Смотрю во все глаза, и что? Непоседливых мериносов, как и шустрых буренок, горская удивительная действительность на сей раз нам не обнаружила, а бодро шагающие туристы… им было всё-таки изрядно далеко и до соляркой дымящих бульдозеров, и до трехпалых тиранозавров, некогда волей-неволей познававших разновидные слои местной глины.
Целая группа рюкзачных пешеходов шествовала на предмет ознакомления с природными красотами, естественно любознателям полагалось приметить кое-что сбочь произрастающей кукурузы.
Увидев старика с мощной лопатой, они заторопились ему на помощь.
Объединенными усилиями столб водрузили на прежнее место.
Далее последовали события, что никак не противоречили характерам деда, внука, и распахнутых ворот, и ветвившейся виноградной лозы во дворе. Диньке вне всяких сомнений дозволялось прийти к выводу: за трамбовочно приличные действия угостят прибывших туристов исключительно щедро.
Не с руки школьнику было ждать, он покачал дотошной головой из стороны в сторону и поделился со всеми тут смирно стоящими отзывчиво бойким умозаключением – нет, но каков неутомимый Дядюшка!
Единственным слушателем восклицания, вырвавшимся на свободу из глубин юной души, был на каменистой дороге лишь путешественник постарше, и он дал приключению свою оценку.
Словами выразился не совсем однозначными:
– Ну, теперь, парень, думай, что пожелаешь!
Как говорится, полная свобода туристам размышлять хоть себе так, хоть сяк. Однако не завраться бы им с хитрыми домыслами. Коль они просятся наружу, не страдают отсутствием упрямого присутствия.
Короче, последовала моя сентенция. На первый случай оказалась она, в соответствии с обстановкой, достаточно весомой. Бесспорной.
– Общий труд сближает людей.
– Еще как сближает, – сказал сын.
Ему вспомнилось угощение старика. Поэтому не смог не добавить толику догадок насчет того, что Дядюшка обязательно поделится инжиром с помогательными туристами. Все вместе они станут есть яблоки, груши, пить вкусный сок. И будут за столом разговаривать о своих близких, о лифтах и молниях. Возможно, захотят спеть что-нибудь.
– Слушай меня, Динька! – закричал я в полном восторге. – Ты понимаешь, что означает качающаяся подпорка в ограде?!
– И чего раскричался, – приговаривал спутник, помогая освободиться от рюкзака, который был подброшен вверх и затем, падая, свалил своего хозяина с ног. – Не знал про жизнь, да? Мне давно известно. Она прекрасна и удивительна. Говорили в школе.
Мы смеялись.
О, насколько удивителен край камней и льда! Ты морской туман, а также солнечный жар, горная синь и скала Прометея! И твой неравнодушно разговорчивый забор, Дядюшка!
Вблизи Главного Кавказского хребта хватает мудрости, чтобы терпеть возле кукурузной полоски ту ограду из разнокалиберных кольев, что не отгораживает дом от дороги, наоборот – завлекает путников на лавочку под виноградными плетями, а также к широкому столу. Для бесед о прошлом и будущем Земли, о лифтах и молниях, о родных путешественникам местах.
Кто способен обижаться на вашего супруга, Тетушка? Только тот, кому начхать на скалу Прометея, но ведь он не потащится пешком в горную даль и никогда до солидарного столба не доберется.
***
Мы двинулись в прежнем направлении.
Нам еще идти, идти. Потом ехать на поезде.
До городского нашего дома, до знакомой двери на 18-м этаже московской высотки путь неблизкий. Юный путешественник был весел, здоров, а я в точности ведал, куда лежит наша дорога, и тревожился. Не уходило из головы: вскоре возобновятся разговоры. Те самые, докучливые. О том, что парень мой вполне хороший, однако не мой он сын.
Динька… счастье…
Непризнанное…
Светлана ДОНЧЕНКО. Инструкторша
Рассказ
Чёрными клубами в небо поднимался дым. Горело где-то там, в конце лесополосы, метрах в пятистах от места, где расположилась группа из шести человек – пятерых мужчин и одной девушки, облачённых в камуфляжную одежду. Из-за ветра, дующего со стороны пожарища, запах дыма ощущался очень явственно. Мужики, поругиваясь, покашливали, правда, в обществе юной девы их выражения были мягкими, можно сказать – литературными. В положении лёжа группа стреляла по консервным банкам, туго набив их гравием для утяжеления и выставив в ряд на упавший ствол массивного дерева. Увы, но почти все мишени оставались незадетыми.
– Сильный ветер! – в оправдание своему промаху пробурчал мужчина средних лет, плотного телосложения.
– Эх, бойцы мои дорогие! Соберитесь! Последний раз на сегодня показываю! – Девчонка, упав на настил из сухой травы, громко передернула затвор снайперской винтовки. – Это же вам не праща доисторическая! СВД (снайперская винтовка Драгунова – прим.ред.) требует особого подхода, можно сказать, любовного, нежного. Приблизительно вот такого.
Бац, бац, бац – банки одна за другой слетели с места. Раздались аплодисменты.
– Красава! Где ты так стрелять научилась? – принимая из рук девушки винтовку, спросил красивый рыжеволосый парнишка.
– Так она же чемпионка области по пулевой стрельбе! – разом загалдели мужчины.
– Да – чемпионка, правда, среди юниоров! Но всё равно – молодчина! Талантливая дивчина! – подытожил разговор здоровяк высоченного роста, с косой саженью в плечах. – Верно, инструкторша наша бесценная?
– Скажете, дядько Петро! – смутилась девушка. – Это мой тренер – Сергей Львович – был настоящим талантом! Он метко стрелять мог научить кого угодно, а вот из меня инструктор, как видно, не очень! Какой день бьюсь с вами, а воз и ныне там!
– Да ты не расстраивайся, Леся! Мы будимо стараться! Старанье и труд любую муру перетрут! Ибо труд избавляет нас от трёх великих зол: глупости, порока и скуки, – смеясь ответил Петро, подняв для пущей убедительности вверх указательный палец правой руки.
– Ага! Воно ж и видно! Видать, этих великих радетелей за целостность страны от безделья злая скука заела, и давай они избавлять людын от глупостив и порока. Да, вже в довесок и удовольствие решили им доставить – свободу дать! – хмыкнул мужичок плотного телосложения.
– Таки свобода – это не то, шо вам дали! Это то, шо у вас забрать не могут! – рассмеялся в ответ рыжеволосый. – У нас не отнимут, наше дело – правое! А власть имущие, как всегда, ошибаются!
– Эко ты ласково – власть имущие! – осклабился кареглазый весельчак – Козлы! И весь сказ! – резюмировал он.
– Разговорчики! Стреляли бы вы так же бойко, как языками треплете! Занять исходное положение! – скомандовал здоровяк и, повернув голову в сторону Леси, добавил: – Давай, дивчина, учи этих философов другой целью овладевать – сносно стрелять. Особенно этого – козлячего пастуха! – и, взглянув на весельчака, добавил со смешком: – Стасик, представь, шо там не банки стоят, а козлы в ряд выстроились!
Со стрельбища возвращались ещё затемно. Осенний воздух был наполнен запахом сухой травы и горьковатым ароматом опадающих с деревьев листьев. К тому же он был прохладным и необычайно вкусным. Совсем не хотелось верить в то, что идёт война.
– Леська, ты – зачётная деваха! – Рядом с девушкой шагал рыжеволосый Ромка, пытаясь привлечь к себе внимание. – Вот я бы умел так метко стрелять! Мигом звезду геройскую мне на грудь повесили! А ты чего не воюешь? Ни разу тебя на передовой не видал.
– Не-е-е, я по людям стрелять не могу! По банкам – одно, а по живым существам – это другое! Я и комара прихлопнуть не могу!
– Во даёт! Кто же тебя заставляет по людям?! Я говорю о других, о тех, которые нас убивать пришли! Это же тебе не комары, которым и капли крови хватает; этим всю кровь надо высосать, без остатка! Одним словом – вражины!
– Не могу, я, Ромка! Какие – вражины? У меня тётка Мила в Кривом Роге живёт с семьёй. Её сына, моего двоюродного брата Максима, насильно мобилизовали – из трамвая вытащили и в армию отправили. Так ты мне что, прикажешь в него стрелять? Или вон, вчера пленных вели – дядьки пожилые да хлопцы молодые – перепуганные, голодные! Чужие – среди своих! Или свои – среди чужих? Как вернее будет? – раскраснелась от жарких речей девчонка.
– А по мне – враги, и точка! Насильно их мобилизовали! Ха-ха-ха! Позвольте вам не поверить! Не захотели, так кто бы их мобилизовал? Враки всё это, и весь сказ! – парнишка наклонился к своим берцам и стал их перешнуровывать, стараясь специально отстать от группы идущих товарищей. – Кто их звал сюда? – крикнул он вслед Лесе, уходящей вперёд вместе со всеми.
– Посмотришь на неё: девка – что надо! А мозгов – ноль! – разговаривал сам с собой Ромка, догоняя группу стрелков и инструкторшу. – Значит, другие пусть стреляют, она их даже научит! А сама комарика прихлопнуть не может! Никакой логики в бабской башке! Шо мать моя, шо сестра, шо Леська эта – все дуры набитые! Врагов они жалеют!
– Ты о чём бормочешь? – спросил, чуточку поотстав от группы, Пётр, явно дожидаясь Романа.
– Да я, Пётр Василич, о бабах! Почему они все как одна – дуры?
– Э, брат! Не скажи! Мне лично всё больше умные попадаются. На инструкторшу нашу посмотри – девка семи пядей во лбу! Чтобы так стрелять, знаешь какие мозги иметь надо?
– Чаво? – Ромка даже остановился. – Зоркий глаз да твёрдую руку!
– Ишь, умник выискался – зоркий глаз, – передразнивая собеседника, с издёвкой ответил Пётр Васильевич. – Прежде мозг, а потом всё остальное. Неделю на стрельбы ходим, будто на танцы! Аборигенами пляшете возле банок, да только мозгов не хватает, чтобы пощёлкать их, как умная деваха делает!
– Да ладно, Пётр Василич! Серёга при последнем подходе все банки сбил! А он не чемпион области!
– Серёга! Так Серёга воевать учится, а не о бабах треплется, как некоторые…
– Ой, посмотрите – заяц побежал! – громко закричала Леся, показывая пальцем туда, где заканчивалась лесополоса.
– Какой там заяц? Да это кот – стопудово! – возразил ей Ромка.
– Ещё один! И ещё! – захлопала в ладони девчонка.