Глава 42
Увидев, как Роза, чьи нервы накалились до предела, уставилась на бледное лицо Ассада, когда его выгружали из «Скорой» и отправляли в отделение реанимации, Карл осознал, что ночное ожидание отчета о состоянии друга будет для нее уже перебором.
– Ты сама доберешься домой? – спросил он в отблеске синих мигалок.
Он протянул коллеге ключ от машины и лишь потом сообразил, насколько она никудышный водитель, но его предложение уже было принято.
– Спасибо, – поблагодарила Роза и прижалась к нему, забыв обо всех барьерах, затем печально махнула в направлении носилок с Ассадом и поплелась к «Форду».
«Слава богу, сейчас не такой напряженный трафик», – подумал Карл. Если еще и с Розой ночью что-то стрясется, его карьера полицейского будет закончена.
А может, уже закончена…
Врачи принялись усердно колдовать над Ассадом в операционной, а затем один из них с серьезным видом предстал перед Мёрком, ожидающим у палаты, и сообщил, что с легкими, слава богу, все более-менее в норме, однако травма черепа и возникшая в результате гематома имеют такой характер, что обещать что-либо они не могут. На самом деле все оказалось настолько серьезно, что придется перевезти пострадавшего в Королевский госпиталь, отделение травматологии которого уже согласилось принять и обследовать Ассада, и даже, возможно, провести еще одну операцию, а затем перевести в отделение интенсивной терапии.
Карл кивал, тем временем в нем боролись гнев и печаль. Он не собирался сразу бросаться звонить Розе, чтобы рассказать об этом.
Мёрк прижимал к груди один из документов, которые Ассад спрятал под рубашкой. Курт Вад должен заплатить за все. И даже если им не удастся заполучить его законным способом, были и другие пути. Теперь ему было безразлично.
– Я только что услышал о несчастном случае, – раздался знакомый голос из глубины коридора.
К нему бежал Маркус Якобсен.
Это было настолько печально и трогательно одновременно, что Карлу пришлось промокнуть уголки глаз.
– Маркус, давай сейчас же отправимся в управление, – предложил Мёрк. – Я не могу поехать сейчас домой. Есть куча вещей, какие мне предстоит уладить прежде всего.
Маркус Якобсен поглядел в зеркало заднего вида и чуть подправил его.
– Хм, странно, эта машина уже так долго за нами едет, – заметил он и посмотрел на Карла. – Да, понимаю тебя. Но – утро вечера мудренее.
– Договорились, тогда тебе придется отпоить меня «Гаммель Данск»[24], когда доберемся. А сон пускай чуток подождет.
Он пересказал шефу отдела убийств все произошедшее за день, у него была такая потребность.
– Карл, я запретил тебе приближаться к Курту Ваду – и вот смотри, что в итоге получилось.
Мёрк кивнул. Его фраза была справедлива и неизбежна.
– И все же хорошо, что ты не внял моим словам, – продолжил шеф.
Карл повернул голову.
– Спасибо, Маркус.
Шеф тщательно подбирал слова, прежде чем произнести их вслух.
– Карл, я бы хотел поговорить кое с кем, прежде чем ты продолжишь работать над этим делом.
– Допустим. Но я всерьез опасаюсь, что не могу больше ждать.
– Тогда, Карл, к сожалению, я должен временно отстранить тебя от должности.
– Если ты так поступишь, подонки улизнут со всей той мерзостью, которую они совершили.
– С какой, Карл? С тем, что они совершили покушение на тебя? С тем, что они сделали с Ассадом? Или с тем, что выстроили собственную новую партию, а также со своими давнишними преступлениями?
– Со всем вместе взятым, да!
– Я должен кое-что тебе сказать. Если ты не остановишься, пока я не обсужу все это с некоторыми людьми, Курт Вад с компанией действительно улизнут. Давай же договоримся, что ты поработаешь в офисе, пока я не позволю тебе иные виды работ.
Карл пожал плечами. Сказано было не слишком много.
Они остановились на парковке и мгновение постояли перед бетонным зданием, устремив взгляд на управление и обдумывая события минувшего дня.
– У тебя есть сигарета? – прервал молчание шеф.
Карл на секунду улыбнулся нерешительности Якобсена.
– Есть, только прикурить нечем.
– Сейчас, у меня зажигалка в бардачке лежит…
Шеф отвернулся и успел сделать всего пару шагов, как вдруг темный автомобиль с выключенными фарами, двигавшийся по диагонали вдоль тротуара возле здания управления, прибавил газу и понесся прямо на них.
Боковая часть автомобиля подпрыгнула, когда колеса наткнулись на бордюр, звук металла пронзительно отозвался у Карла в ушах, он бросился в сторону и откатился по тротуару. Автомобиль с визгом остановился и тут же припустил задним ходом, так что коробка передач зашипела и в воздухе запахло жжеными покрышками, набирающими обороты.
Полицейские услышали выстрел, но не поняли, с какой стороны стреляли. Единственное, что они отметили за какие-то миллисекунды, – это то, что траектория автомобиля изменилась, он словно потерял управление и понесся по диагонали на проезжую часть, где на полной скорости врезался в припаркованную гражданскую машину кого-то из сотрудников полиции.
Только после этого они заметили, что из двора управления примчался на мотоцикле полицейский с пистолетом наготове, и только тогда Карл услышал, насколько многословный поток проклятий и ругательств в состоянии произвести его шеф за ничтожное время.
Пока руководитель отдела по связям с общественностью и начальник отдела убийств изо всех сил сдерживали напор журналистов и телевизионщиков, Карл занялся проверкой сведений о человеке, совершившем покушение. Правда, у того не оказалось при себе никаких документов, но Карлу оказалось достаточно обойти коллег, и фотография мертвого мужчины, сидящего на сиденье автомобиля с круглым отверстием в шее, принесла плоды. Парни из уголовно-разыскного отдела C, сидевшие на третьем этаже, были тертыми калачами.
– Это Оле Кристиан Шмидт, – с ходу заявил один из них, и, получив имя, Карл сразу напал на след.
Бывший горластый активист правого толка, недавно освобожден после двух с половиной лет тюрьмы, полученных за два насильственных нападения – на женщину, являвшуюся членом исполнительного комитета социалистов, и на подростка-иммигранта, случайно проходившего мимо. Не то чтобы впечатляющее криминальное прошлое, но достаточное для того, чтобы опасаться за дальнейшую карьеру.
Карл смотрел на плоском экране выпуск новостей по TV-2 ровно с того момента, как сел на рабочее кресло.
Маркус Якобсен и начальник пресс-службы прекрасно справились с брифингом на тему эпизода с выстрелом. Ни слова о проводимом расследовании, ни слова о подоплеке инцидента. Лишь констатация того, что совершенно неожиданно водитель спятил, и можно было лишь благодарить судьбу за то, что рядом оказался решительный мотоциклист, спасший жизни сотрудников криминальной службы.
Карл кивнул. Эпизод демонстрировал, что Курт Вад пребывал в отчаянии и что этим эпизодом все не ограничится, – никаких сомнений. По возвращении Маркуса им предстояло обсудить, каким образом приступить к немедленным арестам.
Затем картинка поменялась, и ведущий вкратце прокомментировал заслуги Маркуса Якобсена и выразил сожаление, что имена погибшего и сотрудника полиции до сих пор не разглашены.
Картинка поменялась снова, чего нельзя было сказать о выражении лица ведущего.
– Сегодня около девяти часов утра любитель лодочных прогулок испытал серьезное потрясение, отплыв из гавани Хавнсё и на полдороге к Сайербю, что на острове Сайеро, обнаружив утопленника, всплывшего на поверхность. Мы можем сообщить, что речь идет о 31-летнем журналисте Сёрене Брандте. Родственники уже оповещены о находке.
Карл отставил чашку кофе и в ужасе уставился на экран, где замаячила фотография улыбающегося Сёрена Брандта.
Неужели кошмару не было конца?
– Ты ведь знаком с Мэдвигом, Карл? – спросил Маркус и предложил своим гостям присесть.
Карл кивнул, подавая руку коллеге. Карл Мэдвиг, один из жестких парней из полицейской разведки; да-да, с ним он был знаком лучше, чем со многими другими.
– Сколько лет, сколько зим, Мёрк, – поприветствовал его Мэдвиг.
Что верно, то верно. С тех пор как они с тезкой вместе проходили учебу в полицейской академии, их пути так и не пересеклись, но Мэдвиг был действительно очень занят, став настоящей звездой полицейской разведки. В свое время он был замечательным парнем, но, по слухам, с годами растерял часть своего врожденного обаяния. Возможно, дело было в его постоянном темном костюме, а возможно, в самоуверенности, для взращивания которой возникли как нельзя более подходящие условия. В общем, Карлу было все равно.
– Здорово, Медуза, – бросил Карл, позабавившись тому, как Мэдвиг слегка вздрогнул, когда давнишнее прозвище вдруг всплыло из тумана забвения. – Вот мы и добрались до ситуации, когда приходится привлекать разведку… Не то чтобы инициатива исходила от меня, – продолжил он, понимающе покосившись на Маркуса. Глава отдела убийств полез за своей никотиновой жвачкой.
– Карл, спешу поставить тебя в известность о том, что именно Мэдвиг руководит в службе полицейской разведки выяснением обстоятельств возникновения «Чистых линий» и сбором сведений об узком круге основателей, в том числе о Курте Ваде. Вот уже четвертый год продолжается эта работа, а потому ты, конечно, понимаешь…
– Я все понимаю, – оборвал его Карл, поворачиваясь к Мэдвигу. – Я сдаюсь на твою милость, Медуза, выкладывай!
Тот кивнул и выразил соболезнования в связи с обстоятельствами, коснувшимися помощника Карла. Возможно, слово «соболезнования» прозвучало немного неуместно. По крайней мере, он надеялся на неуместность этого слова всем сердцем.
Затем Мэдвиг изложил суть их расследований – вполне открыто, прямо и в некотором смысле даже заинтересованно. Было заметно, что дело действительно захватило его. Он также залез в глубины и откопал сведения о том, на что были способны члены сообщества, будучи, казалось бы, абсолютно респектабельными людьми.