Лучезарная и даже счастливая, она лежит под Вадимом, несуразным и худым. Ее пухлые губы оставляют легкие поцелуи на его шее, а ее голая полная грудь стремится навстречу ему, вздымаясь, будто пепельные горы, под его снежными ладонями… Она видит Сашу, и ее счастливое лицо застывает в выражении замешательства, испуга, ужаса… Он хватает Вадима за шею и отрывает от нее, не слыша ее истошные крики с мольбой остановиться… Желтые ирисы, разукрашенные бордовой краской с терпким ароматом накаленного железа, рассыпаются в ледяных осколках вазы…
Алые волосы, растрепанные в порыве страсти, разлетаются огненным веером на кожаном диване. Тонкие, болезненно худые ноги Розы, облаченные в черные чулки, сжимают его здоровые мощные бедра. Он рвется навстречу ее лону, заполняя ее полностью, утопая в ее тесности…
Смачная пощечина от отца…
Мамины животные крики…
Разбитое лицо Рустама…
Поцелуй Вики и ее улыбка, украшенная цепочкой брекетов…
Крепкое надежное объятие Вадима…
Резкий удар в живот…
Безжалостные слезы Розы…
Он закричал, не убирая палец с шаткого курка. Задышав резко и прерывисто, он одним вдохом задержал неистовое дыхание, готовый принять свою судьбу.
Прозвучал глухой выстрел, накрывая бессмертные деревья мощной звуковой волной. Внезапно бессменные стражи леса, вороны, собравшиеся на замерших ветвях, взлетели, окутывая смиренное небо невнятным страшным карканьем. И среди лесной глуши вновь воцарилась торжествующая тишина.
Стоя напротив зеркала, она успокаивающе проводила руками по своей шее. Тонкие, почти невидимые пальцы коснулись бесчувственными кончиками пластыря на больной щеке. Она вновь дотронулась до потемневшего синяка на круглом подбородке и прошипела. Саднивший ушиб запульсировал. Вздохнув, она вышла из ванной комнаты.
Побродив по пустой квартире, девушка вернулась в свое логово и бесцельно подошла к рабочему столу, на котором лежали уже вытащенные из сумочки учебник и тетрадки. Пролистнув невзначай некоторые из них, она обнаружила знакомый снимок, сделанный в фотоавтомате. Она вытащила фотографию целиком и слегка приуныла.
Вдруг в квартиру протяжно позвонили. Роза, отложив фото, поспешила в коридор. Открыв входную дверь, она молча отошла в сторону, пропуская незваного гостя в квартиру.
Парень безмолвно вошел внутрь. Он встал посреди слабо освещенной прихожей. Девушка не сразу защелкнула на замок дверь.
– Я хотел поговорить с тобой, – сказал он одновременно равнодушно и строго. – Я узнал сегодня кое-что, – сообщил парень, пока холодная вода продолжала скатываться по нему, будто с уличного фонаря в эпицентре ненастной погоды. – Кое-что действительно плохое.
Его горевший взгляд скользнул по лицу Розы. При виде небольшого синяка и пластыря, наклеенного на всю щеку, он стиснул челюсть и отвел стыдливые глаза в сторону.
Девушка сложила руки на груди и, обнимая себя, осторожно спросила:
– Это как-то связано с твоей мамой?
– Роза, пожалуйста, не перебивай меня, – чуть повысив голос, не смотря в ее жаждавшие правды глаза, попросил Саша.
Она терпеливо прикрыла рот, следя за тем, как он тяжело собирался с разбросанными мыслями.
– То, что я узнал… – откровенно заявил Козлов. – Я не знаю, что мне делать с этим… Я боюсь. Мне больно, и… эти чувства разрывают меня, – дрожавшим голосом говорил он, сжимая кончики волос в кулак. – Я будто нахожусь на минном поле: одно неловкое движение, и я взорвусь.
Девушка, не двигаясь с места, внимательно слушала его ничего не предвещавшую исповедь.
– Я подумал, что должен сделать… еще. – Тут он поднял тяжелый изнуренный взгляд на нее и продолжил уже воинственнее: – Мы из разных миров, Роза. Я – тот, кто ест. Ты – та, которую едят… Мы никогда не поладим. Я буду обещать и дальше исправиться, стать лучше, но это не поможет. Я всегда буду портить твою жизнь.
Серебрянникова прищурилась, сжимая губы в немом несогласии.
– Я бы хотел расстаться, – тихо подвел Саша, сдерживая прерывистое дыхание.
Роза застыла на месте, опуская руки вниз. Она незаметно сжала маленькие ладони в кулаки, наблюдая, как парень метался напуганным взглядом по квартире, не в силах собрать разрозненные мысли в единую суть, и решительно прошептала:
– Саша…
– Но, когда я принял такое решение, то понял, – Козлов перебил ее дребезжавший тонкий, словно звучание расстроенной арфы, голос, – я не смогу это сделать… Не смогу тебя отпустить, – он упрямо покачал головой. – Я люблю тебя, Роза, – решительно заявил парень.
Девушка, будто ясная луна в облачную ночь, просияла, а ее недоверчивый взгляд растаял.
– Люблю, – повторил он, ставя жирную точку во всем произошедшем. – Да, я такой, и меня, черт возьми, не изменить. Я буду продолжать вести себя как полный мудак. Но, Роза, я не хочу и не собираюсь тебя терять из-за того, что мы разные. Я хочу быть с тобой…
Он резко провел ладонью по волнистым волосам, грубо коснулся измученных век и пересохшего рта.
– И это неважно. – И он все же спросил: – Важно лишь то… хочешь ли ты быть с таким чудовищем, как я?
Саша взрывался от ожидания ответа, пока его скулы непроизвольно сжимались от сдерживаемого внутри эмоционального бедствия.
Роза медленно подошла к парню и, окутав его каменную шею нежным прикосновением рук, сказала:
– Я люблю тебя, Саша.
Она поцеловала его в остывшие, замершие от холода губы, оставляя на них невесомое облако тепла, исцеляя.
– Что?.. – растерялся он, вгрызаясь потемневшим взглядом в одухотворенное лицо Розы вновь и вновь. – Повтори…
– Я люблю тебя, – не сразу сказала девушка, прижимаясь всем дрожавшим телом к его торсу, – и я буду с тобой. Несмотря ни на что.
Порывистые руки Саши обвили ее тонкий стан, будто стальные цепи. Он рывком прижал ее к стене, ловя голодными губами неожиданный вздох. Скинув с себя куртку и худи, отбросив мешавшую одежду, он сжал ее шею рукой и поцеловал Розу так глубоко, как только мог. Уловив ее тихий стон на своей коже, Саша резко стянул порванные колготки с подкосившихся ног девушки и швырнул их в сторону вместе с трусиками. Одним грубым движением он беспрепятственно поднял платье вместе с лифчиком до ее подбородка и коснулся обжигавшим языком ее возбужденных сосков. Дрожа, будто неуловимый свет свечи от щекотного дуновения ветра, в его руках, она в исступлении ловила его плотоядные прикосновения к своей груди.
Обессиленно упав на колени, он с нетерпением раздвинул ее ноги и впился ртом в ее промежность. Роза, отчаянно удерживаясь пальцами за стену, откинула голову назад, утопая в чувстве, что каждая клеточка ее бренного тела принадлежала ему. Его властные губы исследовали каждый сантиметр ее тела, а целеустремленный язык отчаянно стремился войти в нее глубже. Она стонала тихо, извиваясь, будто обезумевшая змея, кидаясь осмелевшими бедрами навстречу ему.
Он не сводил глаз с нее, наслаждаясь тем, как тонкие брови девушки непроизвольно сходились к напряженной переносице, как ее обезвоженный рот пораженно застыл в долгожданном вздохе экстаза.
Он, вмиг поднявшись с пола и одним движением смахнув с себя вниз джинсы и нижнее белье, вошел в нее.
Роза зажмурилась, ощущая, как Саша безумно и больно заполнял ее изнутри, как он проникал с каждым порывистым движением бедер все глубже и глубже, захватывая ее целиком в свой вихрь переживаний. Сжав ладонями его плечи, она распахнула веки, смотря в два мерцавших ненавистью и скорбью черных топаза…
Позже, лежа на кровати, Саша завороженно наблюдал, как мелодично мерцала оголенная кожа Розы в сгущавшемся свете смуглых сумерек. Он провел обреченным взглядом по спутанным волосам на ее беззащитном затылке, спустился им вдоль хрупкого позвоночника и увлеченно коснулся ее красных от его разгоряченных ладоней бедер.
– Прости за это, – трескуче прошептал Козлов, указывая на хорошо видимый укус на внутреннем бедре девушки.
Роза, отвлекшись от раздумий, перевела задумчивый взор на след, оставленный в порыве их страстного, будто долгожданный бой, соития. Она провела тонкими пальцами по потемневшему кровоподтеку. Ее темный взгляд упал на содранную кожу разбитых коленок. Щеки девушки зардели, прикрывая влажным румянцем веснушки…
– И за это, – он осторожно коснулся подушечками сухих пальцев пластыря на ее лице, – тоже прости.
Роза, накрыв его ладонь своей, слегка улыбнулась то ли облегченно, то ли загадочно.
– Врач сказал, что это просто царапина. Шрама не будет, – пролепетала девушка.
– Я обидел тебя, – непростительно для себя сказал парень. – Я обещал больше не вредить, но нарушил свое обещание.
Он замолчал, опуская руку на оголенное колено.
– Это ты, Саша, – просто ответила она. – Ты мне понравился именно таким.
Он застыл в непонимании, с немым вопросом на кончике обожженного языка.
– Ты тот, кто ест, я та, которую едят, – констатируя, девушка наконец решила: – Но что, если я попробую измениться?
– Я не хочу этого, – покачал головой Саша.
– Я хочу, – прервала его она настойчиво. – Ты прав, я такая размазня.
– Ты не размазня, Роза, – поспешил убедить ее парень. – Ты чуткая, ранимая, нежная…
– Вот именно, – вскинув брови, продолжила она пылко. – Ранимая… Меня чуть заденешь – разобьешь… Мне тошно быть такой.
Козлов горько поднял уголки губ, поняв, что теперь с девушкой бесполезно спорить.
– Хочу быть как ты. И у меня получится, – заключила она, приободрившись.
Парень кисло улыбнулся, касаясь ее руки и переплетая их пальцы в незыблемую твердыню.
– Ты говорил, что узнал что-то ужасное, – вспомнила Роза, наблюдая не сходившую с его лица глубокую грусть и ранее не виданную потерянность.
– Я не готов сейчас говорить об этом, – сказал он отстраненно. – Мне нужно время.
Девушка, скривив губы, покорно кивнула.
– Мне надоело бояться отца, – грозно добавил он, бесцельно рассматривая вещи, разбросанные по полу. – Пора покончить с ним. Больше он мне не указ.