тишина, что каждый шаг отдавался в сердце как выстрел. Дважды они останавливались отдыхать. Девушка, осунувшаяся и бледная, лежала на наспех собранной Петром куче сухих листьев, а сам он сидел в стороне на каком-нибудь старом пне и думал уже о том, застанет ли Ваську Прокопенко дома да отпустит ли его мать в такой дальний путь. За день-то еле успеешь обернуться.
Стали попадаться старые разрушенные землянки. Девушка насторожилась.
— Куда ты меня завел? — сухо спросила она.
— Ничего, ничего, — успокоил ее Петр, — не бойся. Место надежное. Погоди тут меня.
Петр шмыгнул в темноту леса и вскоре вернулся веселый, улыбающийся.
— Нашел. Все в ажуре. Одна земляночка сохранилась. Пошли.
Вскоре они сидели в старой, полуобвалившейся землянке, и Петр объяснял:
— Тут недавно побывали каратели. Второй раз не придут, не бойся. Сейчас я немного сухих листьев добавлю да валежнику, чтоб теплее было.
Через минуту он, деловито разбрасывая желтые шуршащие листья на лежанке, наставлял:
— Смотри не замерзни тут. Огня не разводи. Приплясывай, если морозец прихватывать будет.
Остановился, оглядел все кругом хозяйским глазом, спросил:
— Как звать-то тебя? А то вроде неудобно… без этого.
— Нина, — ответила девушка. — Спасибо тебе.
— Ну, чего там, свои, — солидно сказал Петр и пообещал: — Так завтра в полдень загляну. — Полез за пазуху, вынул горбушку хлеба: — На-ка погрызи. Проголодалась, поди. Ну, до свиданьица.
Шагнул к выходу. Нина бросилась к нему, тяжело припала на больную ногу, застонала.
— Чего ты? — обернулся Петр.
— Давай хоть простимся по-человечески. Выручил ты меня.
— Пустое, — махнул на дивчину рукой Петр. — Чего прощаться-то? Сказал же — зайду завтра.
Продолжая ворчать на ходу, он все же приблизился к ней и робко подставил щеку.
Нина поцеловала его запекшимися губами и тяжело опустилась на лежанку.
«Я — ДЯТЕЛ!»
Они подошли к землянке тихо, и Петр предупредил Васю:
— Я зайду пошукаю, нет ли там кого, а ты тут поберегись. Сховайся пока.
Зайдя в землянку, он предупреждающим жестом остановил бросившуюся к нему взволнованную радистку.
— Тсс! Молчок. Техника привел. Любителя, — уточнил он. — Ты зараз залезай вот сюда, под валежник, чтоб тебя не видно было, и сиди тихо, — предупредил он. — А я хлопца приведу. Он тут над твоей рацией поколдует. Питание мы тоже с собой принесли.
— Ой, молодцы! Что бы я без вас делала?
— Тсс! Молчок, — предупредил опять Петр. — Кричать будем после победы. В Берлине.
Вася деловито принялся за работу. Осмотрел рацию снаружи, потом открыл крышку, заглянул внутрь. Нина устала лежать, шевельнулась под ворохом лапника. Петька строго посмотрел в ее сторону. Но Вася, занятый своим делом, ничего не замечал.
— Ну, скоро ты? — поторопил Петька.
— Погоди! — сердито отмахнулся Вася. — Я ж такой никогда не видел. Мозгой пораскинуть надо.
Прошло не менее часа, пока Вася сказал:
— Паять надо.
— Ну, вот еще, — недовольно поморщился Петька. — Где ж паяльник взять?
— Паяльник-то я захватил, — обрадовал его Вася. — А вот как его нагреть?
Друзья переглянулись. Огонь разводить опасно. А другого выхода, кажись, нет.
— Придется рискнуть, — подытожил их немой разговор Петька.
— Давай.
Огонь развели быстро. Тут же, в землянке, из дубовых веточек, которые меньше дымили. Осторожно, боясь что-нибудь испортить, Вася припаял оторвавшийся проводок.
— Теперь попробовать надо! — подвел он итог своего труда.
Подключили питание. Вася стал крутить ручки, настраивая рацию на московскую волну. В наушниках что-то заскрипело, зашуршало, и вдруг явственно раздалось:
— Разгром группировки немецко-фашистских войск под Сталинградом!
— Что такое? — приник ухом к Васиной щеке Петька. — О чем они?
— Москва! — блаженно улыбаясь, сообщил Вася. — Этого диктора я по голосу знаю. Сводку передает. Распушили фашистов под Сталинградом.
— Дай-ка я послушаю, — вырвал наушники Петька. — Вот здорово-то, бегут фашисты!
Нина больше не могла оставаться в своем укрытии. Она откинула лапник, бросилась к ребятам:
— Ой, чем же я вас отблагодарю, хлопчики мои! Жизнь вы мою спасли. Теперь с рацией не пропадем.
Вася удивленно посмотрел на девушку.
— Ее рация-то, — пояснил Петька. — Она хозяйка.
Нина осмотрела рацию, опробовала ее работу. Убедилась, что все в порядке. Заторопилась.
— Вот что, хлопцы. Вы теперь домой ступайте. А я тут поработаю, — доверительно попросила она.
Петька нерешительно потоптался на месте.
— Связной должен прийти, от партизан, — пояснил он. — Дня через два. Так что я тут поблизости покараулю пока.
— Ой! — обрадовалась Нина. — Какой же ты догадливый!
— Ну, мы пошли, — деловито сказал Петька. — Ты тут поосторожнее. — Он вынул из кармана несколько хлебных лепешек. — На-ка вот тебе на обед.
Едва ребята ушли, как Нина села за рацию.
— Я — Дятел, я — Дятел! — выбивала она.
Вскоре ей ответили.
Связной, как и обещал Петька, пришел через два дня. Нину переправили в отряд. Теперь каждый вечер Дятел выходил на связь с Центром.
БЕЖИМ, ТОВАРИЩ!
За ним пришли в полдень. Крытая с железными решетками на окнах машина, прозванная в народе «черным вороном», выскользнула из переулка и круто затормозила у калитки. Вася как раз собирался в поле, за реку. Там лошадь паслась. Надо посмотреть, все ли в порядке. Мать, Елена Михайловна, словно чувствуя беду, предупредила: