Стали известны те «уступки», о которых мне говорил Патриарх. К сожалению, они и имени этого не заслуживают. Они состоят в следующем:
1) в отправлении повсюду в болгарских церквах богослужения на славянском языке;
2) в преподавании в училищах (каких? может быть, греческих) болгарского языка;
3) в назначении на епископские кафедры лиц, знающих по-болгарски.
Между болгарами-униатами и неуниатами начались прискорбные печатные перебранки – к общему удовольствию, полагаю, и Порты, и В[еликой] Церкви. Униатская сторона обличает Пр[еосвященного] Илариона в соучастии с нею и осмеивает его именем «болгарского Папы» и пр.
Между благонамеренными греками (даже духовными) распространяется убеждение, что болгаре так или иначе достигнут своей иерархической независимости и что Великой Церкви ничего не останется сделать, как признать их независимость – рано или поздно.
Из разговора с учителем здешнего болгарского училища и издателем журнала «Български книжици», питомцем одной из академий наших, я убедился, что возвращение болгар под зависимость Греческой Церкви невозможно, что они даже и на то не согласятся, чтобы их «архиепископ» был признаваем (не обязательно), а тем менее – рукополагаем Вселенским Патриархом. «Но думали ли Вы о всех последствиях вашего дела? – заметил я собеседнику. – Что будете делать, если В[еликая] Церковь признает вас отлученными от Церкви?» – «Она этого не сделает». – «А если сделает?» – «Обойдемся на несколько лет без нее». – «А Русская Церковь как будет смотреть на вас?» – «Как и Греческая, если хочет, но обязана ли Русская Церковь подтверждать то, что делает Греческая Церковь?» При таком духе болгар естественно терять и последнюю надежду на сближение их с Вел[икою] Церковью.
Странный факт: филиппопольский митрополит, родом грек, отказался признавать себя в зависимости от Патриарха, по крайней мере оказал явное непослушание пред ним. Болгары распространяют слух, что он даже «отлучил Патриарха от Церкви», и считают его на своей стороне. До сих пор дело представляется не ясным.
РГИА. Ф. 797. Оп. 27. 2 отд. 2 ст. Д. 426. Ч. III. Л. 166–178. Копия.
3. Письмо архимандрита Антонина А. П. Толстому
7 февраля 1861 г.
Сиятельнейший граф!
В течение минувших десяти дней предметом новых толков по болгарскому делу было сообщенное английской константинопольской газетой Levant Herald от 25 января / 6 февраля известие о том, что в течение последней (перед означенным числом) недели в «Константинопольский комитет Лондонского Евангелического Союза» был подан адрес, подписанный двумя болгарскими архиереями, издателем одной болгарской газеты и большим количеством наиважнейших лиц болгарской общины Константинополя. В нем выражено было желание болгар освободиться от настоящего иерархического рабства и составить из себя отдельное церковное общество на первобытных евангельских началах – un systeme de l’ eglise, как выразилась газета.
Газета замечала при этом, что известием этим подтверждались давно доходившие до нее известия о том, что болгаре вообще весьма далеки от наклонности к Р[имской] Католической Церкви и что, напротив, уже весьма созрели для протестантства.
Смутившее нас известие перепечатано было и в Courrier d’ Orient от 1 февраля. Католический орган этот, не опровергая известия, ограничился тем, что позволил себе усомниться в зрелости болгар для протестантства, и сказал остроту насчет евангелических миссионеров.
Но следующий № «Курьера» от 4 февраля уже с торжеством обличал «Герольда» в палинодии, ибо тот поместил в себе письмо одного из членов Евангелического Союза, в котором сей уверял, что «подписавшие адрес лица хотя и желают, конечно, прогресса народу болгарскому, однако же, в документе, о котором речь, они не высказали ничего, относящегося к вероучению, не обнаружили никаких видов с характером религиозным, – а что защищают только (и защищают удачно) права, которые имеет их Церковь быть совершенно свободною от обладания греческого, – не давая никакого залога своего присоединения к системе Евангелической».
«Константинопольский комитет Евангелического Союза, – продолжает письмо, – в минувший вторник (23 января – 4 февраля) изъявил болгарам свои теплые сочувствия их усилиям достичь своего церковного освобождения и свою готовность помогать им в этом всеми силами. Но члены Комитета не имеют вовсе в виду сделать из этого обстоятельства повод к прозелитизму, они желают реформы и спасения народа болгарского; но, объявляя себя охотно помощниками ему в этом деле, думают, что великие и благие последствия еще лучше могут быть достигнуты усилиями просвещенных людей между самими же болгарами».
То есть, другими словами, почтенные «евангелисты» заметили, что движение болгарское клонится единственно к тому, чтобы во что бы то ни стало достать церковную независимость и «Союз» употребить орудием к тому, будучи же хитрее и холоднее католической пропаганды, постарались отклонить от себя вежливо не касающееся их дело. Уверение же в «пособии Союза» есть, конечно, дипломатическая оговорка, бес[полез]ная для обеих сторон. Не так поступил достойный уважения, а еще более сожаления, Папа. Он из скудной сокровищницы своей уделил своим болгарам 1000 скудо и прислал свое апостольское благословение – с неопределенными обещаниями, не скрывая своего усердного желания, чтобы «к седалищу Петра присоединились и другие члены благородной нации болгарской, а особенно те, кои почтены высокими достоинствами церковными». Этот зазыв преосвященному Илариону совпал с его адресом к «Евангелическому Союзу»!
Адрес, конечно, составлен и подписан Преосвященными Иларионом и Аксентием, или лучше под их именем издателем «Болгарских книжиц» Бурмовым (который, бывши у меня не так давно, не намекнул мне о нем ни одним словом). Он есть вторая попытка болгар привлечь на свою сторону сильных мира. Подобно тому, как партия униатов привлекла к болгарам благосклонность Франции, так другая партия, отселе имеющая называться «Протестантской», ищет покровительства им от Англии. Первая хотя до сих пор и не достигла важных последствий, но успела приобресть, по ее мнению, важную выгоду – иметь свою церковную печать, и вместе с тем законную (в глазах Порты) общинную независимость. Вторая партия, может быть, на первый раз желала бы добиться того же – чрез посредство «Союза», или, точнее, Англии. Церковная печать в Турции значит много. Ею печатаются паспорты христианских подданных султана. Важного опасения от сего нового движения болгар для их православия не предвидится. Враги Пр[еосвященного] Илариона считают его склонным не только к протестантству, но и к деизму, уверяя, что он был учеником славившегося лет за 10 перед сим в Греции еретика Каири и вынес из школы его убеждения, чуждые православию. Меня уверял в этом положительным образом бывший при нем иеродиаконом (ныне епископ) Паисий. Но мне, к сожалению, уже хорошо известно, какой цены достойны бывают иногда уверения диаконов о своих священниках. О. архимандрит Анфим, бывший воспитанник Московской духовной академии, а ныне учитель в Халкинской школе, просил меня быть уверенным совершенно как в добросовестности, так и в православии Преосв[ященного] Илариона; о Преосвященном же Паисии дал сведения несколько иные.
Униатская Церковь, по словам ее органов, делает успехи. Молчание о сих успехах газеты Courrier d’ Orient есть явное возражение на их действительность. Повод к подобной похвальбе дает то обстоятельство, что означенная Церковь своим правом выдавать паспорты привлекает к себе приходящих из области болгар и всякого, получившего паспорт, считает уже своим, тогда как сей последний одно и единственное впечатление уносил с собою, возвращаясь на родину, – что он заплатил на этот раз в пять или шесть раз менее, чем прежде платил в Патриархию, за свой паспорт. О вере никто и не помышляет при этом. Униаты равномерно ходят в церковь Св. Стефана, как и в свою. Вообще же об униатской Церкви народ болгарский имеет понятие как о новой, т. е. другой болгарской Церкви в Константинополе – ничего более.
Великая Церковь понимает разлад болгарского дела и не спешит никаким решением со своей стороны. Убедившись, что не найдет решительного содействия себе в турецком правительстве (которому не менее страшна «великая идея» греческая, чем и мнимая «интрига болгарская»), она, по-видимому, совершенно отказалась от стеснительных мер на болгар. Впрочем, о намерениях ее пока ничего нельзя сказать положительного. Слышно, что для чего-то вызывает сюда родосского митрополита, болгарина родом. Полагать можно, что она имеет в виду поставить его во главе болгарской реакции, не только в возможности, но и в действительности которой она убеждена.
В «Цареградском вестнике» – органе умеренной партии, начинает, наконец, проводиться давно желанная мысль о необходимости сделать болгарам первый шаг к сближению с Патриархиею.
Я осведомился, что Его Святейшество Патриарх Иоаким давно уже ожидает ответа Святейшего Синода на его известительное письмо.
Честь имею препроводить при сем письмо Пия IX к болгарским униатам, напечатанное в Courrier d’Orient.
Моля Господа о здравии и благопоспешестве Вашем, Сиятельнейший Граф, с глубочайшим уважением и преданностию честь имею быть Вашего Сиятельства покорнейшим слугою
архимандрит Антонин.
Константинополь.
7 февраля 1861.
РГИА. Ф. 797. Оп. 27. 2 отд. 2 ст. Д. 426. Часть III. Л. 186–190. Копия.
Человек на земле
Михаил БЕЛОЗЁРОВ. На высоте птичьего полёта
(фрагмент романа)
В отличие от больницы, где еда была не лучше, чем конский пот, теперь меня откармливали, словно бройлера: куриные потрошки, бульончики, пышные булочки со страусиными яйцами и разнообразнейшими паштетами, котлетки, рагу, нежнейший ростбиф, все виды шницелей, отбивные, узбекский плов, разумеется, холодец, водка, коньяк, пиво и прочее, прочее, прочее не менее вкусное и сытное. Жанна крутилась как белка в колесе, истощая семейный бюджет не хуже мировой войны. Правда, иногда филонила за компьютером, и тогда из ресторана приносили первое, второе и третье, а на закуску – огромную пиццу, которую мы с Валентином уминали в два счёта под пиво и хвалу его жене.