И вот, наконец, Ёси появилась возле высокого тополя, что стоял в окружении молоденьких осинок. Следом выскочила мама. Ёси думала, что за нею гонится неведомое и свирепое животное, под которым так страшно трещат сучья, – но оглянулась и остановилась, как вкопанная: это была ее мама, самая лучшая на свете! О, что это была за встреча! Сколько тут было радости, восторга, взаимной нежности и ласки! Ёси тыкалась маме в ноги, в мордочку, тихонечко мекекекала, а мама говорила: «Угугу-угу-гу» и прижималась губами и носом к своей дочке, проверяя: всё ли здесь, всё ли цело?
Ёси была цела и невредима, только очень и очень измучена этой безумной погоней. Маленькие ножки козочки дрожали и подгибались от неимоверной усталости. Чтобы подкрепиться, Ёси пососала маму, тотчас подогнула ножки, легла на травку – и в ту же минуту уснула в изнеможении…
Бедная Ёсина мама! Она в этот момент услышала треск сухих сучьев, шумное дыхание и сопение: кто-то яростно продирался к ним сквозь кусты. Нужно было бежать, но сколько мама ни толкала Ёси носом, – та спала, спала сном уставшего счастливого ребенка. А дикое и страшное животное всё приближалось, вот оно уже за близкими кустами, трещит и сопит, вот-вот доберется сюда, чтобы растерзать бедненькую Ёси…
Молодая мама в этот страшный миг не думала о себе. Для нее важнее всего на свете был ее ребенок, ее малышка Ёси. У мамы даже мысли такой не возникло – оставить Ёси и убежать!
Козочка-мама с решительным видом встала, загородила собой дочку, нагнула голову с острыми рожками в сторону неведомого врага и стала ждать…
9
Лес преобразился. Солнце не проникало под его крону и скользило своими золотыми лучами по верхушкам деревьев, вместе с ветром играя желтыми и красными листьями. На небе уже появилась луна. Осенью она становится смелее и выходит на небосвод очень рано, когда солнце еще не ушло, а только склонилось к земле – там, далеко-далеко на западе.
Птицы торопятся в такое время найти место, где можно провести ночь в безопасности. Ежик спешит к дому, неся на спине гриб-боровичок, который ему посчастливилось найти среди подберезовиков и подосиновиков. Ящерицы ныряют в свои убежища, вырытые в земле под корнями трав, чтобы не попасть, на ночь глядя, на ужин юркой скопчихе. Лось чешет свои огромные рога о ветвистую дерезину и грозно трубит, вызывая на бой своих соперников, готовых посягнуть на его телочку-невесту, пасущуюся рядом и иногда гордо вскидывающую голову, любующуюся своим женихом-великаном: такой в обиду не даст!
Из терновых кустов, где находится волчье логово, нетерпеливо и озорно сверкают глазами подросшие волчата. Когда стемнеет, мать с отцом, матерым волком, поведут их на охоту и будут учить: как подкрадываться незаметно, как идти по тропе, бесшумно ступая след в след, как запутывать следы, где искать и как «брать» добычу… Сегодня их первая охота! Ах, как не терпится волчатам показать родителям, какие они смелые и ловкие!
Зашевелились филины и совы – выспались. Но в лесу еще не темно, можно немножко подремать. А уж потом – берегитесь, полевки и ящерки, не зевайте, маленькие птички и зайчики: за день ваши стремительные и бесшумные враги проголодались!
Ночной лес – это охота сильных и ловких, ночной лес – это «мой дом – моя крепость» для слабых. Ночной лес живет по своим законам и эти законы жестоко и безраздельно правят им! Но еще не ночь в лесу, хоть и не проникают сюда больше лучи солнца.
Так чего же так испугалась Ёсина мама, кого ждет она, выставив свои острые рожки, с кем она готова сразиться насмерть ради своей малышки?
10
Треск сучьев и шумное дыхание всё ближе и ближе. Уже видно, как верхушки краснотала закачались, сначала в одну сторону, потом в другую. Ёсина мама в последний раз оглянулась на спящую Ёси, встала поудобнее, напряглась…
Что это там забелело, среди кустов? Опустив низко головы, тесной кучей, яростно сопя и громко стуча копытами, в густых клубах пыли выскочили на Ёсину маму из кустов хвороста – бараны. Да, это были они!
Увидев козочку-маму и спящую под тополем Ёси, бараны остановились. Остановились точно так же, как и бежали, – тесно прижимаясь друг к другу, как бы боясь отстать и потеряться. И замолчали. Слов в этот миг не было ни у баранов, ни у Ёсиной мамы.
Бараны окружили спящую Ёси, отдышались и начали ее чистить: убирать паутину и репьи из ее шерстки. Через минуту Ёси был вычищена и вылизана. Ни слова в упрек бараны не сказали ни спящей Ёси, ни ее маме. А говорят, они глупые… Нет, просто они не такие, как все.
Ёсиной маме было очень неудобно перед ними: не за то, что случилось, а за то, что она про них подумала плохо. И чтобы как-то загладить свою вину, она лизнула каждого барана в мордочку.
Всем очень хотелось пить, и давно было пора искать дорогу домой. Но где она, та дорога, что ведет к дому, в какой стороне, за какой рощей или кучугурой она начинается?
Бараны и мама кое-как растолкали Ёси и пошли, куда глаза глядят. Шли кучно, касаясь боками друг друга, чтобы опять не потеряться. Впереди шла Ёсина мама, а за нею теснились бараны. У Ёси от усталости болело всё, что только могло болеть. Ножки подгибались и ступали не туда, куда им нужно было ступать. Глазки слипались и хотели спать, но Ёси упрямо заставляла их открыто смотреть на мир. Чтобы опять не остаться одной, она всё время старалась прижаться к маминым ногам: так надежнее.
Бараны шли, как всегда, низко опустив головы и дружно посапывая носами. Но шли они, если внимательно присмотреться, не совсем обычно: всё время поглядывали на Ёси – здесь ли она, не отстала ли, не потерялась ли? Они чувствовали себя в ответе за маленькую козочку…
11
Начало смеркаться, совсем исчезли тени дня и появились странные тени ночи. Луна стала наполняться серебристым светом, постепенно всё сильнее и сильнее делясь этим живым подвижным серебром с потерявшей цвета, потемневшей землей, освещая верхушки деревьев и кустов, кучугуры и поляны, отбрасывая загадочные, четкие, сказочные тени.
Лес начал редеть, всё больше вокруг было полян и чистых лугов. Теперь наши путешественники шли быстрее, обходя кустарники и рощи, шли так быстро, как только могла идти маленькая Ёси. Она окончательно проснулась, и ей от усталости хотелось прилечь, поплакать, но нужно было идти. Своей хандрой Ёси только расстроила бы маму и баранов, а она ведь и так доставила всем много неприятностей…
Впереди опять шла Ёсина мама, ведь ночью близорукие бараны вообще плохо видят. Она чувствовала, что где-то впереди есть вода: ветерок иногда доносил до нее запах свежести, ила, кваканье лягушек и шорох тростника и куги. Правда, запах был немного не таким, как у той воды, где обычно пили козы. Да и шороха камыша не было слышно, а он ведь шумит громче и его слышно дальше, чем кугу и тростник. Значит, это не речка, значит, это и не дом, и очень может быть, что всем им не придется сегодня ночевать на своем базу. Но лучше, – рассуждала Ёсина мама, – напиться воды и ночевать в лесу, чем спать в том же самом лесу, но без воды. Нужно напиться и выспаться, а утром искать дорогу домой. Как говорится, утро вечера мудреней.
О том, что впереди вода, Ёсина мама никому не сказала: а вдруг она ошибается, и тогда все только еще сильнее расстроятся и захотят пить еще больше. Запах воды то исчезал, то появлялся снова, а шум тростника всё время нарастал, усиливался. Значит, впереди все-таки вода!
Бараны вдруг остановились, зачихали и заблеяли: «Бе-е-ода, бе-е-ода!»
Ёси очень испугалась: какая еще «бе-е-ода», мало ли сегодня было бед. Но мама мекекекнула на ушко Ёсе: «Это они так говорят: «вода – бе-е-ода». И Ёси обрадовалась тому, что скоро все смогут всласть напиться.
Через небольшой перевал они прошли, не заметив крутого подъема: так спешили к желанной воде. В низине увидели небольшой чиганак, маленькое озеро с темной в ночи водой, в которой плавала луна в окружении своих маленьких пажей – сотен лучиков далеких звезд.
Ёсина мама и бараны забрели в воду и долго с жадностью пили, временами поднимая головы и отдыхая, потом снова пили, но уже неторопливо, наслаждаясь каждым глотком вкусной и прохладной влаги.
Когда они напились и, довольные, вылезли на берег, Ёсина мама повела всех к трем большим деревьям, росшим поблизости. Там было хорошее место для ночлега. Под деревьями можно было спокойно переждать осенний дождь и ветер; мощные стволы и ветви могли защитить путешественников от глаз голодных хищников, для которых не существует темноты…
12
Ночь… Какая она была в последний день сентября? Светила луна, ярко мерцали в чистом небе звезды. Они собирались вместе и как будто играли в каком-то удивительном спектакле: одни изображали Льва, другие Медведицу с Медвежонком, бредущих по звездной дороге с названьем Млечный путь. Стрелец мчался на Кентавре, целясь в голову звездного Дракона из лука, сделанного тоже из звезд. Водолей лил сверху вниз звездную воду, но на землю она не падала. Только временами какая-то неосторожная звезда отрывалась от потока и, чиркнув по небосводу светящейся полоской, падала вниз, быстро сгорая в полете.
Ночь, полная тайн и загадок, опустилась на лес, на луга и поля…
13
Но ничего этого наши путешественники не видели. Они спали тяжелым от всего пережитого, беспокойным сном.
Ёси, привалившись к маминому боку, тихонечко посапывала. Иногда во сне она жалобно мекекекала. Ей снилось, что она опять потерялась и ищет маму. Бараны во сне сопели и вздрагивали, им тоже снился прошедший день. Временами кто-нибудь из них говорил: «Бе-е!..» и начинал молотить по песку ногами: ведь ноги всё еще бежали по этому бесконечному лесу.
Только Ёсиной маме ничего не снилось. Она не спала, а лишь дремала, часто проверяя, здесь ли ее любимая дочка. Убедившись, что Ёси рядом, снова начинала чутко подремывать, прикрыв Ёси своей головой. Только под утро маму все-таки сморил глубокий сон. Она наконец-то тоже забылась, измученная бессонной ночью и полным приключений днем.