Возвращаясь к вопросу «кто виноват?» в неудачах, постигающих тургеневских героев, К. Ф. Головин сперва выявляет позицию самого И. С. Тургенева, заключающуюся в том, что вина и ответственность равно распределены между самими героями и обществом с некоторым перевесом на стороне общества – это доказывает тургеневский «приговор» лучшему своему герою – Лаврецкому, «который ни бесхарактерностью, ни эгоизмом не заражён» [3. 96].
Далее сам К. Ф. Головин отвечает на этот вопрос так (позволим себе процитировать его полностью, поскольку широкий доступ к источнику ограничен): «…От прямого ответа мы должны уклониться. (…) И в настоящих жизненных конфликтах, и в литературных их воспроизведениях ни правых, ни виноватых нет вовсе. Причина неудач наиболее хороших и умных людей большей частью заключается в их неумении или нежелании приладиться к характеру окружающей среды. Винить их за это трудно, так как прилаживание обыкновенно совершается в ущерб нравственному достоинству. Но нельзя винить и общество. Если оно пошло, если интересы его мелки, то подняться над этим уровнем могут разве исключительные, а не заурядные люди. И вот, когда однообразие и бессодержательность жизни давит и принижает заурядных людей, а люди передовые не в силах произвести в обществе переворота, остаётся им только одно из двух: отрешиться от этого общества нравственно или физически, уйти от него или стать к нему равнодушным – это программа Чацких и Онегиных, или потерять свои шансы на личное счастье – как случилось это с Яковом Пасынковым, Рудиным, Лаврецким. Вот настоящая мораль тургеневских произведений. И вот почему так несправедлива была критика 60-х годов, когда тургеневских “лишних людей”, а заодно с ними и создавшее их поколение, она карала за беспомощность. В этой беспомощности было и то, что обеспечивает за ними уважение, было даже нечто геройское. Они добровольно отказывались от жизненного пира» [3. 96–97]. В этом рассуждении видится нам объёмный охват сути явления, глубокое понимание психологии человека, объяснение ситуации с позиции «аксиологического идеализма», столь органичного для русской литературы и культуры в целом.
Критические опыты К. Ф. Головина представляются нам ценными не только с содержательной стороны, но и с точки зрения его критического метода, интерпретационных подходов к тому или иному писателю. Позиция критика видится созвучной высказыванию одного из значительных философов современности Николая Петровича Ильина: «Самопознание человека состоит, в первую очередь, в познании души человека и способствует её воспитанию» [4], а оба мыслителя – К. Ф. Головин и Н. П. Ильин – в своих рассуждениях выражают глубинное ядро русской философской стихии, суть которого можно передать словами свт. Феофана Затворника о том, что «…Душа дороже всего мира» [9. 424].
Примечания
1. Астафьев П. Е. К спору с г-ном Вл. Соловьёвым. [Электронный ресурс]. URL: http://az.lib.ru/a/astafxew_petr_ewgenxewich/text_1890_soloviev.shtml (дата обращения: 12.11.2018).
2. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. – 167 с.
3. Головин (Орловский) К. Ф. Русский роман и русское общество. Санкт-Петербург. 1904. – 520 с.
4. Ильин Н. П. Школа русской философии. Лекция 3. На пороге национальной философии: «Общество любомудрия» // Парус, 2018. № 70. [Электронный ресурс]. URL: http://parus.ruspole.info/node/10026 (дата обращения: 12.11.2018).
5. Классика в контексте современности: К 190-летию со дня рождения Тургенева, к 180-летию со дня рождения Л. Н. Толстого: межвузовский сборник научных работ. Армавир, 2009. —176 с.
6. Кожинов В. В. Черносотенцы и революция. Загадочные страницы истории XX века. М., 2016. —302 с.
7. Сергеенко П. А. Толстой и его современники. М., 1911. – 281 с.
8. Свт. Иоанн Златоуст. Беседа о том, что один Законодатель Ветхого и Нового заветов, также об одежде священника и о покаянии. [Электронный ресурс]. URL: https://azbyka.ru/otechnik/books/download/9102-Беседа-о-том-что-один-Законодатель-Ветхого-и-Нового-заветов-также-об-одежде-священника-и-о-покаянии.pdf (дата обращения: 12.11.2018).
9. Свт. Феофан Затворник Собрание писем. В 5-ти т. Т. 2 Укоренение в духовной жизни. М., 2012. – 480 с.
Татьяна ЛИВАНОВА. Классики – о лошадях и на лошадях
Предлагаю вниманию читателей мои литературно-исторические исследования, опубликованные в 1974–1983 годах на страницах старейшего в стране журнала «Коневодство и конный спорт» (основан в 1842 году). Эти миниатюры были написаны в юбилейные годовщины великих людей.
«Я… много езжу верхом…»
(К 175-летию А. С. Пушкина. Журнал «Коневодство и конный спорт». 1974, № 7, с 38-39)
Александр Сергеевич Пушкин изъездил Россию по всем направлениям, правда, не всегда по своей воле… Бывал на Кавказе, в Крыму, где, поднявшись по скалам Кикенеиза, он совершил далее восхождение на Шайтан-Мердвень, высеченную в скале лестницу с крутыми поворотами. «По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным восточным обрядом», – пишет поэт своему другу А.А. Дельвигу.
Пушкин проехал по Молдавии, Украине, почти три года жил в Кишинёве, затем в Одессе. О способах передвижения – чёткие рифмы:
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?
«Дорожная жалоба», 1829
Частыми бывали поездки в Михайловское Псковской губернии или в Болдино Нижегородской, куда от Москвы «500 вёрст, которые обыкновенно проезжаю в 48 часов». Только раз дорога его от Болдина до Москвы затянулась – в холерный 1830 год. Задержанный карантинными заслонами, в отчаянии он пишет из деревни Платава своей невесте Наталье Николаевне Гончаровой: «Я в 75 верстах от вас, и бог весть, увижу ли вас через 75 дней».
Москва – Петербург, Петербург – Москва… Тысячи вёрст по следам Пугачёва на восток… И всё это не иначе как на конных упряжках.
Из Михайловского сообщает: «Уединение моё совершенно – праздность торжественна… – целый день верхом, вечером слушаю сказки моей няни». А потом – из Болдина, в 1830 году: «…что за прелесть здешняя деревня! Вообрази: степь да степь, соседей ни души, езди верхом сколько душе угодно…». И, наполненный в этом пустынном уголке радостью простого бытия, прославит в свою вторую болдинскую осень любимое им время года и подарит нам.
…Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несёт,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промёрзлый дол и трескается лёд…
«Осень». Болдино, 1833
А с кем разделить радость первого снега?!
…не пора ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня,
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
«Зимнее утро», 1829
Пушкин много упоминал о лошадях в письмах из Михайловского к жене Наталье Николаевне. 21 сентября 1835 года: «Я много хожу, много езжу верхом, на клячах, которые очень тому рады, ибо им за то даётся овёс, к которому они не привыкли». Несколько дней спустя: «…есть у нас здесь кобылка, которая ходит и в упряжке и под верхом. Всем хороша, но чуть пугнёт её что на дороге, как она закусит поводья, да и несёт вёрст десять по кочкам да оврагам – и тут уж ничем её не проймёшь, пока не устанет сама».
Во время прогулок верхом ничто не отвлекало его от мыслей. Он сочинял. Как придирчивый селекционер в поиске правильного решения перебирает десятки вариантов подбора, так он оттачивал, отшлифовывал мысль, каждую фразу.
В 1834 году в Петербург, в дом Пушкиных, приехали обе сестры Натальи Николаевны – Екатерина и Александра Гончаровы. Через недавно найденные их письма открылись новые факты жизни поэта. [См.: журнал «Москва», № 10, 1973. И. Ободзовская, М. Дементьев. Сёстры Гончаровы и их письма]
Под Калугой, на Полотняном Заводе, родовом с конца XVII века имении Гончаровых, был конный завод. В июне 1835 года Александра Николаевна обращается к брату Дмитрию на завод с просьбой выслать лошадей «и три дамских седла, мундштуки, чепраки и прочее. …Мы переезжаем на Чёрную речку, следственно лошади необходимы. …Ещё два мужских седла, одно для Пушкина, а другое похуже для Трофима*. …Даже если лошади прибудут к нам к концу июля, ничего, это будет самое хорошее время, жары будет меньше». [*Трофим – берейтор Гончаровых]
Из этого письма узнаём, что Пушкин через сестру жены просил Дмитрия Николаевича выслать лошадь и для него. Летом 1835 и 1836 года Пушкины снимали дачу на Чёрной речке, недалеко от Петербурга. Так как прогулки верхом были любимым развлечением поэта в Михайловском и Болдине, то, вероятно, и на даче он много времени проводил в седле. Окружавшие его в семье дамы также были прекрасными всадницами. Об этом свидетельствуют письменные документы тех лет.
Пушкин не только много ездил верхом. Его строки о лошадях отражают цепкий взгляд знатока конских статей и пород. Изображения коней, набросанные Пушкиным лёгкими штрихами на полях рукописей, несомненно, сопровождали его поэтическую мысль.
Кобылица молодая,
Честь кавказского тавра,
Что ты мчишься, удалая?
И тебе пришла пора;
Не косись пугливым оком,
Ног на воздух не мечи,
В поле гладком и широком
Своенравно не скачи.
Погоди, тебя заставлю
Я смириться подо мной:
В мерный круг твой бег направлю
Укороченной уздой.
Это стихотворение – вольное переложение 60-й оды Анакреона «К фракийской кобылице», 1828. Возможно, две последние строчки говорят о предстоящих испытаниях на ипподроме – «мерный круг». При Анакреоне, в Греции и Риме уже существовали ипподромы. Огромные, вмещающие до 500 тысяч зрителей. [Анакреон – (ок. 570–478 до н. э.) – древнегреческий лирический поэт]