– Полина была не таким человеком, как я, – в той же манере ответил мужчина. – Она была мягкотелой, легкомысленной, доверчивой…
– Она была моей мамой! – продолжил младший Козлов, качая тяжелой головой.
– Она хотела забрать тебя у меня, – яростно отстаивал мужчина.
Его недавно контролировавший все взгляд дал слабину, и теперь он блестел, напоминая парню его собственный.
– Надо было дать ей сделать это, – прорычал Саша, размахивая руками, хрипло и тяжело дыша.
– Забрать тебя? – усмехнулся отец, на виске которого заметно пульсировала зеленая вена. – Забрать тебя у меня? – Он медленно вышел из-за стола и размеренно направился к парню. – Мою кровь? – Мужчина не сводил безумного взгляда с возмужавшего чада. – Ты мой сын. Ты носишь мою фамилию. Я сделал тебя. Я вырастил тебя, обеспечил всем необходимым, дал образование, ты моя копия! – Бизнесмен говорил громко и гордо, не опуская подбородка. – Ты Козлов!
Саша промолчал, проводя дрожавшими пальцами по потрескавшимся губам. Он резко сжался и отошел от отца. По щекам неосознанно для него лились отравленные слезы.
– Александр, – продолжил уже терпеливо Алексей Анатольевич, – есть люди, которые едят, а есть люди, которых едят. Твоя мама предпочла быть съеденной… Мы не такие, как она.
Парень в отчаянии поглядел на отца, который теперь смотрел на него с сожалением и горечью.
– Ты мой сын, Александр. Ты такой же, как я. Наша с тобой судьба быть хищниками: атаковывать и завоевывать. Таков наш характер и таково наше предназначение.
Саша прислушался к его словам, переставая нервно дышать.
– Я никогда не желал тебе зла. Я воспитал тебя так, как умел, как меня воспитывал мой отец. Только благодаря власти, контролю и дисциплине мы можем жить так, как хотим, – добил поучительно мужчина.
– Я обидел Розу, – пристыженно признался парень, проглатывая горечь, скопившуюся под языком. Его отчаянный взгляд устремился в сторону окна, за которым, осыпаясь, словно божья кара, лил беспощадный проливной дождь. – Я ударил ее…
Алексей Анатольевич, подойдя к сыну, позволил себе сказать:
– Ты совершил ошибку.
Получив в ответ неровное молчание Саши, он продолжил:
– Мне нравится Роза, – снисходительно произнес мужчина, потянувшись к нему. – Она умная, красивая и невероятно добрая девушка… но она не мы. Слишком нежная для нашего мира, – сочувственно проговорил отец. – Поэтому я и не хотел, чтобы ты встречался с ней: не потому, что я против ваших отношений, а потому, что она, словно цветок в пустыне, засохнет рядом с тобой. Как… – Он оборвал себя на полуслове, не став договаривать.
Лес, чья бордовая россыпь листьев украшала темные стволы, зазывал, будто ворожея, в свои когтистые объятия.
– Александр, – Алексей Анатольевич прикоснулся к дрожавшему плечу сына, – давай мы…
Оттолкнув отца, парень сорвался с места. Схватив брошенный на пол револьвер, он в страхе убежал в коридор, не замечая никого и ничего вокруг.
Выйдя из медпункта, Роза присела на первую попавшуюся лавочку. Рядом сидел Рустам. Он, придерживая пухлый комок ваты около носа, откинулся назад, бесцельно уставившись в потолок.
– Извини, – скупо прошептала девушка, сложив вымытые ладони на колючих коленях.
– Забей, – устало выдохнул он. – Мне следовало догадаться, что такое случится.
Роза отвела полный раздумий взгляд в сторону.
– Без обид, – чуть мягче сказал парень, привлекая ее внимание на ничтожно малое мгновение, – но никаких свиданий.
– Понимаю, – ответила она равнодушно.
Рустам, дождавшись, когда настырная кровь остановилась, вернулся в медпункт. Роза непонимающе смотрела на дверь кабинета, прокручивая в голове мысли, будто детали сложного механизма.
Вдалеке, широко шагая, шел Андрей. Держа правую руку на весу, он вошел в медпункт, но, услышав громкий протест медсестры подождать снаружи, вернулся в коридор и прикрыл дверь.
Развернувшись, барабанщик встретил перед собой Розу, чей меланхоличный вид никак не сочетался с нежно-салатовым платьем и завитыми кудрями цвета мармелада. Увидев, как он искал ближайшую скамейку, девушка отодвинулась, приглашая присесть рядом.
Андрей, неуверенно подойдя к ней, сел с другого конца, продолжая держать руку поднятой.
– Почему не идешь на пары? – спросил дружелюбно он, отмечая, как элегантно высокие белые гольфы смотрелись на ее открытых коленках.
Роза, отсутствующе ответила:
– Меня отпустили с занятий.
Услышав ее немногословный ответ, Андрей отвлекся на редко проходивших мимо студентов.
– У тебя что-то с рукой? – поинтересовалась она, указывая на ладони парня.
– Ударился мечом, – ответил он, пытаясь согнуть и разогнуть пальцы правой руки. – Ноет, но не сильно. До концерта заживет.
Серебрянникова слегка улыбнулась ему:
– Концерт?
– На следующей неделе… После «Пик» все поперло, – с ликованием поделился Андрей. – Меня даже на улице стали узнавать.
– Ты же мечтал стать популярным, – с огорчением сказала Роза.
Молодой человек замер. Заметив пластырь на ее правой щеке, он спросил, чуть насторожившись:
– Что с тобой случилось?
Она, застыв с открытым ртом, провела пальцами по шершавому пластырю, удивляясь.
В момент вопросительный взгляд Андрея наполнился осознанием произошедшего. Злость проскочила в чертах лица барабанщика.
– Ты предпочла плохого парня, – горько проговорил барабанщик.
С каждым его словом лицо Розы теряло былую растерянность и обретало незнакомое ему выражение скептицизма.
– Он не плохой парень, – неосознанно возразила она.
– Он ударил тебя, – продолжил настойчиво Андрей, отчего девушка резко закрыла рот.
На рукавах ее белоснежной рубашки, словно рябиновые ягоды в снежной пыли, виднелись засохшие капли крови.
Роза снова посмотрела на бывшего и сказала:
– Это не твое дело, Андрей.
– Да, точно, – посмеялся он, но тут же напускная злость испарилась. Тонкие губы выпрямились в длинную розовую нить, а в лазурных глазах блеснула искра осознанности. – Это больше… не мое дело. – Принимая свои слова, соглашаясь с ними, он произнес каждое так легко, словно избавился от долгой непосильной ноши, которая обременяла его все это время.
В этот момент из кабинета медсестры вышел Рустам, нос которого больше не походил на одно большое кровавое месиво. Андрей, как ни в чем не бывало поднявшись с лавочки, вошел в медпункт, оставляя Розу в заслуженном одиночестве.
Он выбежал из особняка и направился сквозь промозглую непогоду внутрь бренного леса. Он убегал, раскидывая руками в стороны мокрые листья и ветви деревьев, хлеставшие его по сгоравшим щекам и лбу. Чувствуя холодную землю под уставшими ногами, он ощущал, как пистолет в руке горел, будто раскаленное железо. Запнувшись о камень, он остановился. Переведя дыхание, Саша огляделся.
Сквозь оглушавшую тишину он слышал, как в висках била горячая пульсировавшая кровь, а оружие в руке разгоралось стремительнее. Он судорожно вдохнул запах пряной хвои, промокших листьев и сырого мха, беспросветно осязая, как вокруг и внутри него все затуманивалось, будто в страшном сне, от которого хотелось проснуться. Прикрыв глаза, он посмотрел вверх. Оттуда, среди лесной глуши, пробивались ослабленные грозными тучами лучи солнца. Крупные капли дождя падали на его пылавшее лицо.
Он, подняв пистолет, надавил чувствительным курком в потный висок. Сыпучая вода мучительно скатывалась по ручке ствола, между его парализованными пальцами в рукав куртки, пуская по его коже рой мурашек. Он прикрыл изнуренные глаза, улавливая, как намокшие пряди волос липли к его лицу, будто жалившие пиявки.
Его мама читает ему сказку «Тысяча и одна ночь» мягким, будто тающий зефир, голосом. Под тонким шелком красного цвета высоко поднимается ее молочная грудь. Он бестолково путается в каштановых с гранатовым отливом локонах, чувствуя, как сахарно она пахнет, будто луговой клевер. Он ощущает ее тепло, ее спокойствие. Она рядом…
Он видит, как чистые капли воды прокладывают мокрые дорожки по бледным худым плечам Розы, как они сливаются в ее красных волосах целительным ручьем. Она касается своей кожи, размазывая вязкую пену по заточенным, словно острия стрел, ключицам и груди, задевая розовые бусины сосков прозрачными пальцами… Ее сосредоточенный на книге взор мерцает опалом в свете заката, а когда она поднимает проникновенные глаза на него, то ему кажется, что она видит его насквозь…
Он помнит тот знойный летний вечер в загородном доме. Стройное женское тело, чья загорелая кожа блестит морским песком в тени развевающихся штор, приковывает внимание. Зеленый, сводящий с ума, кошачий взгляд Вики завораживает. Намокший леопардовый лиф, прикрывающий вздымающуюся грудь, манит подойти и снять его… Между оголенных бедер выглядывает Вадим. Его медный обжигающий льдом взор не отпускает ее раскрасневшееся от сладкой неги лицо. Она выгибается навстречу его безрассудным ласкам, то впиваясь красными ноготками в короткие волосы цвета спелой ржи, то размазывая пурпурную помаду по губам, желающим получить поцелуй от парня, который сидит напротив них и наблюдает за их игрой с напряжением…
Поставив дрожавший палец на курок, он зажмурился. Пробирающий холод забрался к нему под кожу, в вены, в кровь…
Роза касается пятна крови, выступившего на тонкой коже персикового цвета. Она непонимающе и будто смиренно смотрит на него в упор…
Мама, открыв дверь, мчится из отцовского кабинета в слезах. На ее искривленных губах размазанная губная помада, а щеки красные, разукрашенные пощечинами мужа… Он сбрасывает все украшения, которые дарил ей, с лестницы. Тяжелые бриллианты сверкают в отравленном воздухе подобно кислотным каплям дождя… Молочный жемчуг, украшавший этим вечером притягательную шею Вики, звонко подпрыгивает по ступенькам и падает к ней, неуклюже лежавшей в окружении многочисленных гостей…