Короче говоря, Ирина Васильевна хотела посвятить остаток жизни только Сашеньке. Для него и место освобождала. Он ведь пошёл по её стопам: тоже иняз окончил. А работу сейчас ой как трудно найти. Так что своим уходом она убивала сразу двух зайцев: и сама на отдых уходила, и сыну устроиться помогала.
И всё бы прошло по накатанной колее до самой заветной октябрьской даты, если бы не оглушительная весть: к ним в Овсеевку едет губернатор!
Нет, конечно же, губернатор ехал в райцентр, но, как сказало местное начальство, с обязательным заездом в Овсеевку. Он якобы хотел посетить отделанные заново детсад и Дом культуры. Но школа тоже должна быть готова.
С этого момента покой исчез. Всё закрутилось, завертелось. Все забегали, как встревоженные муравьи. Недоделок-то в садике ещё много было!
Каждый день глава района со своей свитой являлся в садик и следил за работой. Инспектора и методисты управления образования мыли окна и полы, словно обыкновенные люди. Значимость приезда губернатора заслонила солнце! Люди не видели ничего, кроме поставленной задачи: достойно встретить главу области.
Такое ощущение, что все старались встретить не губернатора, а Господа Бога, который являлся на землю для Страшного суда. Сердце каждого было полно страха и надежды, что именно он при этом великом явлении не пострадает…
Ирину Васильевну обязали показать губернатору занятие по английскому языку со старшей группой детсада. И она впервые в жизни забоялась.
Урок велели отрепетировать. Никогда в жизни она не занималась показухой, поэтому от репетиции отказалась.
– Мы вам приказываем! – отрезала заведующая отделом образования, дородная, значительная дама средних лет.
Пришлось подчиниться.
Непосредственно перед приездом губернатора в садике оборудовали комнату для занятий английским языком. Тут появился лингафонный кабинет, компьютер, проектор и даже интерактивная доска. От такого многообразия у Ирины Васильевны разбежались глаза и сжалась душа: она не знала, как всем этим пользоваться.
Нет, конечно же, ей всё показали, но знания эти были очень зыбкими. Как трясина на болоте: идёшь, идёшь – и вдруг провалился! И без посторонней помощи не вылезти.
Пару раз она репетировала, но не все приёмы обращения с новым оборудованием хорошо запомнила.
И вот наступил судьбоносный день!
Отведя четыре урока в школе, Ирина Васильевна прибежала в детский сад. В это время у детей – послеобеденный отдых. Младшая группа уже спала, старшая вместе с воспитателями – бодрствовала. Приезда губернатора ожидали к часу.
– Hеllo! – поприветствовала всех Ирина Васильевна.
– Hеllo! – весёлым разнобоем ответили дети.
– Ну что? – спросила Ирина Васильевна воспитателей.
– Ждём-с, – ответила заведующая.
– Пойду приготовлюсь, – сказала Ирина Васильевна и пошла на второй этаж в комнату для занятий английским языком.
Села и стала ждать. Время тянулось, как в привокзальном зале ожидания. Нудно и неопределённо.
Ирина Васильевна решила на всякий случай повторить процедуру включения и выключения компьютера и проектора. Чтобы закрепить очерёдность действий.
Она включила компьютер, потом маленьким белым пультом – закреплённый на потолке проектор. Кажется, так.
Экран загорелся, на нём появилось изображение. Всё работало, как и положено!
Довольная Ирина Васильевна выключила проектор. И ужаснулась. Компьютер подключили так, что изображение светилось лишь на экране, на мониторе его не было.
Её учили выключать компьютер через «пуск» на экране. Теперь экран потух и монитор тоже сиял безжизненной чернотой. Что делать?
Ирина Васильевна нажала большую кнопку на компьютере. Кажется, выключила.
Потом снова попробовала включить. Экран загорелся, но изображение зависло. Ирина Васильевна потыкала по кнопкам. Изображение застыло, как прибитое.
Трясущимися руками она набрала на мобильнике номер директора школы.
– Олег Петрович, у меня тут компьютер завис. Пришлите компьютерщика, пожалуйста.
– Он занят! – отрезал директор.
И тут в комнату английского языка заглянула испуганная заведующая садиком:
– Только что позвонили: губернатор подъезжает. Готовьтесь! Я приведу сейчас детей!
И исчезла. Сметённая великим событием.
Ирину Васильевну обуял ужас. Она оказалась несостоятельной. Впервые за тридцать лет безупречной работы. В глазах потемнело.
Ирина Васильевна хотела крикнуть, но сил не хватило. Сознание перерезали чьи-то невидимые ножницы. Лишь в самый последний момент мелькнула растерянная мысль: а как же Саша?..
***
А Саша ехал на дембель, и весёлый воздух свободы приподнимал его над остальным миром. И мир этот был залит ярким солнцем бабьего лета…
Маме он решил не звонить. Пусть будет сюрприз!
В поезде, сидя у окна, он представлял, как явится в школу в лихой форме морского пехотинца, как ему навстречу выйдет из класса удивлённая мама, как уважительно будут смотреть на него школьники.
И вот она, родная Овсеевка. При въезде в село автобус притормозил: с кладбища шла большая масса людей.
В толпе Саша увидел директора школы, учителей. Мамы среди них почему-то не было.
И тут Саша увидел в чёрном платке мамину сестру тётю Лиду. Уголком платка она вытирала слёзы.
В сердце ударила страшная догадка.
– Откройте двери! – заорал Саша.
Он выскочил из автобуса. Идущие с кладбища люди остановились и молча смотрели на него.
А он, ослепнув от ужаса, рванул на кладбище. Вот она, свежая могилка, комки сырой глины, худосочный крест. Холодный и равнодушный. Всё, что осталось от мамы.
Не в силах сдержаться Саша зарыдал, безуспешно вытирая потоки слёз жёстким, чёрным беретом.
Потом он почувствовал на плече чью-то руку. Поднял глаза. Рядом с ним стоял Серёга Маркелов, бывший одноклассник.
– Ты что, Санёк? Понятное дело, Марья Ивановна была хорошей учительницей. Жалко, слов нет. Но, может, не стоит так убиваться, – сказал Серёга.
До Саши не сразу дошёл смысл сказанного.
– Что? Что ты сказал? – схватил он Серёгу за грудки.
– Пошли в столовую. Тебя, там, наверное, уже мать ждёт. Она столы накрывает для поминок.
Какое там «иди»! Бросив на плечо дембельскую сумку, Саша перемахнул через кладбищенскую ограду и помчался к центру села, где находилась столовая. А оттуда уже бежала мама…
Помянув Марью Ивановну, Ирина Васильевна и Саша пошли домой.
***
Едва они открыли калитку, как на сына залаял «дворянин» Тобик. Пёсик маленький, но принципиальный: чужакам в моём дворе делать нечего. Потом лай сменился радостным визгом – узнал! Стал прыгать и лизать Саше руки.
Как только сели за стол пить чай, появился, шмыгнувший было в другую комнату, кот Ластик. И тоже стал тереться вокруг Саши. Неудивительно. Вся живность – это ведь его питомцы. Не забыли, выходит, хозяина-то.
Во время разговора об армейской жизни Ирина Васильевна смотрела на возмужавшего сына и в мыслях благодарила судьбу за то, что всё сложилось так, как сложилось. За то, что Сашенька благополучно отслужил и вернулся. За то, что в тот злополучный день у неё был только обморок. За то, что есть ещё Божья милость на земле.
«Как, в сущности, хрупка человеческая жизнь, – думала Ирина Васильевна. – Ведь всё могло закончиться совсем иначе. С её-то давлением. И виноват был бы не губернатор, который и понятия не имел, что за страсти разыгрались за кулисами его визита, а свита, желавшая ему угодить всеми правдами и неправдами. Ведь именно она играет короля. И не всегда адекватно…»
***
Кстати, тревога по поводу высокого визита оказалась ложной. Губернатор в Овсеевку так и не заехал. Проскочил со своей кавалькадой мимо. Наверное, у него были другие планы. А может, просто передумал. Маленьких людей в такие детали не посвящают.
Василий ПУХАЛЬСКИЙ. «Жизнь свою прожил не напрасно…»
(продолжение)
Из родных мест я получал много писем. Мне писали и родные из дому, и товарищи. Отец был малограмотный, так что чаще письма приходили от Вани и Николая, иногда – от Зинаиды. Писала мне и Наташа. В начале июня она прислала письмо, в котором сообщила, что окончила семилетку и уезжает к тётке в Белореченскую, чтобы поступать в техникум. Наташа просила в Пантелеймоновку ей не писать, она сама отзовётся с нового места жительства.
Товарищи же присылали письма так много и часто, что я не успевал им отвечать. Чтобы никого не обидеть, стал писать под копирку, оставляя место для имени чистым, вписывал потом имена тех, кому отвечал – и отсылал. Так что за один раз я мог написать письма троим. Бывали, конечно, и казусы, когда письмо писал одному, а отсылал – другому.
Во второй половине июня мне пообещали дать отпуск, и я начал готовиться к поездке домой. Приобрёл себе два больших чемодана, купил в подарок отцу костюм, накупил материи и разных безделушек на подарки, чтобы никого не обидеть. Деньги у меня были – и по тому, довоенному времени, это были хорошие деньги. Офицерский оклад составлял тогда 760 рублей.
Дома я рассчитывал хорошо отдохнуть, но этому не суждено было случиться. 20 июня по служебным делам я был в городе Бресте. Мы получали новые стреляющие механизмы на пушки. Штабной офицер, который оформлял мне документы, посоветовал осмотреть город, благо, у меня было свободное время. Он познакомил меня с местным лейтенантом – лётчиком Евгением Рачкиным, который служил в авиаполку. Женя вызвался сопроводить меня на прогулке по городу.
У меня было часа три свободного времени, и мы прошлись по городу. Я зашёл в магазин и купил отцу часы (очень уж хотелось его порадовать), а Ване – красивую рубашку и перочинный нож с красивой наборной ручкой. Мы с Женей ещё погуляли, а потом я сел в поезд и ночью был уже в своей части. Утром, 21 июня, я получил в штабе отпускные документы, но денег в финчасти не оказалось, сам начфин уехал в округ за деньгами. Комполка сказал мне: «Ну вот, сегодня начфин привезёт деньги, вечером получишь отпускные, а завтра утренним поездом уедешь на Барановичи». Поезд на Барановичи из Граево ходил всего два раза в сутки – утром и вечером. И я остался.