(Митрополит Филарет. Проповеди. N.Y. 1989. Т. II)
Человеческое же смирение имеет смысл, противоположный гордости. Слова Христа о непротивлении злу («кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». – Мф. 5:39) Церковь учит понимать так, что на приносимое тебе зло следует отвечать не злом по ветхозаветному принципу «око за око», а добром; суд же и наказание над сделавшим зло должно предоставить всеведающему и справедливому Господу. Но при этом речь идет лишь о твоей щеке – это значит: прости своего личного врага, не мсти ему и не умножай этим зло; однако не подставляй врагу щеку ближнего – его защити. То есть это не означает непротивление любому злу во всех случаях. Многие святые Отцы Церкви, например, св. Феодосий Печерский, в связи с этим учили: «Живите мирно не только с друзьями, но и с врагами, но только со своими врагами, а не с врагами Божиими». Тем более, если зло атакует наши святыни, нашу веру, нашу Церковь – ему нужно оказывать сопротивление вплоть до мученичества.
Об этом очень четко и убедительно говорится в книге выдающегося православного философа И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою», которая нашла высокую духовную оценку у первоиерархов РПЦЗ. (В отличие от политики митрополита Сергия Страгородского в СССР, учившего о подчинении богоборческой власти «не только из страха, но и по совести».)
При этом, конечно, не следует ставить себе утопических задач искоренения мирового зла. Это не по силам людям, а только Самому Христу, мы можем стремиться лишь ограничивать действие сил зла в нашей личной и общественной жизни ради более благоприятных условий духовного роста наших сограждан для их спасения к жизни вечной.
Разумеется, прежде всех это должно быть задачей Церкви, четко проводящей границу между добром и злом во всех проявлениях нашей жизни: и личной, и общественной, и государственной. Если же церковное начальство этого не делает из своих мирских интересов приспособленчества к миру, во зле лежащему, то задачу сопротивления злу берут на себя низовое духовенство и верные миряне – они тоже часть Церкви. Мы живем во время «мобилизации мирян», о чем еще в ХХ веке писал историк Церкви А.В. Карташев, который в своей книге «Воссоздание Св. Руси» продемонстрировал свой трудный путь преодоления либеральных заблуждений молодости.
Понятно, что возможности мирян гораздо меньшие в сравнении с возможностями титулованных архипастырей. Но даже при виде превозмогающей силы зла у верных Богу вступает в действие нравственный императив: пусть зло господствует не через меня; делай что должно, и будь что будет. Полагаясь на волю Божию.
Грешный мирянин М.Н.
Рождество 2018
Валентин БАЮКАНСКИЙ. «МЫ» или «Я» – вечный спор Бытия, или Почему антиутопия Е. Замятина до сих пор актуальна?
Нельзя ожидать светлого будущего завтра,
если сегодня всё разрушается.
Е. Замятин
Многие происходящие события в нашей жизни кажутся случайными, не имеющими продолжения. Однако через определённое время мы с удивлением обнаруживаем, что в нашей судьбе ничего не происходит просто так, потому что когда-то случившееся продолжает существовать и развиваться.
В 2007 году Липецкое региональное отделение Литературного фонда России и Издательский дом «Русь» учредили премию Евгения Замятина. Она была призвана увековечить память о нашем известном земляке и вручалась в день его рождения. И что удивительно, первым лауреатом премии стал мой отец, писатель Анатолий Баюканский, а последним её обладателем (через семь лет существования) – я. Потом замятинскую премию видоизменили и вручают сейчас лишь молодым авторам. Произошла символическая эстафета: писатели старшего поколения передали молодым коллегам литературные традиции Липецкого края. И вот недавно произошло новое знаменательное событие (честно говоря, для меня весьма неожиданное). Так вышло, что по моей инициативе в Лебедяни прошёл литературно-художественный вечер, посвящённый 30-летию издания в России романа-антиутопии Евгения Замятина «Мы». Если раньше у нас эту книгу не печатали (впервые она была издана за рубежом), то теперь с ней может познакомиться любой желающий. Со времени написания произведения исчезли Российская Империя и Советский Союз, где жил и творил автор, но его философские размышления о дальнейшем развитии человеческой цивилизации, включая повсеместную автоматизацию и отношения государства и личности, сохранили свою актуальность и востребованы в наши дни. Говоря о своём произведении, Замятин определил его суть: «Этот роман – сигнал об опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства – всё равно какого». Поэтому неудивительно, что роман «Мы» дал толчок к написанию таких известных антиутопий, как «О дивный новый мир» Хаксли и «1984» Оруэлла.
«Мы» – произведение многоплановое. С одной стороны – тоталитарное, всё подавляющее Единое государство, с другой – главный герой с раздвоенной личностью, именуемый нумером Д-503. Между ними, как шаткий мостик над пропастью, – нелогичное любовное чувство мужчины к женщине, ломающее привычные стереотипы, нарушающее доверие нумера к государству.
Замятин специально придаёт произведению особую форму повествования. Маскируя основные идеи романа внешней сумбурностью авторского изложения, он как бы указывает читателям, что текст будет сложный, понятный лишь думающим людям. Так и произошло. «Мы» сначала прочитали критики-литературоведы, потом его издавали на иностранных языках, а дорога к массовому российскому читателю заняла долгие десятилетия. Речь главного героя, живущего в Едином государстве, наполнена не только научными и техническими понятиями, но и философскими, социально-политическими размышлениями. Замятину, привыкшему самостоятельно думать и принимать решения, чужда искусственная монолитность общества. В Едином государстве нет места для сомневающихся индивидуумов. В нём с непоколебимой волей и страстью создаётся общество всецело согласного большинства. Замятин против «всё поглощающего единомыслия». Он видит, какими бедами грозит насильственное насаждение социального равенства и политического однообразия. Писателя самого арестовывали и дважды хотели выслать из страны. Поэтому он предположил, что ожидает несогласных в государстве будущего.
Уже в самом начале повествования главный герой романа, строитель космического корабля «Интеграл» инженер Д-503, обращаясь в своём дневнике к жителям далёких планет (таким образом автор апеллирует к своим современникам), раскрывает им позицию мира и благоденствия: «Если они не поймут, что мы несём им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми». Уверенность Д-503 в своей правоте основывается на научном подходе, высчитанном с математической точностью. Ведь он не просто инженер, а последователь основоположника научной организации труда и менеджмента Тейлора, в системе которого нет места фантазиям. Неудивительно, что нумер Д-503 (он лишён привычного человеческого имени) фиксирует в начале своего дневника: «Я лишь попытаюсь записать то, что вижу, что думаю – точнее, что мы думаем (именно так: мы, и пусть это “Мы” будет заглавием моих записей».
Однако не всё так просто. Оказывается, что и у внешне единых людей (как тут не вспомнить нынешних одинаково одетых и постриженных северокорейских граждан-близнецов), пусть даже и на глубинном уровне, но всё-таки остаётся тяга к индивидуальному. Д-503 искренне убеждён в том, что «Мы» – это кладка здания будущего миропорядка, состоящая из массы упрощённых камней-индивидуумов, находящих спокойствие в эстетической подчинённости. Свобода и счастье для нумеров несовместимы. Власти предержащие до сих пор пугают людей свободой, хотя это основополагающее право любого человека. Чтобы показать порочность несвободы, Замятин заставляет своего героя действовать в нестандартных ситуациях, не предусмотренных законами Единого государства. Вследствие этого у Д-503 возникает борьба между безмятежным состоянием в «Мы» и беспокойным единоличным существованием, когда ответственность за собственные поступки не на кого переложить. Через какое-то время в лексиконе Д-503 кроме привычного «Мы» появляется определение «Я». Замятин обращается к формуле раздвоенности личности, известной ещё с евангельских времен. В своё время апостол Павел описал подобное состояние: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю». Хотя Евгений Иванович и атеист, он тем не менее приводит в своём романе библейские сюжеты, размышляет об отношениях Бога и человека, пытаясь спроецировать их на отношения главы Единого государства и рядового нумера.
Дикий внутренний человек законопослушного Д-503 ждёт своего часа, чтобы вырваться наружу и внести смятение в размеренную привычную жизнь. И чем больше Д-503 общается с возлюбленной I-330, тем больше в нём просыпается «лохматый» человек-собственник, который хочет жить, руководствуясь своими и только своими, а не общими ощущениями. Несмотря на то, что в Едином государстве сексуальные отношения, как и другие стороны личной жизни, общие, многим женщинам и мужчинам независимо от их идейной подкованности хочется иметь своего конкретного партнёра. Тема свободных сексуальных отношений в романе не случайна во времена, когда: «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет всем!» После революции российских обывателей часто пугали слухами, что советская власть всех женщин сделает общим достоянием, и на то были определённые основания. Ленин считал, что раскрепощение духа чувственности… поможет выплеснуть сгусток энергии для победы социализма. Троцкий заявлял: «Семья, как институт, себя изжила». Дальше всех пошла Коллонтай, пропагандируя теорию «стакана воды», когда сексуальные потребности людям светлого будущего пристало удовлетворять без траты времени и эмоций, чтобы сосредоточить основные силы для производственной деятельности. Для этого нужно отказаться от ревности и уважать право выбора полового партнера. Ло