– Порой, Роза, за любовь нужно бороться, – заключил он, видя, как печаль с лица дочери улетучилась, а на ее месте появилась новая светлая эмоция. – Бывает, это делает мужчина, а иногда такое испытание выпадает женщине.
– Я поняла тебя, – она оживленно кивнула. – Спасибо, – она обняла отца, прижимаясь к его груди. – Ты самый лучший папа в мире.
– Я всегда буду твоим папой, сколько бы лет тебе ни было. – Он легонько щелкнул пальцем по носу девушки, отчего та забавно зажмурилась. – Твоя лазанья уже остыла, – заботливо напомнил он, указывая на забытую порцию.
– Тогда поужинаю с вами, – воодушевленно ответила девушка, поднимаясь следом за папой.
Мужчина ушел в коридор, слегка прикрыв двери. Роза, сложив руки на груди, подошла к шкафу. Открыв дверцу, она отодвинула другие образы от перламутрового платья и с особой нежностью помяла его мягкую ткань между разгоряченных пальцев. Сложив наряд на место, она направилась на кухню.
Глава 28Голубки воркуют
Спустя несколько дней после прогремевшего на всю область инцидента Вика была выписана. По возвращении домой Игорь Вячеславович помог дочери выйти из машины и войти внутрь дома, где отсутствовавшего члена семьи уже встречали.
– С возвращением, милая, – поприветствовала ее Любовь Егоровна, помогая девушке расположиться на диване.
– Привет всем, – тихо произнесла Вика.
Близнецы, которые стояли чуть дальше, смущенно косились на нее исподлобья.
– Как я по вам всем соскучилась, – сказала девушка отстраненно.
– Мы тоже рады видеть тебя, сестренка. – Гриша слегка улыбнулся, обнимая себя за плечи.
Вика лишь слабо поддержала его искреннюю радость. Олег сделал шаг вперед к сестре, но отметив, что брат продолжал стоять на месте, ступил назад.
В просторный холл вошел Игорь Вячеславович, и мимолетное ликование с лица Гриши сползло в равнодушную гримасу, а Олег, сжав руки за спиной, сделал еще один шаг назад.
– Вике сейчас нужен отдых, – произнес мрачно Игорь Вячеславович, снимая влажное пальто. – Гриша, Олег, помогите вашей сестре подняться наверх. – Передав предмет верхнего гардероба дворецкому, мужчина стремительно направился вглубь дома.
Приподняв сестру за плечи, Гриша подхватил ее, и вместе с Олегом они поднялись на второй этаж. Зайдя внутрь ее спальни, они бережно усадили Вику на кровать и сели вокруг нее.
– Ну, что? – неожиданно живо спросил Олег, склоняясь над сестрой. – Во что будем играть?
Гриша, покосившись на него, вновь обратился к молчаливой Вике осторожно:
– Если нужно будет что-то от нас…
– Спасибо, но я хочу побыть одна, – сипло ответила она, продолжая убирать въедливые катышки с компрессионного чулка.
Мгновенно Олег приуныл, а Гриша, пожевав губы, поднялся с кровати и вышел из комнаты. Близнец молча последовал за ним, оставив Вику в комнате одной.
Ее угасавший взгляд пал на несчастное пианино, которое стояло в углу и открытыми клавишами манило ее поиграть. Девушка, проглотив жгучие слезы, устремила пустые глаза на зеркало в полный рост, стоявшее в углу, приоткрытую дверь в гардеробную, переполненную разноцветными платьями на любой сезон и повод… и вновь на инструмент, который старательно прибрали перед приездом пианистки.
На крышке фортепиано идеально ровной стопкой были сложены изношенные ноты, пробуждая в девушке новое желание плакать.
Однако Вика взяла себя в руки, когда дверь внезапно заскрипела.
При виде человека, который вошел в комнату, девушка застыла на месте, выпрямляясь и продолжая держать на лице выражение безразличия.
– Привет, – скупо произнес он, проходя дальше в спальню Никольской.
Скинув укутанное туманом пальто на стул, он присел рядом с Викой. Почувствовав ненавязчивый запах табачного дыма, исходивший от его накрахмаленной рубашки, она перевела дыхание, стараясь не смотреть на взявшегося из ниоткуда гостя.
– Как ты? – спросил холодно парень, выждав угнетавшую паузу.
– А ты как думаешь? – горько съязвила Вика, решившись поднять на него поникший взгляд.
Вадим подошел к плотно задернутым шторам и развел их в стороны, озаряя уютную просторную комнату дневным светом. Подхватив плед, лежавший недалеко от кровати, он подошел к девушке и накрыл ее ноги теплым покрывалом.
– Спасибо, – хрипло ответила она, подбирая шерстяную ткань под ноги здоровой рукой.
– Тебе что-нибудь принести? – уточнил так же бесстрастно он, сложив руки в карманы штанов.
– Нет. – Вика покачала головой, отказываясь поднимать голову на парня, стоявшего рядом. – Почему ты не на учебе?
– Не во всем же мне слушаться матери, – сказал иронично парень, сохраняя безразличие на лице. – Здесь я нужнее, чем на паре по праву.
Никольская перевела рваное дыхание, перебирая неровную ткань пледа. Ее печальный взгляд пал на руку, заточенную в твердые оковы, и по ее светлому высокому лбу проскользнула длинная морщинка, будто трещинка, рассекавшая прочную слоновую кость. Вадим незаметно для Вики осмотрел ее шею, скрытую под внушительным пористым бандажом, спустился ледяным взглядом до руки, спрятанной в гипсе, и вновь коснулся им желтого пятна на лице девушки.
– Выгляжу беспомощной, – отчаянно проронила она, стараясь держаться позитивно.
– Ты выглядишь хорошо, – поспорил с Никольской Льдов, садясь напротив нее, – для человека, которого только что выписали из больницы.
– Он хотел меня убить, – проскрежетала сквозь зубы Вика.
Вадим помедлил с ответом, громко дыша.
– Я была наверху, когда он поднялся. Попросила его уйти… Мне не нужен был долг, просто хотела, чтобы он исчез из моей жизни… Но его моя просьба не устроила, – нежными подушечками пальцев она едва коснулась заживавшего синяка под правым глазом, – он угрожал мне, обещал, что расскажет все моим родителям, друзьям и прессе, если я не одолжу ему еще денег.
– Он нравился тебе? – немедля спросил парень.
Вика замерла с полуоткрытым ртом, подбирая правильные слова.
– Да, – искренне сказала девушка. – Красиво ухаживал… Я поверила ему. Поверила, что у нас все серьезно.
– Ты начала встречаться с ним в отместку мне, – холодно настаивал Вадим.
Помедлив, Вика добавила горько:
– Можно мне об этом не напоминать.
Никольская слегка улыбнулась, рассматривая Льдова, подмечая четкие, острые черты и едва заметные глазу шрамы.
Парень отчетливо видел, как последние положительные чувства девушки были разбиты вдребезги, словно неприступная башня катапультой.
Узрев малейшее уныние, которое успело отразиться на светлом лице Вики, он подвинулся к ней, застывая в сантиметре от долгожданного прикосновения к ее ногам.
– Я больше не смогу играть, – не смирившись, заключила девушка.
Она взглянула на стеллаж, переполненный тяжеловесными кубками и медалями, дипломами в рамках. Затем ее внимание привлек всегдашний портрет, который висел рядом с полками, и она поспешила вновь перевести стыдливый взор, избегая осуждения предка.
– Почему это? – недоверчиво поинтересовался Вадим, подняв правую бровь вверх.
– Я же видела, как все смотрят на меня, – горько выдавила из себя пианистка, перебирая разноцветные кисточки на покрывале, – и слышала, что сказал хирург…
– Абсурд, – шикнул Льдов. – Та Виктория, которую знаю я, всегда добивалась своего, несмотря ни на что. Тем более на чужое мнение.
Девушка, подняв на него тусклый взор, в котором мелькнула слабая искра надежды, удивилась.
– Помнишь свой первый выход в красном платье? – вкрадчиво задал вопрос Вадим
Мелкие проблески света озарили ее еще мрачный лик, зажигая голубые, как небо, глаза блеском жизни.
– Напомни, – с легкой хитрецой, о которой она сама не подозревала, проронила Вика.
– Никогда не видел настолько уверенную в себе девушку, – убежденно сказал он, наклоняясь к ней всем корпусом. – Тогда мне показалось, что нет никого сильнее тебя. Ты в силах растоптать своими длинными шпильками кого угодно. Даже меня.
Никольская пребывала во взволнованном молчании.
– И… – превозмогая холодность, он закончил искренне, – тогда мне хотелось, чтобы ты раздавила меня как таракана, который отравлял твою жизнь все эти годы.
Вика, ощущая, как ее глаза намокли, а губы растянулись в лукавой улыбке, приоткрыла рот, но решила воздержаться от ответа.
– Помни об этом, когда кто-то попробует сказать тебе, что есть что-то невозможное, – прохладно произнес парень. – Ты же любишь, когда победа дается тебе тяжелее, чем остальным?
– Так она ценнее, – благодушно согласилась девушка.
Вадим промолчал, собираясь с мыслями. Парень был настолько сосредоточен, что морщины на его лице стали видны чуть отчетливее. Сделав глубокий уверенный вздох, он сказал:
– Прости меня…
Никольская, обескураженная его словами, вдруг сузила глаза, сдерживая слезы, которые дали о себе знать.
– …за то, что бросил тебя в самый сложный момент в наших отношениях.
Едва переведя дыхание, выдерживая маску равнодушия на лице, парень добавил искренне, насколько это было возможно:
– Я скучал.
Вика резко вздохнула, и застывшие слезы хлынули по измученным щекам, будто ливень в безоблачную погоду. Из ее рта донесся писк, от которого у Льдова вновь схватило сердце. Он, взяв девушку за руку, сжал ее прохладные пальцы в своей ладони.
– Я ненавидела тебя! – Продолжая громко всхлипывать, девушка не отводила горького взгляда от парня, видя, как среди его напускного безразличия протискивалась былая забытая нежность. – Я так тебя ненавидела. Мне хотелось, чтобы ты задохнулся от той боли, которую причинил мне…
– Ты знаешь, Вика, – неожиданно нежно и поспешил выразить он, – я страдал заслуженно и получил сполна. Ведь что было бы, если бы этот парень оказался хорошим малым?
Никольская подняла уголки пухлых губ, прикусывая их. Вадим, сделав рывок вперед, обнял ее за плечи и прижал к себе, слыша, как она разревелась окончательно. Осторожно подняв ее лицо за подбородок, он дрожавшими губами впился в ее рот, получая ответный крепкий поцелуй с терпким привкусом слез. Вика, целуя жадно, не в силах насытиться его прикосновениями, вцепилась пальцами в его бедро. Она зажмурилась, отдавая себя всю этому мгновению, когда они оказались так близко друг к другу, насколько не были никогда. Льдов, простонав неистово в поцелуе, отстранился от нее, тая: