25 и погиб недалеко от французского городка Ла Тремблад в ноябре 1993 года.
Евгений Павлович не жаждал славы, хотя по праву ее заслужил. Двадцать пять лет прошло со дня трагической гибели уникального российского спортсмена, но до сих пор его имя большинству наших сограждан мало о чем говорит, хотя в сравнении с каким-нибудь популярным футболистом или хоккеистом, которого знает вся страна, достижения Смургиса гораздо серьезней и значимей. В отличие от раскрученных спортивных звезд, получающих баснословные гонорары, у него не было тренеров и научно-методических разработок в области спорта высших достижений, не было и солидной материально-технической базы. Почти все ему приходилось делать самому или с друзьями: составлять маршруты, строить лодки, доставать снаряжение и питание. Тем не менее беспримерные походы Евгения Смургиса и сегодня удивляют и восхищают моряков и путешественников многих стран мира.
Смургис поставил перед собой весьма амбициозную задачу, выполнить которую до него никто не решался: пройти на весельной лодке через всю нашу страну. За двадцать шесть лет он одолел расстояние в сорок восемь тысяч километров! Этот результат до сих пор никем не побит и, как утверждает друг отважного путешественника Михаил Барабанов, не будет побит никогда, потому что «таких людей, как Женя, просто нет».
С 1967 по 1993 год Евгений Павлович прошел двадцать сложнейших марафонов, из которых восемь одиночных, остальные – с друзьями и сыном Александром. Причем в одиночном плавании Смургис провел 241 день, преодолев на веслах 13 650 километров!
Уникальные достижения Евгения Павловича занесены в Книгу рекордов Гиннесса дважды. В его честь названы улицы в Липецке, где он провел юность, и во французском городке Ла Тремблад, около которого он погиб.
Его имя выбито на монументе в Ирландии, посвященном памяти погибших гребцов разных стран в Атлантике и Тихом океане.
Свой первый весельный марафон длиной 4 500 километров от уральского села Тулпан до города Липецка Евгений Смургис проплыл вместе с Валерием Лютиковым в 1967 году. После этого он совершил многочисленные путешествия по рекам и морям СССР.
Василий Иванович Галенко, который плавал со Смургисом по Байкалу, Амуру и дальневосточным морям, заявил: «Евгений для меня – это удивление, которое не закончено, хотя я был знаком с ним 12 лет».
Да, Евгений Павлович умел удивлять!
Длина первого этапа кругосветного путешествия Тикси – Хатанга составляла 1 300 километров. Это расстояние Смургис проплыл в одиночку на четырехметровой лодке «Пела-фиорд». В 1990 году он впервые в истории мирового плавания обогнул на лодке полуостров Таймыр, включая самую северную материковую точку Евразии – мыс Челюскин, и, невзирая на серьезные трудности, добрался до Диксона. Район плавания, который путешественник преодолел на простой весельной лодке, труднодоступен даже для самых мощных кораблей. Климат в районе мыса Челюскин и Таймыра очень суровый – там всегда дуют сильные ветра.
(Несмотря на то, что это уникальное достижение еще в 1990 году было занесено в Книгу рекордов Гиннесса, о нем почему-то забыли упомянуть в Википедии – весьма популярной современной энциклопедии.)
Следующий этап: Диксон – Мурманск. 2 500 километров по Карскому и Баренцову морям Смургис вместе с сыном преодолел за 43 дня. Это достижение также попало в Книгу Гиннесса!
После этого Евгений Павлович вышел на маршрут уже международного марафона.
Чтобы лучше понять мировоззрение этого удивительного человека, стоит обратить внимание на его запись в дневнике:
«Странное, наверное, со стороны видение: в безлюдном месте, в упряжи человек тянет лодку по бескрайнему ледяному полю, по океану. Куда? Зачем? К цели. Достижение ее всегда было вершиной человеческих дел».
Евгений был настоящим фанатиком, для которого почти не было каких-либо преград. Даже когда его друзья отступали, он продолжал начатое в одиночку, потому что преодоление себя стало его жизненной необходимостью.
«Сколько раз за долгие годы путешествий меня пугали знатоки. И сколько же раз завершал свои плавания без приключений». Эти слова, записанные Смургисом в дневнике, наглядно раскрывают черты характера мореплавателя. Уважая мнение специалистов, последнее слово он все-таки всегда оставлял за собой.
Трудно себе представить, с какими трудностями во время путешествий приходилось сталкиваться отважному спортсмену и его друзьям. Приведу всего несколько случаев, о которых он упомянул в своем дневнике.
***
«Прогулки вниз по течению явно не получаются. Такого еще встречать не приходилось: пятые сутки – сильнейший встречный ветер, при котором гораздо легче идти против течения! На рассвете решаю отдать якорь, отдохнуть. Хотел немножко расслабиться, просто полежать, но усталость взяла свое – мгновенно заснул. Мощный гудок заставил выскочить из-под пленки. Мимо проходил теплоход».
***
«Ветер разошелся не на шутку. Впереди длиннющая голая коса – с нее тучей летит мелкий песок. А над водой сплошной стеною несутся брызги от сорванных гребней. Грохочет прибой, все кругом воет. Продвигаться вперед невероятно трудно. Уходить в губу нельзя: там движущийся лед и, следовательно, постоянная опасность оказаться в западне. А вблизи берега грести не удается – больше приходится бороться с натиском ветра, вышвыривающего лодку на сушу.
Применяю новую тактику: захожу в воду на глубину болотных сапог и волоку “МАХ-4” за носовой конец. Час бурлачу, час гребу, 15 минут отдыхаю. За час в среднем продвигаюсь на 1,5 километра. Бессмысленная работа. Такими темпами еще неделю придется вдоль губы тащиться».
***
«Неприветливо встречает Баренцево море. Холодный, уже северный ветер с проливным дождем заставляет интенсивно трудиться, но тепло не приходит. Давно сняты промокшие костюмы “Липчанки”, не спасают и гидрокостюмы Кулика. Воду отчерпывать приходится уже через полчаса – лодка принимает ее и снизу, и сверху».
Опять искушаю судьбу
Когда Евгений Смургис прошел на веслах семь морей, омывающих Россию, тридцать три водохранилища и множество рек протяженностью 30 500 километров, отважный спортсмен решил совершить кругосветное путешествие.
Василий Галенко вспоминал, что, когда они вместе со Смургисом прошли очередной маршрут и сдали во Владивостокский музей лодку, Женя сказал: «А что дальше? Я уже не могу остановиться!»
Он не мог себе представить, что, приехав домой, будет рубить дрова, топить печку или копать канаву, занимаясь обыденными бытовыми делами. Его душа жаждала свободы и испытаний, которые подстерегали отважного путешественника на протяжении каждого плавания.
То, что непрестанные и все более опасные марафоны могут закончиться для Евгения трагически, предчувствовали многие его друзья. Я специально спрашивал у них: «Если бы Смургис не погиб во Франции и продолжал марафонские плавания, мог бы он остаться в живых до сегодняшнего дня?»
И, как правило, слышал в ответ:
«Трудно сказать. Он всегда стремился только вперед, выбирая при этом самые трудные маршруты, и это добром кончилось бы вряд ли. Женя всегда жил на износ».
То, что во время своих путешествий Смургис бывал на волосок от гибели, он подтверждал в своем дневнике.
«Тем временем какое-то очень большое судно с высокими бортами заслоняет часть огней. Чего доброго, раздавят! Забираю правее. Корабль неожиданно начинает выруливать на меня… Через несколько минут пришлось пуститься в бегство. Я несся прямо на берег – греб на совесть! А возможность наезда все равно увеличивалась.
Тысячетонный танкер с высоко задранной носовой частью (шел порожним!) по-прежнему плыл прямо на меня, несмотря на приближение берега.
Весь мир закрыт чернотой надвигающегося корпуса. Исчезли огни палубных надстроек. Отчетливо слышен стук хлопающей воды под “глиссирующей” носовой частью плоского днища. В голове вертится только одна мысль: “Прыгать в воду или не прыгать? Быстрее лодки все равно не поплыву, а может затянуть под винт…”
Сейчас можно спокойно писать о случившемся, вспоминая мелочи, тогда же все произошло скоротечно, за какую-то пару минут.
Вот они, последние метры “МАХ-4”, конец славной лодочной жизни! На какое-то мгновение – полное притупление сознания, опустошенность. О себе не подумал: было сожаление о недостигнутой цели, о несбывшейся мечте. Легкий толчок в корму развернул лодку, черная стена поволокла ее на своей волне, а когда проходил у середины корпуса, неведомая сила оторвала мою прилипшую к борту лодку и отшвырнула ее прочь от идущего вместе с корпусом танкера потока воды. Хватаюсь за весла и – скорее! – уйти от кормовых бурунов…
Бросил весла, отер лоб, долго смотрел вслед удаляющемуся танкеру. Он круто повернул вправо от берега и через некоторое время так же быстро и деловито скрылся за поворотом…»
***
«Забежал чуть выше, на ходу все с себя сбросил и… бросился в воду. Бесконечными показались сто – сто пятьдесят метров, нас разделявшие. Бог помог, поймал лодку. И только тогда почувствовал леденящий холод воды. Ну, как тут не скажешь – судьба! Отнеси “Пеллу” на несколько десятков метров дальше – могла наступить смерть от переохлаждения тела».
***
«Отсутствие судоходства притупило бдительность. Устав, во второй половине ночи лег спать, пустив лодку самосплавом. Разбудили близкие корабельные гудки. Вскочил – ничего не вижу, ничего не понимаю. Все закрыто густым туманом. Гудки совсем рядом! В мгновение ока оказываюсь за веслами, гребу поперек реки перпендикулярно течению. Мимо, расталкивая белые клубы тумана, величественно проплывает высокий корпус “Морского-9”. Да, вполне реальный мог быть вариант: раздавили бы и не заметили! А мне только и осталось: раз – пронесло, два – пронесло… И накрепко зарок даю: третьего быть не должно!»