они встретились в последний раз?
– Это ты виновата в том, что я попала на этот чертов остров. Это ты соблазнила меня тогда, – передразнила Рита свою давнишнюю подругу между двумя затяжками, пока спортсмен пытался разобраться, что к чему.
Рита рассмеялась. В общем и целом, конечно, это было нездоровое время, те холодные дни 1955 года, проведенные в учреждении для слабоумных.
В тот день, когда Нэте попала в восточно-ютландское учреждение в Брайнинге, четверо из воспитанников затеяли драку, и здание с высокими потолками было переполнено криками, воплями и жуткой суматохой.
Рите нравились дни, когда происходили хоть какие-то события. Ей нравилось наблюдать за бескровной потасовкой. Тем более что сотрудники заведения проявляли себя настоящими асами.
Она стояла у самого входа, когда полицейские привели Нэте, поместив ее между собой, и всего лишь короткого взгляда Риты оказалось достаточно, чтобы понять – привели девушку такую же, как и она сама. Влажные глаза, выражающие ужас перед увиденным безобразием. Но не только. В глазах читалась и злоба. Новенькая – настоящая жестокая тварь, по впечатлению Риты.
Злоба Рите тоже была по душе, ибо это чувство являлось для нее ежедневной движущей силой. Когда она воровала, когда опорожняла кошелек полного идиота и когда расталкивала сумасшедших, стоявших на ее пути. Она прекрасно понимала, что злоба ни к чему не ведет, но самого по себе ощущения было вполне достаточно. Поселив ее в своем организме, можно было творить все, что угодно.
Новенькой подыскали комнату всего в двух дверях от комнаты Риты, и уже за ужином она решила обработать эту девочку. Во что бы то ни стало, им необходимо стать друзьями и союзниками.
Она прикинула, что эта Нэте на пару лет младше. Одна из тех наивных и плохо приспособленных девчонок, явно смышленых, но пока еще не узнавших достаточно о жизни и человеческом естестве, чтобы понять, что все в мире – игра. Но теперь-то Рита научит ее этому.
Как только она устанет от постоянного сидения за штопкой носков и первые стычки с персоналом вызовут кое-какие проблемы, она придет к Рите искать утешения. И получит его. Не успеет бук покрыться листвой, они вдвоем сбегут отсюда, пообещала себе Рита. Пересекут Ютландию, а затем из Белых Песков на одном из рыболовных судов переправятся в Англию. Несомненно, рыбаки позаботятся о двух симпатичных девчушках в бегах. Кому ж не захочется приютить таких, как они, под своей палубой? Вот уж они раскачают им лодки[20]…
Прибыв в Англию, девицы выучат английский и устроятся на работу, а когда достигнут определенных успехов, следующей их остановкой будет Америка.
Да, у Риты план уже был наготове. Для осуществления не хватало только напарницы…
Не прошло и трех дней, как у новенькой наметились кое-какие проблемы. Она задавала слишком много вопросов, только и всего. А так как она сильно отличалась от всех убогих людей со Спрогё, ее вопросы расценивались как вызов.
– Веди себя спокойно, – сказала ей как-то Рита в коридоре. – Пускай они не догадываются о том, насколько ты умна, толку от твоего ума здесь мало. Молча делай так, как они говорят.
Затем взяла Нэте за руку и подтянула к себе.
– Ты освободишься отсюда, я тебе обещаю, но сначала вопрос: ждешь ли ты какого-либо посетителя?
Она помотала головой.
– И тебе не к кому пойти, если когда-нибудь тебя выпустят?
Очевидно, деваха была потрясена таким вопросом.
– Что значит «когда-нибудь»?
– Ну ты же не думаешь, что вот так вот просто можешь уйти отсюда? Я понимаю, конечно, что домики здесь красивенькие, и все же это тюрьма. И хотя ты можешь наслаждаться видом на фьорд и луга, тут во всех бороздах разложена колючая проволока. И тебе ее никогда не преодолеть без моей помощи, будь я проклята.
Нэте совершенно неожиданно хихикнула.
– Здесь нельзя ругаться, – тихо сказала она и ткнула Риту локтем в бок.
Все-таки она оказалась девчонкой что надо.
Выкурив две сигареты, Рита посмотрела на часы. 10.58 – пора взглянуть своему будущему в глаза.
На мгновение она решилась было крикнуть молодому человеку, стоявшему у дерева, чтобы тот подождал ее возвращения, но потом представила себе прекрасные волосы и округлые формы Нэте – и передумала. Ведь член можно заполучить в любой момент. Стоит только щелкнуть пальцами в любом уголке мира и в любое время суток.
Рита не узнала голос Нэте, прозвучавший в домофоне, но решила не придавать этому значения.
– Нэ-э-э-те-е, как приятно вновь слышать твой голос! – закричала она, толкая дверь, когда в домофоне раздалось шипение.
Возможно, Нэте болеет. По крайней мере, по голосу похоже.
Мимолетное сомнение исчезло, как только хозяйка отворила дверь и посмотрела на нее так, словно эти двадцать шесть лет были простым дуновением ветра и все обиды между ними забыты.
– Проходи, Рита, ты замечательно выглядишь. И спасибо за то, что ты так пунктуальна, – сказала Нэте.
Она провела ее в гостиную и усадила. Все те же крупные белые зубы и полные губы. Те же голубые глаза, способные выражать и страсть, и злобу; таких Рита не встречала больше ни у кого.
«Пятьдесят лет, и все та же красота», – подумала Рита, пока Нэте стояла у буфета и разливала в чашки чай. Прекрасные стройные ноги в обтягивающих брюках. Облегающая блузка, спускающаяся на крутые бедра, и упругие, как никогда, ягодицы.
– Ты держишься молодцом, красавица. Не могу поверить, что ты болеешь чем-то неизлечимым… Скажи, что это не так. Что это была лишь уловка, чтобы заманить меня в Копенгаген.
Нэте повернулась к ней с чашками в руках и теплом во взгляде, но не ответила. Все та же прежняя молчаливая игра, прямо как тогда.
– Я и не думала, Нэте, что ты когда-нибудь захочешь увидеть меня, – продолжила Рита, оглядевшись.
Не сказать, чтобы квартира была богато обставлена. По крайней мере, не так, как подобает обладательнице многих и многих миллионов, по сведениям Риты.
– Но я много думала о тебе, можешь себе вообразить, – сказала она, покосившись на две чашки.
И улыбнулась – две чашки, а не три.
Затем она повернулась к окнам – никакого адвоката не было и в помине. Ожидалось приятное времяпрепровождение.
Из Риты и Нэте получилась прекрасная команда, что сразу заметили наставники.
– Нам не хватает персонала в детском отделении, – сказали они и всучили им ложки.
И спустя несколько дней девушки принялись кормить совершеннейших дебилов, больших детей, прицепленных к батареям, так как те не могли самостоятельно сидеть за столом. Невероятно неблагодарная работа, которая выполнялась чуть поодаль, так что печальное зрелище никому не бросалось в глаза. Однако впоследствии обязанности им расширили – они должны были следить за идеальной чистотой детских лиц, а в благодарность за помощь на них повесили столь же безупречный уход за другим концом пищеварительной системы воспитанников.
Риту воротило от такой работы, ибо она была родом из тех мест, где дерьмо становилось видимым лишь в те редкие моменты, когда стоки переполнялись после проливного дождя. Нэте же, напротив, подтирала зады и выжимала подгузники так, словно занималась этим всю свою жизнь.
– Дерьмо, оно дерьмо и есть, – как-то сказала она. – Я и выросла-то среди него.
А затем рассказала про коровий навоз, свинячьи экскременты, лошадиный помет и изнурительные дни, так что обязанности, выпавшие на ее долю в этом учреждении, могли показаться каникулами по сравнению с той работой.
Однако Нэте прекрасно понимала, что она отнюдь не на каникулах. Это было видно по кругам под ее глазами и слышно, когда она проклинала врача, признавшего ее слабоумной по итогам своего безумного IQ-теста.
– Можно подумать, что хоть кто-то из врачей здесь, в Брайнинге, знает, какая разница между подъемом в четыре утра на дойку летом и зимой, – ворчала девушка, когда изредка неподалеку мелькал какой-нибудь белый халат. – Знаком ли ему запах в стойле, когда у какой-нибудь из коров начинается воспаление матки, которое не пройдет просто так? Едва ли. Так пускай и не выставляют меня дурочкой, только потому что я не знаю, как зовут короля Норвегии.
Почистив детские рты и задницы в течение двух недель, они получили возможность приходить в детское отделение, когда сами захотят, и Рита приступила к подготовке своего крестового похода.
– Нэте, скажи, а ты была у главврача? – спрашивала она каждое утро. – Или, может, беседовала с кем-то из других врачей? Ты вообще уверена, что главный медик отправил свою рекомендацию в приходской совет? Был ли он на твоей стороне? – Вопросы сыпались, как артиллерийские снаряды.
И спустя неделю Нэте это надоело.
В один прекрасный день после обеденного перерыва она оглянулась вокруг на косоглазые лица, кривые спины, короткие ноги и блуждающие глаза. Наконец до нее дошло.
Нэте превратилась в одну из тех, за кем сама и ухаживала, но она этого не желала.
– Я бы хотела поговорить с главврачом, – обратилась она к медсестре.
Та прошла мимо, качая головой. Повторив попытки еще несколько раз и поняв, что никто не хочет ее слушать, Нэте встала и закричала в полную силу.
Здесь опыт Риты пришелся как нельзя кстати.
– Если будешь продолжать в том же духе, в конце концов ты поговоришь с начальником. Только до этого тебе придется провести несколько дней привязанной к кровати, а тебе будут что-то такое колоть, чтобы ты помалкивала. Так что имей это в виду.
Нэте запрокинула голову назад, чтобы прокричать свое послание с еще большей мощью, но Рита сдержала ее.
– Единственные способы отсюда выбраться для нас – побег и стерилизация. Знаешь, как быстро они отбирают тех, кого следует подвергнуть стерилизации, а кого отпустить? Мне известно, что главный врач вместе с психологом на прошлой неделе отобрали пятнадцать девушек за десять минут. Как думаешь, скольких из них отпустили? Нет, когда к делу привлекается Министерство социального развития, будь уверена, большинство отправят в больницу Вайле. А потому, Нэте, я снова задаю тебе вопрос: за пределами данного учреждения есть ли кто-то, кого тебе будет не хватать? И если нет, то давай сбежим вместе после того, как накормим детей ужином.