Нарезки событий, составленные по записям отца и его рассказам и сохранившиеся в моей памяти.
Чтобы выжить, снимали одежду с замерзших пленных. Когда спали на земле, устраивали «бани», чтобы не замерзнуть. Принцип следующий: кто-то лежал внизу, кто-то с боков, а кто-то сверху, через некоторое время менялись местами.
Немцы регулярно устраивали «бани» или мытьё военнопленных, когда их загоняли в какое-либо помещение и обливали всех холодной водой из шланга.
Утром во время приёма пищи по столам ходил солдат с резиновой плетью и хлестал ею сидящих за столом пленных.
Деревянные кровати были в три яруса, ширина на одного человека, но спали по трое. Двое лежали головами в одну сторону, один в другую. Перевернуться на другой бок можно было только одновременно с лежащим рядом.
В бараках было очень много вшей.
Самым популярным наказанием было битьё резиновой плетью по заднице, когда голова наказуемого была опущена в бочку. Однажды эта учесть постигла и отца, попытавшегося украсть несколько картофелин.
Вес отца составлял 41 килограмм.
Фургон, который раньше возили две лошади, загружали углём или коксом. Два человека тянули его за оглобли, а ещё несколько толкали сзади и с боков. Таким образом уголь доставляли на пищеблок, а кокс в крематорий, на территории которого находилось очень много трупов, сложенных в штабеля. Однажды, когда они в очередной раз привезли кокс и отец зачем-то отошел от фургона на пару метров в сторону, случилось следующее. Немец схватил отца, бросил на тележку и повез. Отец понял, куда везет его немец, когда увидел печь крематория. Единственное, что пришло в этот момент в голову – попрощаться с собой: «Ну, Мишка, прощай, это последние секунды твоей жизни!». Однако немец снова схватил отца, выругался, пнул под зад и сказал, чтобы он убирался. Наверное, нельзя было бы придумать более сильного психологического наказания для человека, ежедневно балансирующего на грани жизни и смерти, чем это.
А теперь о двух случаях, когда отец с большой теплотой вспоминал о тех, кто помогал ему и его товарищам выжить.
Случай первый. Отец и ещё несколько человек строили узкоколейку. Руководителем и одновременно надсмотрщиком у них был пожилой немец, побывавший в своё время в российском плену. Он с пониманием относился к военнопленным. Отец рассказывал, как этот человек подкармливал их едой, предназначенной для служебных собак. Для этого ёмкость с едой он ставил в определенном месте и на некоторое время уходил, давая возможность отцу и его товарищам подкрепиться. И иногда, в дополнение к собачей еде, он приносил сырую брюкву.
Случай второй. Как-то раз во время работы отец упал со второго этажа на бетонный пол первого этажа. Очнулся, когда его под руки тащили два человека. На голове и лице не было ни одной царапины. Но сильно болела нога, а утром нужно было идти на работу. Здесь отцу повезло ещё раз. Инженер, который тоже был знаком с «прелестями» плена, дал отцу сидячую работу – смазывать болты.
В сентябре 1942 года отец и ещё восемь советских военнопленных оказались в хозяйстве помещика фон Ведомая в селении Патциг. Помещик был майором немецкой армии и вместе с сыном находился на фронте. Но к моменту появления моего отца в его хозяйстве помещик и его сын были убиты. Хозяйством руководила жена. Казалось бы, что она должна ненавидеть русских, но её отношение к военнопленным было хорошим. Так, она запрещала бить пленных.
Однажды весной произошел довольно интересный случай. Вечером, когда отец и его товарищи пришли после работы в конюшню, в которой они жили, то с удивлением увидели неплохо накрытый стол, рядом с ним в праздничном платье стояла помещица. Увидев военнопленных, она пригласила их за стол. Отец и его товарищи лихорадочно пытались понять, что происходит, кому или чему они обязаны неожиданно свалившемуся на них угощению. Вскоре всё стало ясно. Им предложили отметить немецкую, точнее католическую, пасху, которая празднуется примерно на одну неделю раньше православной. Затем наступил ещё один интересный момент. Подождав, когда военнопленные поедят, помещица предложила им спеть одну из песен, которые, по её мнению, поют в России по случаю празднования православной пасхи. Пикантность ситуации заключалась в том, что почти все пленные были молодые ребята-комсомольцы, а учитывая то, что в Советском Союзе религия считалась опиумом для народа, то это практически означало, что никто из них знать религиозные песни просто не мог. Однако расстраивать хозяйку как-то не хотелось. Выход из создавшегося положения был найден быстро. Все они – солдаты и знали много строевых песен. Выбор пал на песню со словами «…шли по степи полки со славой громкой…». Помещице понравилось исполнение, она закивала головой в знак одобрения и несколько раз сказала: «Гут, гут». А затем вдруг спросила: «А о чем говорится в этой песне?». Повисла пауза. Но надо было отвечать. Хорошо немецкий язык знал только отец. И он не подвел, ответив так: «В этой песне говорится, как Иисус Христос идет по земле, по лесам, по полям, городам и селам и несет слово божье народу». Хозяйка осталась довольной.
У помощницы на должности мастера-огородника работал мужчина, которого звали Фриц Годэ. Своей внешностью он очень напоминал советские карикатуры на капиталистов (наверное, был небольшого роста и толстый). Его жену звали Мария. Она была хромой, но доброй женщиной. Однажды с фронта в отпуск приехал молодой немец. И отец услышал, как он кому-то рассказывал, что их здорово бьют русские. Услышанной новостью он поделился с мастером. Однако она ему не понравилась, и, сказав отцу, что пожалуется на него полицейскому, пошел домой обедать. Но после обеда его отношение к отцу изменилось, он стал добрым. Отец посчитал, что это произошло под влиянием его жены.
Когда военнопленные вечером возвращались с работы, им разрешали брать с собой немного картошки. Четверо знакомых отца в хозяйстве работали доярами. Отец рассказывал, что несколько раз они угощали его обратом (молоком после удаления из него жиров сепаратором). Так, постепенно военнопленные стали набирать силы. Наступил момент, когда отец решил, что пора бежать. Один поляк, который в хозяйстве строил в поле дорогу из булыжника, пообещал отцу достать компас и карту. Но этого подарка отец не дождался. Темной осенней ночью отец с двумя товарищами совершили побег. Одного из них звали Федор Федорович Гульнов, а другого Николай Николаевич (фамилию отец забыл).
Шли только по ночам, ориентируясь по звездам. Питались тем, что росло на земле. Однажды ночью, перебегая через дорогу, у Федора Федоровича что-то звякнуло в котелке. Раздались выстрелы, Николай Николаевич был убит. Продолжили побег вдвоём. Федор Федорович либо плохо плавал, либо совсем не умел. Из-за этого возникла критическая ситуация, когда нужно было переплыть через встретившуюся на их пути реку. На день они прятались в укромных местах, маскировались. Однажды забрались под лежавшие на земле сучья с соломой. Спрятались хорошо, но днем выяснилось, что это было место, куда ходят справлять нужду.
А вот и территория Польши, недалеко граница с Советским Союзом. Стояла поздняя осень. Найти еду в поле или лесу было невозможно. Очень хотелось есть. И отец с другом были вынуждены зайти в село за пищей. Им встретился поляк, хорошо говоривший по-русски. Он пригласил их к себе домой, поставил на стол довольно хорошую еду, яблоки и сказал, что хочет сходить в погреб за солениями, вышел. Время шло, но хозяина не было. Подойдя к окну, гости увидели подходившего к дому поляка в сопровождении людей в форме. Так для отца и его товарища закончился первый побег из немецкого плена.
Пройдя по этапам, отец и его друг Федор Федорович в конечном итоге оказались в концлагере Штутгоф. Этапов было несколько. Какие конкретно, сказать не могу – не знаю. Но то, что одним из них была тюрьма в Мариенбурге, знаю точно.
Знание немецкого языка очень пригодилось отцу. Так, в одном из концлагерей (возможно, это был Штутгоф) с помощью немецкого языка ему удавалось общаться с пленными французами. Они хорошо относились к русским и, получая посылки по линии красного креста, иногда делились с отцом хлебом.
Однажды группу военнопленных, в которой находились отец, Федор Федорович и старший лейтенант Сенин, перегоняли в другое место. В пути было несколько остановок. Предпоследняя – в хозяйстве крестьянина-частника. Здесь отцу удалось набрать в свои карманы вики и овса. Сенин стащил брюкву. Но самым удачливым оказался Федор Федорович. Ему удалось раздобыть курицу. На следующую ночь их загнали в какое-то бомбоубежище. Там отец и его друзья устроились в небольшом углублении в полу, где стояли школьные парты. Они хорошо подкрепились, съев курицу вместе с кишками, которые они как-то смогли очистить. Утром, когда прозвучала команда выходить, друзья, почувствовав в действиях фашистов не свойственную им торопливость, решили не выходить из бомбоубежища. Им повезло. Немцы погнали группу дальше, не пересчитав её. Так началась вторая попытка бегства из фашистского плена.
Выйдя из бомбоубежища, они увидели практически безлюдные улочки небольшого городка. Пошли по одной из них. Я не знаю, как долго они шли, пока не увидели наши танки. Нам, наверное, невозможно сейчас представить эмоции, которые охватили отца и его друзей. Размахивая руками и крича, они попытались бежать им на встречу. Однако ноги не поспевали за наклоняющимся вперед туловищем. Они падали, вставали, снова падали, пока к ним не подъехали танки. Танкисты встретили их хорошо. Первым делом дали им немного поесть, а затем отправили туда, где можно было сменить одежду, побриться и сходить в баню.
Отец рассказывал, как, сняв с себя одежду, они ужаснулись, увидев огромное количество вшей. Пришлось тщательно состричь весь волос машинкой. Затем их повели в столовую, где не обошлось без неприятности. Один из друзей, потеряв контроль, позволил себе съесть слишком много. Ему стало плохо.
Спустя какое-то время все они оказались в фильтрационном лагере, где прошли тщательную проверку, и где отец удивил работавших с ним офицеров-особистов удивительной памятью, воспроизводя события подробно и чётко, как будто это было вчера. Затем снова фронт. Последней военной операцией, в которой принимал