– Что «только»?
– Вот тут написано: «Если положения Кодекса входят в противоречие с действующим законодательством, сотрудник должен обратиться к непосредственному руководителю с просьбой определить для него приоритетную норму».
– Ну, и что тебя смущает?
– Выходит, положения Кодекса могут иметь приоритет над законодательством РФ? Или вот еще: «Сотрудник Корпорации не имеет права допускать высказываний, которые могут нанести ущерб имиджу Корпорации».
– Здесь-то что не так?
– Ну хорошо, а дальше: «Корпорация считает не только морально допустимым, но и морально обязательным, чтобы сотрудник информировал о фактах нарушения другими сотрудниками норм корпоративной этики». Мне кажется, что с этической точки зрения это как-то…
– Всё ясно, – прервала его Юлиана. – Ты просто устал и раздражен. Знаешь, что? Ступай-ка ты сейчас домой.
Туркин окинул взглядом полупустой зал, расчлененный на пластиковые соты, и зевнул.
– Пожалуй, правда, пойду.
– Вот-вот. А завтра утром, на свежую голову, мы вернемся к этому вопросу. Только приходи пораньше, хорошо? Ты в последнее время взял за правило являться с опозданием на пять, а то и десять минут. В результате пропускаешь утреннюю пятиминутку «корпоративного единения».
– Ну её, – отмахнулся Туркин с досадой. – Скандировать: «Мы вместе! Мы едины! Мы команда! Мы – “Компост”!» Бредятина.
– Ты не прав, – покачала головой начальница. – Пятиминутки дают заряд бодрости, настраивают на работу в команде. Обрати внимание на других сотрудников. Как они собраны, как заряжены на результат.
Что правда, то правда, подумал Григорий. Его всегда поражал энтузиазм менеджеров «Компоста». Казалось, они лишены не только посторонних интересов, но и мыслей. И насчёт «заряженности» тоже. Во всяком случае, он не однажды, проходя рядом с коллегами, явственно слышал странный электрический треск, точно рвались некие невидимые глазу силовые нити.
– А скепсис твой – от усталости, – заметила Юлиана. – Между прочим, вид у тебя нездоровый. Зеленый ты какой-то. Проблемы с желудком?
– Ну, есть, – не стал спорить Григорий. – А у кого их нет? При такой малоподвижной работе… Потом, недавно пришлось пропить курс антибиотиков, а ты знаешь – они всю микрофлору изничтожают.
– Я так и думала, – кивнула Юлиана. – А чего ты говоришь как-то странно – в нос? Насморк?
– Не насморк – аллергия.
– Вот как? То-то я смотрю… а на что конкретно?
– Ох, – вздохнул Туркин, – да буквально на всё. С самого детства. И на пыльцу, и на пыль, и… черт знает на что еще! Приходится постоянно закладывать в нос специальную мазь.
– Вот оно как, – протянула начальница. – Знаешь, чего тебе нужно? Не поленись и зайди в наш корпоративный магазинчик. «Чудесные грибы» называется. Бывал там? Нет? Тем более стоит заглянуть. Так вот, спросишь там «симбиозантропос». Запомнил? Запиши: сим-би-о-зан-тро-пос.
– И что это? – скривил губы Григорий.
– Гриб такой. Вроде японского чайного. Тоже в банке с водой живет.
– А-а, знаю! Японская медуза. Одно время держал. Но потом он у меня разросся так, что всю банку занял. Да и изжога от него… короче, выкинул. А на кой мне этот твой мизантропус?
– Симбиозантропос, – поправила начальница. – Давай я тебе на бумажке запишу. Он решит твои проблемы с желудком. И не только. Симбиозантропос нормализует обмен веществ – очень полезная вещь. Я сама пару месяцев пропила, и теперь – никаких проблем. – Для наглядности она провела рукой по животу. – А как его принимать, тебе сам хозяин магазина пояснит. Он же там и продавец в одном лице. И большой специалист по части гриболечения. То ли японец, то ли кореец, зовут Они-но Ёми. Имя я тебе тоже записала, на-ка вот.
– Забавное имя, – усмехнулся Туркин, выключая компьютер. – Ладно, пойду. Спасибо за совет, может, и правда попробую пропить твой чудодейственный гриб.
– Это не совет, а приказ, – с улыбкой пояснила Юлиана. – Корпорации нужны здоровые сотрудники.
Дверь растворилась с переливчатым позвякиванием колокольчиков, и Григорий очутился в скудно освещенном помещении, оформленном в характерном японском стиле. Он огляделся, но продавца не обнаружил. Зато заметил множество стеклянных сосудов с плавающими в них плодовыми телами чайных и каких-то еще неведомых грибов, всевозможных форм и расцветок. Некоторые были слоистыми, как бисквитные торты, другие – зернистыми, вроде домашнего творога, третьи обросли бахромой студенистых червеобразных отростков, иные стыдливо укрывались от нескромных взглядов полупрозрачными вуалями; осклизлые, грузные, с нездоровым синюшным отливом, они напоминали заспиртованные фрагменты разложившегося трупа.
– Кхе-кхе! – покашлял Туркин. – Есть кто живой?
Одна из стен, представляющая собой оклеенную бумагой деревянную решетку, легко скользнула вверх, и в зал шагнул пожилой японец в длинном халате без пуговиц и в сандалиях на высокой платформе.
– Сито угодна? – спросил он с поклоном.
– Господин, э-э… Они-но Ёми? – уточнил Григорий, сверяясь с бумажкой.
– Да, я госыподин Они-но Ёми, – подтвердил японец с новым поклоном. – Сито угодна?
– Мне нужен один из ваших грибов.
– Подзалуста. Есчь дзяйный гриб, молодзный, морской рис…
– Нет, меня интересует, э-э…сим-би-о-зан-тро-пос, – по слогам зачитал Туркин. – Такой у вас имеется?
– А как зе! – радостно закивал Они-но Ёми. – Имеся, имеся. Одзень хоросий.
– Ага. Ну-у… тогда взвесьте мне, тьфу! то бишь, упакуйте… короче, мне нужен один гриб. Одна штука, понимаете?
– Одзень, одзень, – снова закивал японец, – сейдзяс принесу.
Через минуту хозяин магазина с неизменным поклоном протягивал Григорию двухлитровую банку с плотным шарообразным сгустком золотисто-желтого цвета внутри. Гриб плавал по центру банки и походил на полную луну или сырную голову. Туркин недоверчиво уставился на золотой шар. Во всяком случае, отвращения тот не вызывал.
– Это и есть симбиозантропос?
– Это и есчь, одзень, одзень.
– Ага. И сколько стоит?
– Нисиколька, – широко ухмыльнулся старик, обнажая завидный набор острых конических зубов. – Даром.
– Даром? – удивился Григорий. – С какой же стати?
– Госыподин у нас первый раз, потому полудзять подарок фирмы.
– Ишь ты! Что ж, тогда, действительно, взять стоит.
– Нисиколька не стоит, нисиколька – даром!
– Да понял я, понял. А-а… чем этот ваш колобок питается?
– Питаеся? – нахмурился господин Они-но Ёми.
– Ну да. В смысле, чем его кормить-то? Так же как чайный гриб – сладким чаем, или чем-то другим? Не понимаете? Кормить, питать! Что он, – Григорий ткнул пальцем в банку, – кушает – ам-ам! в смысле, ест?
Брови японца поползли вверх, лицо, и без того морщинистое, собралось складочками, и он затрясся в беззвучном смехе, будто подтаявший студень.
– Нидзем не питаеся, – заявил продавец, отсмеявшись и утирая слезы.
– Что, ничем совсем? – недоуменно переспросил Туркин.
– Софусем.
– Это как же? – не понял Григорий.
– Так зе. Дерзачь в вода надо – и фисё.
– Ну, прямо чудесный какой-то гриб, – подивился Туркин. – И даром, и питается водой. Что ж, спасибо.
– На дзоровьё! – отвечал продавец, с поклоном вручая симбиозантропос Григорию.
– А как его надо употреблять? – спохватился тот уже на выходе. – Пить, что ли?
– Да, пичь. – с готовностью согласился японец.
– А как часто? Утром? Вечером? Сколько раз в день?
– Фисё равно.
– До еды или после? – попробовал еще уточнить Григорий.
– Фисё равно.
«Тоже мне, большой специалист, – пробурчал Туркин, выйдя на улицу, – фисе равно да фисе равно, японский городовой!»
Придя домой, он поставил свое приобретение на столешницу между холодильником и телевизором, включил новостную программу. Перво-наперво задал корму своему питомцу – жирному и ленивому коту Базилио, и только потом приступил к пережевыванию купленного по дороге фаст-фуда. Вскоре, однако, поймал себя на том, что постоянно переводит взгляд от телеэкрана на банку с грибом. Уж очень чуден тот был на вид: словно маленькая планета, неведомо кем и как пойманная под прозрачный колпак.
Вдруг Григорию показалось, что золотистый шар шевельнулся, точнее – дернулся. Что за бред?! Он вскочил с табуретки, шагнул к банке и с подозрением уставился на зависший в самой ее середине гриб. Минуту или полторы пристально рассматривал круглое тело. Поверхность гриба не была идеально ровной – кое-где ее покрывали легкие углубления-кратеры, отчего сходство с Луной только усиливалось. Да нет, наверное, все-таки помстилось. Ведь, грибы не умеют двигаться. И шевелиться тоже не могут. Они же… не того… не животные… а кстати, кто или что тогда они такое? Растения? Вроде тоже нет. Неожиданно Туркина до крайности заинтересовал ответ на этот вопрос. Он прошел в комнату, сел за компьютер и вышел в Интернет.
Через четверть часа он выключил компьютер и в задумчивости почесал лоб. Всемирная сеть не внесла ясности. По всему выходило, что микологи – так, оказалось, называют ученых, изучающих грибы – до сих пор не пришли к единому мнению о том, к которому из двух миров относить грибы – к растительному или животному. Больше прочих Григорию понравилась гипотеза, относящая эти загадочные создания к самостоятельному царству живых организмов. Согласно этой теории грибы пришли в наш мир из хтонических, довременных глубин прошлого. Они зародились у самых истоков жизни, в древнейшей геологической эре – архейской, около миллиарда лет назад. Тогда в водах первичных водоемов обитали лишь некие бесцветные жгутиковые существа, не являвшиеся еще ни растениями, ни животными. Уже после среди них обособились живые организмы с чертами тех или других, грибы же произошли непосредственно от этих «сперматозоидов» всего сущего, поэтому и сочетают в себе признаки обоих царств. Эдакие загадочные реликты иных эпох, иного состояния Земли. М-да, любопытно!
А один французский ботаник XVIII века и вовсе утверждал, что грибы – не что иное, как изобретение дьявола, придуманное, чтобы нарушать гармонию остальной природы и приводить в отчаяние исследователей.