зунг «Долой стыд!» стал чуть ли не приметой времени, характеризующей новые отношения между мужчинами и женщинами. Поборники свободной любви, обнажившись, прошли в 1918 году по улицам Петрограда. Дошло до того, что даже в провинциальной Вологде можно было прочитать такую вот прокламацию: «Каждая комсомолка, рабфаковка или другая учащаяся, которой поступило предложение от комсомольца или рабфаковца вступить в половые отношения, должна его выполнить. Иначе она не заслуживает звания пролетарской студентки». Подобная вседозволенность, бесцеремонно вторгающаяся в личную жизнь, угнетала Замятина. Поэтому в придуманном им Едином государстве во время сексуальных дней нумера могли отгородиться от посторонних взоров шторами. В остальное время жизнь каждого жителя была под бдительными взорами Хранителей и окружающих. Иначе мало ли что могло быть.
И хотя любовные треугольники были там общепринятыми, женщины О, Ю и I хотели своего, а не общего мужчину. Главный герой также не собирался делить свою возлюбленную с другими нумерами, что противоречило существующему порядку.
Чтобы не возникало никаких противозаконных желаний, в Едином государстве, как и во всяком тоталитарном обществе, существуют Хранители, следящие за умонастроениями своих граждан. Следили за людьми и при Замятине, и до него, следят и сейчас. Для того чтобы наблюдать за поведением индивидуума, не нужны стеклянные стены и вахтёры-осведомители. Современные технические средства позволяют наблюдать за гражданами не привлекая их внимания. Это отслеживание социальных сетей, всевозможные камеры наблюдения, прослушка телефонов, другие методы и приспособления. Тем не менее логика слежки-профилактики, о какой Замятин написал почти сто лет назад, остаётся прежней!
«Вверху невысоко – метрах в 50 – жужжали аэро. По их медленному низкому лету, по спущенным вниз чёрным хоботам наблюдательных труб – я узнал аппараты Хранителей. Но их было не два и не три, как обычно, а от десяти до двенадцати.
– Отчего их так сегодня много? – взял я на себя смелость спросить.
– Отчего? Гм… Настоящий врач начинает лечить ещё здорового человека, такого, какой заболеет ещё только завтра, послезавтра, через неделю. Профилактика, да!»
В Едином государстве наряду с обязательными Хранителями необходимы и доносители. Там в каждом доме-общежитии находятся дежурные – стукачи. Они есть и на улицах, и на предприятиях – везде. И чем их больше, тем лучше, ибо доносительство всегда приветствуется властью. Когда ценность «Я» сведена к минимуму, граждане охотно закладывают соседей, знакомых и сослуживцев, лелея себя надеждой, что спасают покой и порядок в государстве. А если их подозрения не оправдываются, существуют компетентные органы, которые способны распознать настоящего врага. Оказавшись в «Бюро Хранителей», Д-503 увидел «внутри, в коридоре, – бесконечной цепью, в затылок, стояли нумера, с листками, с толстыми тетрадками в руках». Главное, успеть вовремя сообщить (ибо этого ждут и другие), а потом… То ли станешь героем, то ли в тебе самом признают врага.
Во всяком закрытом государстве нужна ещё и особая стена, надёжно отделяющая внутренний иррациональный мир всякого нумера от многоцветного, разноголосого течения внешней жизни. Евгений Замятин точно предугадал наличие реальной пограничной стены-ограждения от информационного, политического и экономического влияния предполагаемого или существующего противника. Однако ни «железным занавесом», ни Берлинской, ни Американо-мексиканской, ни даже Зелёной стеной нельзя навсегда отделиться от иного мира. Со временем в заграждениях и защитных линиях образовываются трещины и проёмы, создаются потайные ходы, позволяющие противостоящим мирам сообщаться. Несменяемые Благодетели стараются этому помешать. И хотя во многих конституциях сказано, что народ является главной силой и мерилом государства, любому правителю хочется избежать критики и сомнений в правильности его действий. Заветная мечта всякого диктатора – монолитное общество, ассоциированное Замятиным с ассирийским войском. «Мы шли так, как всегда, то есть так, как изображены воины на ассирийских памятниках: тысяча голов – две слитных, интегральных ноги, две интегральных, в размахе руки. МЫ – от Бога, Я – от дьявола. Однако в этом единстве у каких-то Нумеров возникает ощущение, что они в ногу со всеми – и все-таки отдельно от всех».
Будучи хорошим инженером, Замятин интересен ещё как философ. Его описание выборов в тоталитарном государстве словно списано с сегодняшнего дня: «Завтра – день ежегодных выборов Благодетеля. Завтра мы снова вручим Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья.
Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у древних, когда – смешно сказать – даже неизвестен был заранее самый результат выборов. Строить государство на совершенно неучитываемых случайностях, вслепую – что может быть бессмысленней? И вот всё же, оказывается, нужны были века, чтобы понять это.
Нужно ли говорить, что у нас и здесь, как во всём, – ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы единый, могучий миллионоклеточный организм…»
Узнав, что в Едином государстве есть несогласные, Д-503 с ужасом восклицает: «Мне за них стыдно. А впрочем, кто они? И кто я сам: они или мы – разве я знаю?» Эти вопросы тяготят главного героя и воспринимаются им как болезнь. Наличие души и снов у нумеров Единого государства считается досадной нелепостью, мешающей созидательному труду.
После выхода романа Замятина прошли годы, но боязнь быть самостоятельной личностью у многих осталась. В девяностых годах я видел документальный фильм, в котором один из подростков, искренне заявляет: «Я хочу быть как все. Я не хочу, чтобы на меня обращали внимание. Я даже одежду ношу серую, чтобы не выделяться».
Замятин понимает, что разрозненному меньшинству трудно одолеть сплочённое большинство. Д-503 считает, что «для этого надо всем сойти с ума, необходимо всем сойти с ума – как можно скорее!» Неудивительно, что его герой, как и другие несогласные, поддавшиеся минутному душевному (а значит, запрещённому) порыву, терпят поражение. Да, они попытались восстать, оказать сопротивление, но многолетняя общественная инерция приучила их подчиняться власти. Когда схлынули эмоции, оказалось, что настоящих борцов – единицы. В их числе возлюбленная нумера Д-503 I-330. Её бескомпромиссная позиция – укор главному герою. Он хочет поскорее забыть о случившейся трагедии, стремится к покою, к прежнему безмятежному состоянию всепоглощающего единения – и добровольно соглашается на операцию, лишающею его прежней индивидуальности. После Великой операции Д-503 приобретает долгожданный покой и без всяких угрызений совести (которую, вместе с душой и фантазиями, уничтожили во время операции) рассказывает Благодетелю о врагах счастья, в числе которых его прежняя возлюбленная. Её пытают, и главный герой спокойно наблюдает за этой теперь незнакомой ему женщиной и радуется, что I вместе с сообщниками поведут на заслуженную казнь.
Роман-антиутопия «Мы» не был рассчитан на массового читателя. Обывателям было не до философских исканий. К тому же на обработку сознания сомневающихся граждан была привлечена новоявленная творческая интеллигенция, которая активно включилась в создание образа счастливого будущего, основанного на всеобщем равенстве. На полную мощь использовалась пропаганда: писались статьи, создавались повести и рассказы, ставились театральные постановки, снимались фильмы, доказывающие неоспоримое преимущество новой власти. Главная Газета Единого государства давала всем нумерам основополагающие указания для дальнейших действий: «Вы – совершенны, вы – машиноравны, путь к стопроцентному счастью – свободен. Спешите же все – стар и млад – спешите подвергнуться Великой Операции. Спешите в аудиториумы, где производится Великая Операция. Да здравствует Великая Операция! Да здравствует Единое Государство, да здравствует Благодетель!»
Размышляя о роли творческих людей в тоталитарном обществе, Замятин ввёл в роман поэта R. Он вдохновенно сочиняет оды, восхваляющие законы Единого государства. Самозабвенно расписывает прелести железной руки, уничтожающей врагов, препятствующих счастью сознательных нумеров. Как тут не вспомнить известную фразу непомерно обласканного властью Максима Горького, изрёкшего «Если враг не сдаётся, его уничтожают». Раз уж самый известный пролетарский писатель своим авторитетом прикрывал деяния власти, то что говорить о бесталанных борзописцах, стремившихся показать свою величайшую преданность тем, от кого зависят их жизнь и карьера. Вот и двуличный поэт R своим талантом активно поддерживает установленные порядки, хотя внутренне их ненавидит. Автор не только наделил R отталкивающими манерами и внешностью, но и приготовил ему печальную участь, потому что такие писаки Замятину неприятны. Для литературных властей писатель был «противником революции и представителем реакционных идей, проповедующим мещанский покой и тихую жизнь как идеал бытия». Однако Замятин хотел лишь разобраться в сути вещей, создать альтернативу имеющимся всевозможным «измам». Его не привлекали крайности. Писатель понимал, что нет ничего хорошего в насильственных революциях и в диктаторских подавлениях личности. Нужно было найти недостающее звено цепи, которое соединило бы несоединяемое, объединяя достижения науки и техники и свободную волю индивидуумов. Золотая середина необходима для развития человечества. Как манящий драгоценный камень, притягивает она многих философов, писателей и поэтов, которые с воодушевлением придумывают собственные утопии, но пока безуспешно.
После создания «Мы» прошло почти сто лет, но власти с ещё большим упорством продолжают вмешиваться в жизнь своих граждан. Расширяя глобализацию и используя достижения технического прогресса, пытаются поставить под свой контроль всё и вся. Может быть, поэтому антиутопии до сих пор так актуальны и востребованы.