Поэтические образы никто за реальность не принимает. Но вот странное стихотворение еще в годы «застоя» написал поэт Юрий Кублановский. Ему грезилось недалекое уже будущее, когда «Антихрист на сытом коне прыгнул наземь в свинцовом огне. И теперь все равно – что бежать, что в глубокой могиле лежать». Описание ада на земле здесь впрямую перекликается со свидетельством американца, побывавшего в гостях у пришельцев.
А вот что говорит об этой бесовской стихии одна из провидиц двадцатого века.
Матрена Дмитриевна Никонова, будущая блаженная Матрона, родилась в 1885 году в тульском селе в такой бедной семье, что и прокормить нового ребенка было трудно. К тому же она была слепой. Девочка эта с ранних лет прославилась даром прозорливости, к ней ездили за разными советами из окрестных сел и деревень. Закрытые на внешний мир глаза ее в тонкостях и деталях видели мир иной, во всей его красоте, с прошлым и будущим.
В дальнейшем, в разные годы своей жизни, находясь уже в Москве, Матрона не раз возвращалась к судьбе убитого царя, предрекала его канонизацию. Говорила, что после Сталина править страной будут: «один другого хуже». «А потом придет Михаил, он захочет сделать жизнь лучше, но у него ничего не получится». Умерла она в 1952 году. Причислена к лику святых православной церкви. (Стоит отметить, что приходилось читать и критическое отношение к её предсказаниям.)
На время коммунистических праздников, когда по улицам с шумом и грохотом оркестров, с флагами и транспарантами двигались возбужденные толпы, Матрона наказывала христианам оставаться дома, закрывать форточки и двери, закрывать и свои души от вторжения бесовских полчищ, слетавшихся на демонстрацию, как на шабаш. Кстати, такие бесовские шествия, сопровождающие то катафалк умершего грешника, то какое-то уличное торжество, были хорошо известны и подвижникам древности.
Почему же никто не сможет убедить людей в этом? – спрашивали великую подвижницу, которую Иоанн Кронштадтский назвал «восьмым столпом России». «Потому что народ под гипнозом, сам не свой, – отвечала она, – страшная сила вступила в действие. Эта сила существует в воздухе, проникает везде. Раньше болота и дремучие места были местом обитания этой силы, потому что люди ходили в храмы, носили крест, и дома были защищены образами, лампадками и освящением. Бесы пролетали мимо таких домов, а теперь бесами заселяются и люди по неверию и отвержению от Бога».
Грязные ругательства, которые теперь все чаще можно слышать прямо на улицах, это своеобразные призывы бесовской силы. Иногда люди оправдываются, мол, мы произносим эти слова неосознанно, по привычке. То есть уточним, как бы по гипнотическому внушению. По старинному народному определению, вид у всякой нечисти – «тошный». Так называют в народных сказках, например, Бабу Ягу, угощающую гостя в своей избушке мочой и калом. Интересно, как относятся к этой стороне ее биографии создатели известного музея Бабы Яги? (Помнится, в перечне музейных услуг для туристов фигурировало и «угощение» от этой бабушки.) От одного только ее вида человека выворачивает. Бесы также невыносимо вонючие. Не случайно дьявола на некоторых гравюрах изображали с двумя лицами, второе – на месте срамных частей.
О мышкинской или рыбинской (как её еще называют) старице Ксении Красавиной, дожившей до 1940 года, в последние двадцать лет появилось немало публикаций в ярославской печати. «После нас старцев уже не будет, будут одни колдуны», – предрекла однажды Аксиньюшка, как её называли в народе.
Эти слова по-иному воспринимаются сейчас, когда в газетах можно запросто узнать адрес колдуньи, снимающей сглаз или обещающей поправить ваши денежные дела. В больницах мне приходилось встречаться с людьми, которые в поисках выздоровления обращались и к знахарям-колдунам, и к шаманам. Черная и белая магии, увы, оказывается, это не выдумка. Зло любит прикрываться маской современности. Так, известный русский религиозный философ С.Н. Булгаков, еще в начале минувшего века писавший о вере в «земной рай социализм», о «теории прогресса», подметил, что промышленность в новые времена принимает функции серой магии [1].
Разве скупить заводы за бесценок или прибрать к рукам денежные вклады миллионов людей – это не отдает колдовством? Как такое могло случиться? – теперь многие ломают голову. То же и с привилегиями, с постоянными прибавками зарплат для чиновников, со сверхдоходами «олигархов», с химерами ЖКХ [2]. Народная эсхатология сохранила предания о наступающем царстве зла. В одной, уже в новые времена найденной на Севере былине, рассказывается, что в России власть захватила «сила нездешняя, пододонная», то есть поднявшая из адских глубин: «Как по Святой Руси Кривда пошла, разгулялася, / Как она поедом ест народ православный»…А не будет провидцев-праведников – не стоять и свету белому.
Поэтому вопрос «наступило ли время колдунов» теперь вполне укладывается в наши будни.
…В тупике стоял вагон-тюрьма: по ночам его открывали и уводили заключенных на допросы, иногда выносили труп – в вагоне сидели убийцы. Сюда же привели и молодого монашка в заплатанном подряснике и лаптях. Это был все тот же старец Сампсон, кроме воспоминания об огромных кошках и цыганах оставивший нам рассказ о том, как победить заколдовывающий, бесовский страх.
Его арестовали матросы у монастыря. Тут же, на воротах, хотели повесить, но комиссар, вынув наган, скомандовал: «Держитесь за меня, не отходите ни на полшага!» И привел его на станцию, в следственный отдел ЧК. Там монашка принимали за переодетого великого князя Владимира. Следователь повторял: «Вы похожи, признайтесь, у нас есть карточка».
Из монастыря ему каждый день передавали бачок молока, творог и большую ковригу хлеба. Этим кормился весь вагон, и убийцы его не трогали. В вагоне он просидел три недели, а в холодную тихую ночь его с двумя заключенными повели за станцию, к оврагу.
Когда, загремев, открылась во тьму дверь, монашек испугался и начал молиться. И тут же увидел, как на вагонной стенке затепливается круглый, живой, ласковый луч. И то чувство, что было в его сиянии, влилось теплом в душу. Он почувствовал, будто с его жизни сняли пленку, и под ней обнаружилась теплая, живая глубина. Эта живая глубина неистребима. И услышал: «Ты не умрешь, я есть!» И он успокоился, стал видеть все совершающееся сосредоточенно, слитно с тем, что видел.
Монашек шел, видя, что он теперь ничего не боится: ни страшной ночной пустоты, ни стонов сотоварищей, ни пыхтения расстрельщиков, ни того, как странно все эти последние в жизни звуки перекрывает ступот его лаптей. Рядом с ним все двигался тот ласковый луч и согревал, утешал: «Не бойся, ты не умрешь!»
Снег запаздывал, чисто вокруг. Осень, как метелкой, подмела. Поставили их на край оврага. Восемь человек встали в десяти шагах с винтовками. И когда его охватило желтым всполохом выстрелов и стало жарко, луч все говорил: «Ты не умрешь!» И когда один подошел, тронул ногой и сказал хрипло: «Готов», – он хотел лишь одного: остаться с этим ласковым лучом навсегда…
Но эти луч и тепло, как понял он много лет спустя, были лишь отражением в его душе лика Христова, и отражение истаяло. Когда расстрельщики ушли, из стога сена вылезли два монаха. Они переодели раненого в красноармейскую шинель, фрунзенский колпак и утащили в монастырь. И монашек вылечился и прожил еще очень долго. И долго еще шел от отраженного однажды в сердце света – к подлинному свету лика Христова в вечности: через ссылки и лагеря, которые он теперь принимал, как бездушные, свойственные этому миру обстоятельства. И кто глядел ему в глаза, тот видел всю эту дорогу.
г. Мышкин
Примечания:
1. На ту же тему магичности, о том, что «промышленности поклоняются, как божеству», о «выгоде и страхе», еще в середине девятнадцатого века писал Иван Киреевский: «Одно осталось серьезным для человека: это промышленность: ибо для него уцелела одна действительность бытия: его физическая личность. Промышленность управляет миром без веры и поэзии. Она в наше время соединяет и разъединяет людей; она определяет отечество, она обозначает сословия, она лежит в основании государственных устройств, она движет народами, она объявляет войну, заключает мир, изменяет нравы, дает направления наукам, характер образованности; ей поклоняются, ей строят храмы, она действительное божество, в которое верят нелицемерно и которому повинуются. Бескорыстная деятельность сделалась невероятною; она принимает такое же значение в мире современном, какое во времена Сервантеса получила деятельность рыцарская. Впрочем, мы всего еще не видим. Неограниченное господство промышленности и последней эпохи философии только начинается». (О необходимости и возможности новых начал для философии. Журнал «Русская беседа», 1856 г., т. 2.)
2. Чем как не серой магией или гипнозом (банальной присушкой) можно объяснить имевшие место и в городе Мышкине факты: например, оплата за вворачивание лампочек в подвале, хотя подвала у дома не существует. Оплата за мнимую уборку снега с крыш, или очистку урн, тоже несуществующих, во дворе. Оплата общедомовых нужд за еще в советские времена снятые батареи отопления в подъездах. В этом же перечне и капитальный ремонт, которого в появе не было, и рост тарифов на «питьевую воду», хотя большая часть населения покупает её теперь в магазинах, а не наливают в чайник из крана, и так далее.
Литературный процесс
Евгений ЧЕКАНОВ. Горящий хворост (фрагменты)
ЖЕЛТЫЙ ДОМ
Пиши стихи, а то сойдешь с ума.
Мир против нас, пора запомнить это.
Мир строит сумасшедшие дома
Для каждого артиста и поэта.
Не дом ли желтый – тот, где я живу?
Кругом замки, решетки и ограды,
И все о чем-то грезят наяву,
Произнося бессвязные тирады.
И все твердят, что эта кутерьма
Куда дельней, чем сцена или лира.