культурных и светских манер:
здесь туристы вдоль пляжей
гуляют расхристанно-гордо,
местный житель не смугл —
от работы озлоблен и сер.
Суета, пустота… Но, возможно,
мой взгляд субъективен:
слишком много хочу
от беспутных курортных недель.
Слава богу, здесь нет,
как в Крыму, дешевеющих гривен,
а в прибрежных ларьках
можно детям купить карамель.
-–
* река в Лазаревском районе г. Сочи.
Майотта*
Прожигая небесное сито,
Остывает тропический шквал,
А в руках темнокожего гида
Оживает потёртый штурвал.
Бирюзовые волны в полёте
Ловят крыльями мёртвых медуз,
Всё спокойно пока на Майотте,
Если ты – не богатый француз…
Зацветает ваниль над откосом,
И холмистая даль зелена.
Ароматным печёным кокосом
Из-под вёсел всплывает луна.
-–
*101-й департамент Франции, расположенный в Индийском океане.
***
Здесь бывает гроза слишком редко,
Но случилось: попал же, попал
Я, как будто летящая ветка,
В этот долгий напористый шквал.
Паруса, намокая, повисли, —
И, вздымаясь в раскатном огне,
Неуёмные чёрные мысли
Загудели, как волны, во мне.
Бушевала полдня непогода,
Резал вихрь на крутом вираже…
Запах тины, ванили и йода
Растворился в спасенной душе.
САХАРА
Тягуч и горек на губах
Сигар обуглившихся дым:
Турист, а с ним – прости, Аллах, —
Высокий мавр несёт калым…
Пески смыкают адский круг,
Верблюд упрям и бестолков,
Но там, вдали, среди лачуг —
Полсотни местных бедняков.
Слова попутчиков сухи…
И, словно свет в слепых очах,
Сахара копьями сохи
Кроит свой вечный солончак.
***
Мне снился Крым в осенних ярких красках,
Подобно кисти Рериха, – цветной,
А на предгорных уличных развязках
Рассвет дышал глубинной тишиной.
На дальних лозах, как вино сухое,
Блестели брызги в дымке восковой,
И над хребтами солнце золотое
Несло крылатый нимб над головой.
В едва прогретых заводях залива
Горела соль на отмелях-лотках:
Ночь уходила тихо, молчаливо —
В своих живых раскосых ободках.
Я всё смотрел – извечно, неподвижно,
Как будто камень, в огненную высь.
И снилось мне, что где-то рядом Кришна
И что мои пророчества сбылись…
Пересаженные цветы
Зузанна КУХАРИКОВА. В аллее поздних снов
Перевод со словацкого Ирины Калус
ТОЛЬКО СЛОВА
Слова,
Только пустые слова
Режут как бритва.
Молчи уже!
Что-то
В тебе плачет,
Обманешь меня едва ли.
Мои руки жаждут объятия,
Дрожат тихим волнением.
Скуешь их вечными льдами.
И ничего
В этом не поменяю…
ПРИЯТЕЛЮ
Студенческую песенку
Ты насвистываешь в шаг,
Летнее небо над головой
И пусты карманы.
Кедом пнёшь камешек…
Скатится он по улице вниз.
В воздухе танцует
Наш разыгравшийся смех,
Искры твоих глаз
Терзают меня, обжигая.
Сразу мы богаты.
Сердца полны любви.
И прекрасные семнадцать
Обещают чудеса…
Потом в один день
Погасли все солнца,
И любовь сжёг мороз.
Остался седой камень
В прохладной тени берёз.
Mолчком его поглажу,
Пока я близко к тебе.
Тишиной меня обнимаешь,
Потерявшуюся в воспоминаниях,
Точно так, как сегодня.
ИЛЛЮЗИЯ
Ты – только марево,
Видимость огня в морозной зиме,
Искры от камня, пламень без тепла,
Огонёк неверный,
Течение.
Вереница слов,
Одна вода.
Дешёвых обещаний море.
Исхоженные дороги,
Оковы привычек.
Их правды неизменные.
Мертва вода в отпечатках твоих ног.
При них – мой кувшин птичьей жажды.
Мы с тобой – две дороги вдаль,
Близки друг другу, но всё равно чужие.
Навсегда разделены,
За горизонт ведущие.
ОСЕННИЙ ДОЖДЬ
Осенний дождь шумит,
Погасло пламя деревьев.
На распутье стою,
Жду тебя.
Сердце – узелок непокоя,
Ведь не знаю,
Что происходит в твоём.
Прогудит вихрь тоскливым тоном,
Навеет жестокие слова.
Милый мой – перелётный,
Как тот вихрь, так и он.
Раз – он здесь,
Потом – побредёт куда глаза глядят…
ГРОЗА
Где растёт ветер
И кто
Его сеет?
Где
Это место в нас,
Что прячет злобу,
Диких порывов минуты.
Вихрь
поднял восторг,
Но сломал в нас что-то.
Поток ненависти
все отнёс вдаль.
Моросит солёным дождём
Долгие дни и ночи.
Твой отзвук угасает во мне,
Как отдалённый гром…
НОСТАЛЬГИЯ
Ни жизнь,
Ни свет – инерция присутствует в нас,
Вчера, сегодня – та же самая.
Безмолвные, сидим у тёмного кострища.
Давно истекло время,
Когда бликами играл огонь.
Всегда был несмелым, не хватало ему искры.
Отчужденные лица и пустые взгляды.
Наш совместный концерт потерпел фиаско,
Дуэт не ладится,
Соло фальшиво звучат.
Только одни минорные тона, одни диссонансы,
Ты их мастерски играешь.
Сердца – скрипки глухие,
В нелюбви замкнуты,
И ключик потерян,
Который и не искал никто,
Упал он в болото.
УЖЕ ТЕБЯ НЕ ЖДУ
Сколько одной любви ты мне дал!
Помнишь?
Свадебная процессия,
Увлажненные глаза,
Обещания до гроба.
Прошло время – ненастье-бремя…
Кольца любви
Кандалами стали.
Плодородных библейских семь
после любви сменил голод…
Уходы,
Возвращения,
Пропасти в нас.
Пожухла берёзка,
И груша на склоне слезится
Кровавыми листьями.
Считаю…
Который же раз?
ОТКРЫВАЮ ОКНО
Даже следов от тебя не остались.
Сомкнулись над ними нежные воды,
Когда уходил ты пустынной улицей.
Оставался едва-едва – сигаретный дым,
Было ему тоскливо,
Потом – затерялся.
В саду перед домом
настойчиво поёт дрозд.
Открою окно —
Пусть душа летит к песне.
Сегодня любви крылья дам.
Мысль у меня опять чиста,
Полна фантазии.
В сердце – нежные тона
Дроздика-флейтиста.
И ЛЮБОВЬ РЖАВЕЕТ
Минуты полные неги…
Потом – поступь судьбы.
Героическую любовь
В обманах ты утопил,
Холодный, как камень,
Надсмеялся ты над слезами.
Для чего запоздалые сожаления?
Не снимай чар с источника,
Не взывай к жизни
Мёртвые воды подземные.
Боюсь возвращений,
Не верю превращениям.
Твой камень – во мне.
ДВОЕ
В предзимней аллее замолчавших деревьев
Пустую надежду вкладываю
В жёлтый лист.
Вместе дрожим
В осеннем ненастье.
Лист этого не предчувствует – а я знаю,
Придёт неотвратимое.
От галантных признаний
Вянет тон неверный.
Но в растущей близости
Мы бессильны, одинокие…
Иллюзорными прикосновениями бичуем тела.
А душам забросим
Несколько умных фраз.
В аллее поздних снов
Два опавших листа
Время закроет туманами.
ТОЛЬКО ОДНАЖДЫ
Лишь однажды я умру.
Не затеняй меня тяжёлым камнем.
Дай фразой о том, что не забудешь,
Украсить мою могилу.
Дай маленьким цветам смотреть в небо.
Дай продлить это – вместо меня —
Паре лазурных глаз.
Только раз я умру.
Посади мне один шиповник.
Он неприхотливый.
Впрочем, и это не имеет значения.
Почему любая красота когда-то уходит?
Лишь тот шиповник останется
Проводником во все времена.
Дай мне
Спать спокойно в могиле.
Художественное слово: проза
Леонид ДОНСКОВ. Обломок жизни. Обида. Ружье
Рассказы
Обломок жизни
Маленькая темная косточка – семя «лоха серебристого» (дерезы) – зашевелилась, чувствуя сквозь мокрый песок забытое тепло. Мартовское солнце согнало снег, растопило лед, апрельское – заставило ожить корешки травы, она зазеленела, дружно поднимая нежные, ярко-зеленые на сером фоне старняка, несмелые стебельки. Еще с марта распустил свои чешуйки и округлил между ними соцветья, одетые в желтовато-белый пух, вестник весны – краснотал. Прилетели грачи; встревоженно крича, торопили весну, спозаранку поднимая над хуторами оглушительный грай, будили казаков – пора сеять. Днем на солнцепеке струилось марево, земля вспухала, готовая рожать новые жизни из осенних, прошлогодних семян.
Косточка распухла, чуть приоткрылась, и осторожно, нерешительно, как из материнского чрева, в неведомое шагнул корешок, за ним другой – и застыли, пораженные новым миром влаги и тепла… потом расправились. Косточка, питаемая маленькими корешками, быстро набухла и выпустила гонца – бледный росток, тянущийся к новой жизни, к свету. Он старательно пробирался, продирался к теплу, раздвигал тяжелые песчинки, карабкался, пробивая путь на волю, тыкался в щелочки, пихался. Его бока холодили кварцевые глыбы песчинок; отбирая живительное тепло, талая вода поднималась из глубины; но приходило утро, и песок наверху светлел, становилось теплее, вода отступала, просачиваясь куда-то вниз. Росток, натужась, шевелил, сдвигал песчинки, расталкивая их нежными боками, песчинки поддавались. И вот он, мир! Вот она – новая жизнь!
Росток замер, неосторожно подставляя под жаркие лучи свое бледное, никогда не видевшее света тело, постепенно из матово-белого превращаясь в светло зеленый побег с двумя начавшими раскрываться, маленькими плотными листочками. Насыщаясь солнцем, теплом и водой, они разлеплялись, расправлялись; наружная их часть, обращенная к свету, уже позеленела, а та, что только открывалась, была бледна и нежна.