«Присмотритесь, – говорит Толстой, – к нашей жизни, к тому, чем движимо большинство людей нашего мира; спросите себя, какой главный интерес этого большинства? И как ни странно это может показаться нам, привыкшим скрывать наши настоящие интересы и выставлять фальшивые, искусственные, главный интерес жизни большинства людей нашего времени – это удовлетворение вкуса, удовольствие еды. Начиная с беднейших до богатейших сословий общества, обжорство, я думаю, есть главная цель, есть главное удовольствие нашей жизни. Бедный, рабочий народ составляет исключение только в той мере, в которой нужда мешает ему предаваться этой страсти. Как только у него есть время и средства к тому, он, подражая высшим классам, приобретает самое вкусное и сладкое… А посмотрите на жизнь людей образованных, послушайте их разговоры. Какие все возвышенные предметы как будто занимают их: и философия, и наука, и искусство, и поэзия, и распределение богатств, и благосостояние народа, и воспитание юношества; но все это для огромного большинства – ложь, все это их занимает между делом, между настоящим делом – завтраком и обедом, пока желудок полон, и нельзя есть еще. Интерес один живой, настоящий интерес большинства – это еда. Как поесть, что поесть, когда, где? Ни одно торжество, ни одна радость, ни одно открытие чего бы то ни было не обходится без еды. Люди притворяются, что обед, еда им не нужны, даже в тягость; но это ложь. Попробуйте вместо ожидаемых ими утонченных блюд дать им, не говорю – хлеба с водою, но каши и лапши, и посмотрите, какую бурю это вызовет, и как окажется то, что действительно есть, именно то, что в собрании этих людей главный интерес не тот, который они выставляют, а интерес еды»4.
Конечно, в приведенной характеристике современного общества есть некоторое преувеличение, но есть и значительная доля правды. Посему и настойчивый призыв со стороны вегетарианцев к воздержанию, к сокращению прихотей является как нельзя более кстати; и если бы они ограничились этим призывом, то оставалось бы только радоваться успеху и росту вегетарианского движения. Но нередко успех кружит голову и надмевает человека. То же случилось и с последователями вегетарианства: они приписывают ему то, чего оно не имеет и не может иметь. Вегетарианцы думают, что если бы люди не употребляли мясной пищи, то на Земле давно уже водворилось бы полное благоденствие. Еще Платон, который показал нам пример того, как можно умно рассуждать об идеях и тому подобных высоких материях и в то же время далеко не умно решать вопросы из области государственной и общественной жизни, в своем диалоге «О республике», корень несправедливости, источник войн и других зол находил в том, что люди не хотят довольствоваться простым образом жизни и суровой растительной пищей, а едят мясо5. А у другого сторонника вегетарианства, уже из христиан, анабаптиста Трайона (умер в 1703 году), находятся на этот счет слова, которые автор «Этики пищи» приводит в своей книге с особым «удовольствием». «Если бы люди, – говорит Трайон, – прекратили раздоры, отказались от угнетения и от того, что способствует и располагает их к тому – от умерщвления животных и употребления в пищу их крови и мяса, – тогда в короткое время ослабели бы, а может быть, и совсем перестали бы существовать между ними взаимные смертоубийства, дьявольские распри и жестокости… Тогда прекратится всякая вражда, не будет слышно жалостных стонов ни людей, ни скотов. Тогда не будет ни потоков крови убитых животных, ни зловонья мясных рынков, ни окровавленных мясников, ни грома пушек, ни сожжения городов. Исчезнут смрадные тюрьмы, рушатся железные затворы, за которыми томятся люди вдали от жен, детей, свежего вольного воздуха; смолкнут вопли просящих пищи или одежды. Не будет ни возмущений, ни хитроумных изобретений для разрушения в один день того, что созидалось тяжким трудом тысяч людей, ни страшных ругательств, ни грубых речей. Не будет ни напрасного истязания животных непосильной работой, ни растления девиц. Не будет отдачи в аренду земель и ферм по таким ценам, которые принуждают съемщика изнурять и себя, и слуг, и скот почти до смерти и все-таки оставаться в неоплатном долгу. Не будет угнетения низших высшими, не будет нужды за отсутствием излишеств и обжорства; смолкнут стоны раненых; не нужно будет медиков для вырезывания пуль из их тел, для отнятия раздробленных или поломанных рук и ног. Затихнут крики и стоны страждущих от подагры или других тяжких болезней (вроде проказы или чахотки), кроме недугов старости. И дети перестанут быть жертвами бесчисленных страданий и будут такими же здоровыми, как ягнята, телята или детеныши всяких иных животных, не знающих недугов»6.
Вот какую обольстительную картину рисуют вегетарианцы, и как легко всего этого достигнуть: стоит не есть мяса и на Земле водворится настоящий рай, жизнь безмятежная и беспечальная.
Позволительно, однако, более чем усомниться в осуществимости всех радужных мечтаний вегетарианцев. Хотя они и заявляют, что «их система поражает самый корень зла и обещает выгоды не утопические»7, однако от того, что люди перестанут есть мясо, едва ли водворится на Земле рай, Царство Божие, «ибо Царствие Божие, – по премудрому слову Апостола Павла, – не пища и питие, но праведность, и мир и радость в Святом Духе» (Рим. 14, 17). Христианское учение всегда было чуждо духа мечтательности. Оно тем и отличается от разных утопических теорий, что ясно различает идеал и действительность и, указывая человеческим стремлениям конечную цель в идеале, в то же время никогда не теряет из виду и действительности. А в этой-то действительности и невозможно полное осуществление идеального счастья. Нужды, горе и ссоры всегда будут отравлять земную жизнь человека, всегда будут спутниками в нашем настоящем состоянии, так как причина этих несчастных явлений не внешняя, не случайная и преходящая, а глубочайшая, внутренняя, заключающаяся в греховном состоянии самой природы человека, в повреждении ее грехом. Пока такое состояние человеческой природы будет продолжаться, пока не изменятся в корне ненормальные условия нашей жизни, пока не восстановятся у нас правильные отношения к Богу, к собственному назначению и к внешнему миру, то есть, пока настоящая жизнь не сменится новой вечной жизнью, пока не откроется для человечества новое небо и новая земля, в которых правда живет (2 Петр. 3, 13), – до тех пор всегда будут нужды, бедность, горе и болезнь. А так как корень всех этих бедствий лежит гораздо глубже, чем думают вегетарианцы и подобные им мечтатели, то и средство, на которое они указывают, одно само по себе не может уврачевать зла: оно слишком для этого мало, поверхностно и незначительно.
То правда, что воздержание вообще, и в частности от употребления мясной пищи, обуздывает наши страсти и похоти плотские, дает большую легкость нашему духу и помогает ему высвободиться из-под владычества плоти и покорить ее своему господству и управлению. Однако было бы ошибочно полагать это телесное воздержание в основу нравственности, выводить из него все высокие нравственные качества и думать вместе с вегетарианцами, что «растительная пища сама по себе создает много добродетелей»8. Вопреки мечтам вегетарианцев, один из подвижников благочестия (преподобный Иоанн Кассиан), которых, конечно, никак уже нельзя заподозрить в небрежении к посту, при виде трапезы которых, напротив, даже Ангелы небесные радовались, по выражению св. Иоанна Златоуста, – говорил, что «мы не полагаем надежды на один пост (телесный). Он не есть сам по себе благо или сам по себе необходим. Он с пользою соблюдается для приобретения чистоты сердца и тела, чтобы, притупив жало плоти, человек приобрел умиротворение духа. Но пост иногда обращается даже в погибель души, если неблаговременно соблюдается. Надобно стараться, чтобы те добродетели, которые составляют истинное добро, были приобретаемы постом, а не для поста должны быть совершаемы действия тех добродетелей. Итак, для того полезно сокрушение плоти, для того к нему должно быть присоединяемо врачество воздержания от пищи, чтобы чрез него мы могли достигнуть любви, в которой заключается неизменное и постоянное добро»9.
Значит, пост телесный служит только средством и пособием для приобретения добродетелей – чистоты и целомудрия и должен необходимо соединяться с постом духовным – с воздержанием от страстей и пороков, с удалением от худых помыслов и злых дел. А без этого сам по себе он не достаточен для спасения. Не делаем выписок о сем из творений святых отцов, так как трудно «вместити пишемых»: все отцы и подвижники согласно учат, что истинный пост бывает тогда, когда человек воздерживается от зла. Взамен всего приведем характерный рассказ о св. Макарии Великом. Ему однажды сам искуситель сказал: «Я не силен против тебя, Макарий. Все, что ты делаешь, и я делаю. Ты постишься, а я совсем не ем. Ты бодрствуешь, а я совсем не сплю. Одним только ты побеждаешь меня». «Чем же?» – спросил Макарий. «Смирением, – ответил диавол. – Вот почему я не силен против тебя»10. Отсюда видно, что нельзя еще возлагать все надежды на один телесный пост.
Не считая одного телесного поста достаточным для спасения, подвижники благочестия в то же время не признавали и того, чтобы пост этот был для всех всегда обязателен (как хотят того вегетарианцы); ибо, говорит св. Нил Сорский: «все организмы невозможно подчинять одному и тому же правилу: тела имеют большое различие в силе, как медь и железо в сравнении с воском»11. Проповедуя только постоянную умеренность в пище и питии и сами воздерживаясь от вкушения мяса, они для других не запрещали вкушения по временам мясной пищи. «Нужно все употреблять во славу Божию, – говорили они, – ни от чего совершенно не удаляясь, как делают еретики, безрассудно отвергающие то, что Бог сотворил весьма хорошим. От всех находящихся снедей, хотя бы и сладких, нужно брать понемногу. Таково рассуждение мудрых, а не то, чтобы некоторые роды пищи выбирать, а другие оставлять; дабы и Бога благодарить и сохранить ненадменность души: так мы избегнем возношения и не будем гнушаться тем, что Бог сотворил хорошим»