(продолжение следует)
Физика и лирика
Афоризмы отечественных учёных, писателей и государственных деятелей о математике
Химия – правая рука физики, математика – ее глаз.
Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит.
Всё, что до этого было в науках: гидравлика, аэрометрия, оптика и других темно, сомнительно и недостоверно, математика сделала ясным, верным и очевидным.
Стремящийся к ближайшему изучению химии должен быть сведущ и в математике.
Слеп физик без математики.
(М.В. Ломоносов, 1711–1765 гг., первый великий русский учёный)
Математика – гимнастика ума.
(А.В. Суворов, 1730–1800 гг., выдающийся военный гений России)
Математика – это язык, на котором говорят все точные науки.
Только с алгеброй начинается строгое математическое учение.
Математике должно учить в школе еще с той целью, чтобы познания, здесь приобретаемые, были достаточными для обыкновенных потребностей в жизни.
(Н.И. Лобачевский, 1792–1856 гг., русский математик и механик XIX века)
Вдохновение нужно в геометрии не меньше, чем в поэзии.
(А.С. Пушкин, 1799–1836 гг., величайший русский поэт)
Много из математики не остается в памяти, но когда поймешь ее, тогда легко при случае вспомнить забытое.
(М.В. Остроградский, 1801–1861 гг., русский математик и механик)
Науки математические с самой глубокой древности обращали на себя особенное внимание, в настоящее время они получили еще больше интереса по влиянию своему на искусство и промышленность.
(П.Л. Чебышев, 1821–1894 гг., русский математик и механик)
В математике следует помнить не формулы, а процессы мышления.
(В.П. Ермаков, 1845–1922 гг., российский учёный-математик и механик)
В математике есть своя красота, как в живописи и поэзии.
(Н.Е. Жуковский, 1847–1921 гг., русский учёный, основоположник гидро- и аэродинамики)
Поэт должен видеть то, чего не видят другие. И это же должен и математик.
(С.В. Ковалевская, 1850–1891 гг., русский учёный в области математики и механики)
Рано или поздно всякая правильная математическая идея находит применение в том или ином деле.
(А.Н. Крылов, 1863–1945 гг., русский и советский военный учёный-математик, механик и кораблестроитель)
Леммами называются самостоятельные утверждения, справедливость которых сама по себе никого не беспокоит.
(Ф.Е. Топорищев, псевдоним – Моралист, русский афорист и публицист)
Чем фундаментальнее закономерность, тем проще её можно сформулировать.
(П.Л. Капица, 1894–1984 гг. советский физик, инженер и инноватор)
Книга высшей математики начинается словами: «Мы знаем».
(И.А. Ильф, 1897–1937 гг., советский писатель)
Несчастье физики в том, что ее фундамент никак не достигнет дна абсолютной истины.
(Г.Ф. Александров, 1908–1961 гг., советский партийный и государственный деятель, учёный-философ)
Кто с детских лет занимается математикой, тот развивает внимание, тренирует свой мозг, свою волю, воспитывает настойчивость и упорство в достижении цели.
(А.И. Маркушевич, 1908–1979 гг., советский учёный-математик и педагог, книговед)
«Числа управляют миром», – говорили пифагорейцы. Но числа дают возможность человеку управлять миром, и в этом нас убеждает весь ход развития науки и техники наших дней.
(А.А. Дородницын, 1910–1974 гг.,советский учёный в области математики, геофизики и механики)
Наряду с математизацией знаний происходит и математизация глупостей; язык математики, как ни странно, оказывается пригодным для выполнения любой из этих задач.
(В.В. Налимов, 1910–1997 гг., советский и российский учёный-математик и философ)
Умственный труд на уроках математики – пробный камень мышления.
(В.А. Сухомлинский, 1918–1970 гг., советский педагог-новатор, писатель)
Математика – это то, что русские преподают китайцам в американских университетах.
(С.П. Капица, 1928–2012 гг., советский и российский учёный-физик, просветитель, телеведущий, главный редактор журнала «В мире науки»)
Доказательство – это рассуждение, которое убеждает.
(Ю.А. Шиханович, 1933–2011 гг., советский и российский математик и педагог, правозащитник)
Геометрия полна приключений, потому что за каждой задачей скрывается приключение мысли. Решить задачу – это значит пережить приключение.
(В.В. Произволов, 1937 г.р., советский и российский математик)
Человек на земле
Борис КОЛЕСОВ. Ждущие любовь
Поэма не совсем по Гоголю
Часть 1
По Среднегорью
С Атлантики на Париж волнами накатывали то удушающая жара, то урывисто шквальные дожди. При всем том погодные перипетии не могли развеять эйфорию недавно одержанной победы над гитлеровцами.
У легких столиков, вынесенных из небольших рестораций на улицу, сидели горожане в хорошем расположении духа, пили пряно пахнущий кофе.
Им доставляло удовольствие гадать: каков будет урожай винограда в этом году? Тут каждый был знатоком привходящих климатических обстоятельств.
За столиками радовались жизни, предвкушая дегустацию молодого, приятного на вкус вина.
Севернее парижской параллели Европа купалась в белом млеке бриза. На Лондон с Гольфстрима шли теплые туманы.
Они – с парной всепроникающей настойчивостью – растекались по каменным джунглям, по куртинам зеленых парков. Позволяли себе надолго зависать над широкой гладью трудолюбивой Темзы.
И уже потом, пропитанные пароходными и катерными дымами, не спеша катились к морю, за спину длинной островной гряды Великой Британии.
А вскоре незаметно, как-то украдкой, исподволь явилось и накрепко укоренилось в блеске лучистого солнца желанное, в надежных листвяных одеждах, долговременное лето. Повсюду в Европе установились погожие деньки, и в центральной ее части стало припекать сильнее с каждым днем.
1
В июле сорок шестого у майора Валерия Ладейнина обострилась болезнь желудка, заставлявшая крепкого на вид военного иногда сгибаться в три погибели.
Он приобрел проклятую хворобу на войне, когда лейтенантом – выпускником академии, что располагалась в московском Лефортове – попал под ножи гигантской мясорубки возле Можайска.
В те стылые дни столица всеми силами защищалась.
С ним же приключилось вот что именно – чуть не погиб под бомбами. Полк на марше был настигнут массированным ударом с воздуха.
Затем новоиспеченный лейтенант едва не попал в окружение.
Пришлось ему уходить от фашистского клина лесами. Пробирался к своим, питаясь сосновой хвоей и корой черных простуженных осин.
Выбраться выбрался, но последующие события требовали не столько санаторного лечения желудка, сколько банальных бинтов – то пуля оказалась в ноге, то осколок саданул по голове. Потом воспалившаяся рана спины и вовсе чуть не отправила офицера на тот свет.
Что говорить, год за годом здоровья не прибавлялось. Война всё продолжалась и продолжалась, а он… что же… вместе со всеми рвался дойти до Берлина.
Случилось то, что должно было случиться с полковым артиллеристом, – дошел, оставшись назло врагам бесспорно живым орденоносцем, прибыл как раз туда, куда стремился.
Радость победы напополам с приступами телесных страданий… Там уж, куда с боями добрался, всего этого познал в полной мере, вовсе не в половину возможного.
После взятия германской столицы на него, очень толкового «академика», обратили особое внимание. Не в том смысле, чтобы отправить на больничную койку. В противоположном – пусть этот головастый артиллерист займется преподаванием на курсах начальствующего состава.
Образование какое? Подходящее. Очень даже позволяет подучить иного командира полка или командира бригады из тех кадров, что быстро продвигались по служебной лестнице во время войны, когда не до теорий было – подавай практику!
Подавай ее, родимую, для скорейшего овладения рубежами противника!
Опять же майор силен был в теориях. По-особому, что называется, ранжиру.
До того, как приобрести весомое беремя военных знаний в Москве, он познавал приемы способной педагогики во Владивостоке. Даже работал какое-то время учителем на Чукотке, в той чуть ли не запредельной дали, где преподавательство требовало и деликатного умения, и особого терпения, подкрепляемого искренним желанием помочь человеку хоть молодому, хоть старому.
Так что, двигай, Ладейнин, к высокой военной кафедре.
Пошел без разговоров туда, куда был откомандирован. Пусть не мечтал о подобном назначении, а куда денешься, коль ты при погонах?
География его путешествий по Центральной Европе – статья вовсе непростая. Союзники, с трудом свалившие на удивление крепкий гитлеризм, нелегко решались на то, чтобы отводить свои войска поближе к домашним квартирам.
Восстанавливали потихоньку руины по городам и весям, проводили денационализацию, с осторожностью поглядывая на тех, кто охотно когда-то шел следом за немецким вождем на запад и восток, на север и юг.
Свою лямку Ладейнин тянул исправно, через год обнаружил себя в Чехословакии. Всё в той же должности преподавателя курсов.
Честно признаться, прошедшее после Берлина время – с сорок пятого по сорок шестой – не было для него ничем исключительно примечательным. Изо дня в день следовали рассказы то одним, то другим слушателям об артиллерийских системах.
Многое в полках знали хорошо, а если о чем понятия имели мало – прежде всего о тех крупных калибрах, что использовали в своих ударах части из Резерва Главного командования. Там пушки порой очень сильно превосходили и «сорокапятки», и 76-миллиметровые дивизионные орудия.