…Казалось, всё спокойно, но уже чувствовалось приближение войны. Пушки у нас всегда были в полной боевой готовности, а мы постоянно изучали новую технику и военную тактику. Были готовы к любой неожиданности. Война в Европе уже шла, и мы чувствовали её неотвратимое наступление.
В феврале в расположение нашего полка прибыл 132-й стрелковый пехотный полк, в котором служил Стефан Довталенко. Теперь я мог видеть его ежедневно. Снова расспросил его о том, как он побывал дома. Он мне со всеми подробностями, как тогда показалось, рассказал обо всём, что видел, с кем встречался и сколько пробыл. Я написал домой письмо и упрекнул своих за то, что они даже не захотели поинтересоваться и не нашли времени сходить к Стефану домой, хоть он и мало что знал обо мне. Я не обижался на мачеху и на её детей, а вот от отца и Вани такого равнодушия не ожидал.
Недели через три получил письмо от своих. Из него я узнал, что отец ходил к матери Стефана, чтобы узнать, когда Стефан навещал своих, и он даже не знал об этом. Мать Стефана сказала моему отцу, что Стефан домой не приезжал и что всё это он наврал. А ещё сказала, что Стефан в письме просил выслать ему денег, на которые он купит затвор от винтовки. Якобы уснул на посту и у него украли затвор, а теперь, если он не купит затвор, то его могут посадить.
В воскресенье я разыскал Стефана и начал стыдить за враньё: и за то, что он мне наврал про поездку домой, и за то, что написал своей матери. На это он ответил: «Вот у тебя даже часы есть, а у меня нет, и я хотел, чтобы мне прислали денег. Тогда бы я смог купить себе часы». Мы ещё долго с ним беседовали. Он сделал обиженный вид, а обижался он, надо сказать, недолго – пока не скурит очередную пачку папирос, которую я ему давал. Потом стоял где-нибудь и поджидал снова, чтоб выпросить закурить. Я всегда давал ему не одну папиросу, а целую пачку.
В марте мы снова отправились на выезд. Уже потеплело и снег почти стаял. Отъехали мы от своего расположения километров шестьдесят и заняли оборону в небольшом леске. Возле леса протекала небольшая речушка, а невдалеке стоял польский монастырь. Монахи брали из этой речушки воду. Берег по-над речкой был топкий и грязный. В одном месте, где был пологий спуск, стояли мостки, на которых была установлена фигура какого-то святого с поднятыми руками. В руках он держал длинную палку. Статуя была с механизмом, который был устроен для отпугивания деревенских коров и при надобности отключался.
Мы только сделали привал, бойцы очень хотели пить и решили напиться из речки. Бросились к мосткам, приговаривая на бегу: «Вот спасибо добрым людям, за то, что они мостки построили». Но как только несколько человек вбежало на доски, сработал механизм. Статуя резко опустила руки с палкой вниз и нескольким ребятам от неё досталось. Как только они соскочили с мостков, статуя сразу же медленно начала поднимать руки. Бойцов было много, и те, кому от статуи не досталось, стали громко смеяться. Желающих напиться было много, и они всё подходили и подходили, а те, кто знал о действии механизма, другим не говорили, так что ещё многим от статуи перепало. Всё это продолжалось, пока не подъехал на машине командир полка и не приказал всем разойтись. Потом всё-таки кто-то обломил палку.
Недалеко от нашего расположения стояло село Пяски Вельки, где и начались тактические занятия. На одной из высоток был построен макет ветряной мельницы. Мы собрались у наблюдательного пункта, где находился командир полка. Он спросил у командиров батарей: «Ну что, ребята, кто из вас с трёх снарядов сможет попасть по этой мельнице?». Все вокруг молчали. И тут командир 9-й батареи сказал: «Я с двух снарядов попаду». Командиры остальных батарей наперебой заговорили: «Не попадёшь!». Заспорили. Командир 9-й по телефону передал на свою батарею, которая стояла за лесом, координаты и скомандовал: «Огонь!». Батарея дала залп и тут же, на месте, где стоял макет мельницы, раздался взрыв и всё окутало дымом. Когда дым рассеялся, то все увидели, что от макета мельницы остались обломки. Комполка поблагодарил командира батареи за умелую стрельбу и приказал: в течение двух часов восстановить макет. Командир батареи сказал: «Если бы я знал, что вы заставите меня восстанавливать эту мельницу, то не стал бы стрелять в неё!». Но делать нечего, нужно восстанавливать. В этот день мы ещё два раза расстреливали и восстанавливали этот макет. В минуты отдыха проводили разбор стрельбищ.
Вечером приехали ночевать в село Пяски Вельки. Ночлег нам устроили в овине на краю села. В селе стоял длинный дом, что-то вроде нашего клуба. Там нам показали кинофильм «Мужество». На просмотр фильма разрешили прийти и полякам. Фильм был про нашего лётчика, которого вместе с самолётом захватили басмачи и заставили везти через границу шпиона. И вот, когда шпион увидел, что лётчик изменил курс и летит совсем в другую сторону, он развернул свою чалму и стал душить ею лётчика. Поляки начали весело смеяться и хлопать в ладоши, а когда показали, что лётчик, чтоб нейтрализовать басмача, в воздухе сделал воздушную петлю и посадил самолёт, а шпиона арестовали, то они сидели молча, и видно было по лицам, что финал им не понравился. Фильм окончился и все разошлись.
Некоторые бойцы пошли провожать полячек, а остальные направились в овин – устраиваться на ночлег. И вдруг заиграли «тревогу». В течение пяти минут все уже стояли в строю, а минут через двадцать была дана команда и наши бойцы окружили село плотным кольцом. В центре села особняком стояла богатая усадьба. Усадьбу тоже окружили. Примерно через полчаса после этого из усадьбы вывели поляков – двух женщин и четверых мужчин. Один из наших командиров батареи стоял в окружении группы командиров и что-то рассказывал. Он был полураздетый и в одном сапоге. Бойцы снова бросились в дом и через некоторое время вынесли оттуда раненого. Он был в одном нательном белье и весь в крови. На теле обнаружили несколько ножевых ранений. Затем, по приказу начальника особого отдела, ещё раз тщательно обыскали дом и в подполе нашли шесть трупов наших военнослужащих, несколько пар офицерской и солдатской советской формы и целую пачку солдатских и офицерских книжек. Арестованных ночью в лесу расстреляли, а усадьбу сожгли. Мы уехали из этого села и больше туда не возвращались. На учениях провели семь дней. Происшествий больше никаких не было. На восьмой день возвратились в расположение своей части.
На польской территории наши войска строили много дотов и дзотов, в этом тоже чувствовалось приближение войны. Хоть и был заключён с Германией пакт о ненападении, но уверенности в мире не было. Весь старший и средний комсостав изучал карту близлежащих районов Германии. Весь комсостав обучали вождению автомашин. Среди рядового состава проводилось ознакомление с Германией как дружественной страной и бойцам не говорилось того, что говорилось комсоставу. Это пока держалось в секрете.
14 мая 1941 года наш 75-й ГАП покинул зимние квартиры, на которых остался 132-й стрелковый пехотный полк, и выехал из Ружаностока на новое место – в город Граево, который находился почти на самой границе с Германией. Мы двигались очень спешно, шли днём и ночью. Трактористов не хватало. К каждому трактору были подцеплены пушка и два прицепа: один со снарядами, второй для орудийной обслуги.
И вот мы – уже сутки в пути. За всё время было всего три получасовых остановки. На третьем привале к комполка подошёл тракторист и доложил: «Товарищ комполка, я сутки ехал без отдыха и очень хочу спать. Дальше трактор не поведу, потому что могу уснуть и угробить технику». Командир полка подозвал меня и сказал: «Садись на трактор, эту ночь будешь его вести». Трактор был «ЧТЗ». Я сказал ему, что я – не тракторист, а прицепщик, на что он ответил, что раз у меня есть уже навык вести автомашину, то по дороге смогу вести и трактор. Тракторист залез в прицеп под брезент и тут же уснул, а я занял его место в кабине.
Кабины как таковой не было, а была только брезентовая крыша на каркасе. Дорога шла по болотистой местности, по высокой насыпи и была уложена булыжником. Вдоль обочины по обеим сторонам стояли огромные вербы. Летом, когда вербы были в зелёной листве и смыкались вверху кронами, казалось, что едешь по тоннелю. В самую сильную жару здесь было прохладно, а в ненастье – надёжная защита. Мой трактор был примерно в середине колонны. Время от времени командиры батарей то сажали бойцов в прицеп, то заставляли идти пешком. Иногда смотришь, идёт боец вслед за пушкой, а потом уснёт на ходу и, оторвавшись от пушки, пойдёт вдоль дороги или в сторону, пока кто-нибудь из товарищей не догонит и не уведёт снова к своей пушке. Ехали с потушенными фарами и курить строго запрещалось, чтобы не демаскировать передвижение военной колонны.
Я очень боялся наехать на впереди идущего сонного бойца. Часа в два ночи подул холодный ветер, стало холодно и пошёл снег. Снег валил густой и большими хлопьями. Перед утром, часа в четыре, мне очень захотелось спать. Сижу с открытыми глазами и ничего не вижу, впереди – тёплый воздух от трактора, а спина мёрзнет. Страшно клонило в сон. В тракторе фрикционы были отрегулированы плохо, ровно он идти не мог, всё время уходил влево. Я его постоянно заворачивал вправо. Один раз отвернул с запасом вправо и тут же задремал. Проснулся от того, что услышал, как двигатель заревел и трактор заскрёб гусеницами о булыжную мостовую.
Я быстро открыл глаза, и мне показалось, что огромная верба валится на меня. Тут же нажал на муфту сцепления и потом рассмотрелся. Оказалось, что трактор упёрся радиатором в вербу, а прицепы и пушка накатились на трактор – и тот забуксовал. Я включил заднюю скорость и подал весь свой состав назад. Мне показалось, что из радиатора плеснула вода. Я по гусенице прошёл к радиатору и увидел, что его продавило так, что бежит вода. Очень испугался, ведь я вывел боевую машину из строя. Сон как рукой сняло. В мыслях было только одно: как бы не прозевать вовремя долить воду в радиатор и не угробить машину.
Стало светать. Наш полк остановился на дневной отдых. Бойцы очень устали. Мы свернули в молоденький сосновый лесок. Я быстро побежал искать дивизионную артиллерийскую ремонтную мастерскую (ДАРМ). В ней работал мой однокашник по училищу. Быстро разыскал мастерскую и рассказал товарищу о том, что случилось. Он мне сказал, чтобы я поскорее и как м