Ковальковы держали лошадь и корову, но еле-еле сводили концы с концами. Однако вступать в колхоз в начале 30-х годов мой дед наотрез отказался, предпочел остаться в артели. Впрочем, к инвалиду империалистической войны агитаторы шибко-то и не приставали: у этого Ковалькова и немецкая пуля в ноге сидит, и локоть отсечен осколком снаряда, – какой с него в колхозе прок?
В середине 30-х годов по округе впервые пролетел слух о строительстве плотины и о грядущем затоплении Молого-Шекснинской низины. Никто из слобожан в это не поверил; старухи в один голос твердили: «Плотина-то, как бочка: нальют в нее воды – и лопнет». Но в январе 1939 года власть заявила твердо: всё междуречье Мологи и Шексны будет затоплено – переезжайте!
Со слезами на глазах Александр Иванович собственноручно сломал родное гнездо, связал бревна в плоты-гонки и поплыл на них на новое место жительства, в гиблую болотистую жижу селения Старый Ерш, всего десять лет назад присоединенного к Рыбинску. Тут же, на плоту, сидели в шалаше и Елизавета Ивановна, и все дети, и собака Белко; только корову повели по берегу. Маленькая Нина испугалась, когда плот стал опускаться вниз в страшных бетонных шлюзах… слава Богу, она еще не знала тогда, сколько безвинных душ ушло на тот свет при строительстве этих циклопических сооружений, какие великие скорби были навсегда замурованы тут в сталинский бетон!
Сто тридцать тысяч жителей Молого-Шекснинского междуречья власть согнала тогда с насиженных мест, навсегда отняв у этих людей их малую родину. И рана эта болит до сих пор.
Я, потомок переселенцев, так много занимался фамильной историей, так долго вел свои виртуальные раскопки на дне Рыбинского моря, что оно, наконец, стало мне сниться. Но я увидел во сне не мрачное илистое дно водохранилища, а ярко-голубое небо, белопенные волны цветущей гречихи, хоровод берез и огромный, жужжащий, полный запахов разнотравья, заливной Боронишинский луг…
***
Тридцать лет пролетят – мы очнемся с тобой стариками.
Я заплачу тихонько. Обнимешь меня, загрустишь.
Говорить? Но о чем? Всё давно уже сказано нами.
Замолчать? Но зачем? В нашем доме дано уже тишь.
Поцелуешь меня. Вытрешь слезы мне жестом знакомым.
– Время десять уже…
– Я еще посижу. Ты ложись…
И еще три часа просидим над семейным альбомом.
И опять не поймем, что любили друг друга всю жизнь.
Этот вариант судьбы ты отверг. А он ведь тоже у тебя был – и, вероятно, однажды мог бы показаться тебе наиболее верным из всех возможных. Но ты отверг его.
Не на словах, конечно, – на словах-то ты как раз ратовал за то, что воплощено в этих печальных строчках. Но на деле, – всем своим поведением, поступками, мечтами, – ты выбрал другое. И выбрал бесповоротно.
Зачем же ты тогда сочинял эти строчки? Для того, чтобы вербализовать ауру отвергаемого варианта? чтобы самому увидеть то, что могло бы быть, – и отшатнуться? Это был сеанс личной психотерапии?
Но ведь и реально выбранный тобою вариант – уже осуществившийся вариант! – ты не считаешь ни лучшим, ни наиболее верным, так?
Так, так… Но дело в том, что тогда перед тобой открывалась, как тебе казалось, тысяча дорог. В том числе и эта, воплощенная в стихотворении. Но ты отверг ее, выбрав остальные девятьсот девяносто девять…
В итоге оказалось, что ты выбрал одну. Ту, по которой бредешь и сейчас.
А тот вариант, который ты воплотил в печальные строчки, остался жить на бумаге. И в чьей-то душе…
ГНЕЗДЫШКО
Дочери Асе
Вей гнездышко, дочка,
В любой стороне
Из мха и листочка,
Что вечно в цене.
Таскай между кочек
Свою маету,
На мох и листочек
Молись на лету.
Вей нощно и денно,
И в дождик, и в снег.
И верь дерзновенно,
Что это – навек.
Иного расклада
Себе не проси
Ни в сумраке ада,
Ни на небеси.
Такое вот стихотворение я сочинил в начале ХХI века. Это отцовский наказ дочери и, одновременно, мой взгляд на предназначение женщины. Не на сочинение диссертаций и не на полеты в космос нацеливал я свою дочь. Только на витье гнезда.
«Я верю в необходимость этой книги»
Молодые журналисты о сборнике рассказов Елены Тулушевой «Первенец»
Дарья ШЕПЕЛЕВА
Как часто при чтении книги покрываешься мурашками, к горлу подступает ком и становится трудно дышать? Со мной это случается редко. Но книга Елены Тулушевой «Первенец» стала для меня эмоциональным потрясением. Елена заставила прожить вместе с героями их проблемы, трагедии и несчастья, пропустить всю боль через себя. Такого эффекта автор достигает благодаря простоте языка. Елена не тратит время на долгие описания, а прямиком переходит к сюжету, сразу концентрируя наше внимание на герое – на заблудившейся в жизни беременной девочке Лиде, на докторе, тоскующем о потерянном сыне, на Даше, которая не может улететь на родину из чужой страны к умирающему дедушке, на сыне Марьи Васильевны, который стесняется своей матери, на двух друзьях детства Антоне и Костике, пути которых разошлись. Эта книга о людях, о тяжелых судьбах. Она заставляет задуматься над тем, что болит. У каждого это свое, личное, но оно так тревожит душу.
Виктория ТИЩЕНКО
Попытка изменить мнение окружающих о неблагополучных, но также нуждающихся в понимании людях – вот основной мотив появления рассказов Елены Тулушевой.
В целом, автора можно назвать достойным представителем реалистической прозы. Это полезное чтение, как для подростков, так и для более зрелых читателей. Перед глазами проходят серьезные истории, после которых спускаешься с небес на землю. Читателям можно порекомендовать готовиться к объективной, ничем не прикрытой жестокой реальности. Бытовые проблемы, сломанные судьбы, неблагополучные семьи, наркотики – то, что мы привыкли отвергать в обычной жизни и не замечать, нашло отражение в сборнике «Первенец». Проблемы и пороки человека, вызванные обстоятельствами; бесправность и нежелание получить право на что-либо; инертное существование – отсутствие стремлений и безразличие к жизни… Параллельная реальность, которая рядом.
Мария ПРОСКУДИНА
Недавно мне посчастливилось прочесть сборник рассказов Елены Тулушевой «Первенец». Именно посчастливилось – книга произвела на меня сильное впечатление и заставила всерьёз задуматься о действительно важных вещах.
Хочется отметить прекрасный стиль Тулушевой. Автор описывает все до мелочей. Мы видим каждую эмоцию на лице и в душе героя, к тому же почти в каждом рассказе автор оставляет открытый финал. Мне кажется, это очень хороший ход, ведь умному читателю зачастую самому интересно додумать, чем все завершится.
Книга «Первенец» Е. Тулушевой меня очень впечатлила, и, я думаю, взявший ее в руки читатель не пожалеет о потраченном времени.
Кристина НОВОСЕЛОВА
У Елены Тулушевой свой, особый стиль – сходный с искусством фотографа. Один рассказ – одна история – один качественный, реалистичный фотоснимок. Реальность застывает, сжимается и, будто через объектив, отражается уже на страницах книги. В третьем сборнике рассказов Елены Тулушевой это происходит так. Первые – «Чудес хочется» и «Виною выжившего» – дали старт зарождению авторской манеры, новый сборник эту манеру закрепил. Новые рассказы не выбились из общей идеи и стиля предыдущих. Они расширили эмоциональный спектр героев, понимание тонкостей человеческой души и проблем.
Елену Тулушеву нельзя назвать многословной. На первый взгляд может показаться, что авторского «я» в рассказах и вовсе нет. Но в действительности это «я» сильнее, чем если бы в каждом произведении автор открытым текстом расшифровывал читателю все, что скрыто за емкими и многочисленными диалогами, точными описаниями, эмоциональными монологами.
В интервью Платону Беседину, опубликованному в «Литературной газете», Елена Тулушева очень просто объяснила, в чём заключается её основная идея. «Своих героев я ищу не среди идеологов и бунтарей, не среди праведников или крупнокалиберных негодяев. Я стремлюсь показать человека обыкновенного. В эпоху, когда со всех сторон кричат “экшн”, “шоу”, “эксклюзив”, – должен же кто-то говорить об обычном человеке».
Действительно, обычное – сейчас большая редкость. Среди многочисленных vip, luxary и celebrity хочется увидеть простого человека. Настоящего. Не всем же гоняться за новыми айфонами, зарабатывать на пранках и продвигать «инсту». Как бы ни пестрели отфотошопленные лица с улыбками на баннерах, как бы ни кричали звонкие голоса из телевизоров, настоящего счастья от этого не становится больше. И если присмотреться, можно увидеть, как герои Елены Тулушевой едут с нами в троллейбусе, стоят в очереди за продуктами, учатся и работают. А может, мы сами – эти герои?
Евгений ТИЩЕНКО
Книга представляет собой сборник рассказов и состоит из нескольких частей: «Рядом ходит», «Подъезд», «Мальчики», «Зачем им жить?», «Надо будет как-нибудь посмотреть» и «Литературные путешествия». Практически в каждой части рефреном проходят темы алкоголизма и наркомании. Особенно ярко это проявляется в разделе «Рядом ходит».
Сборник рассказов Тулушевой посвящён тому, что произошло с нашим народом в 90-е годы, когда многие идеалы мы утратили, а новых не приобрели – это последствия государственной политики тех лет. Автор повествует о проблемах и бедах людей.
Я верю в важность и нужность этой книги. Верю, что в памяти подростков, прочитавших это произведение, навсегда останутся образы того, к чему могут приводить… нет, вернее, к чему точно приведут наркотики.
Даника НЕКРАСОВА
Каким видит ребенка Елена Тулушева? Это существо невинное, не отягощенное грехами. Почва его – семья. И что может вырасти из такого ребенка – из той же Лидки, дочки наркоманов («Первенец»), или Ксюши, дочери алкоголика («Папа»)?